Режиссер 1. Актеры 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. … участница планерки 15. … девочка под дождем … работница типографии 17. 18. … официантка в летнем кафе 19. Сценарист 1. Оператор 1. Композитор 1. Художник-постановщик 1. … постановщик |
www.kinopoisk.ru
Портрет с дождём — это… Что такое Портрет с дождём?
| В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена. Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 14 мая 2011. |
«Портре́т с дождём» — советский художественный фильм.
Сюжет
Действие происходит в портовом городе. Анатолий (И. Ледогоров), капитан дальнего плавания, похоронил свою мать. После похорон с ним осталась только Клавдия (Г. Польских), знакомая его двоюродной сестры, которая взяла на себя все хлопоты по организации похорон и даже оплатила расходы. Анатолий не верит, что она сделала это бескорыстно и ведёт себя с ней развязно. Оскорблённая Клавдия уходит.
Анатолий постепенно понимает, что Клавдия — просто добрый, отзывчивый человек, всегда готовый прийти на помощь. Он пытается встретится с ней, однако их отношения складываются непросто.
В заключительной сцене фильма Клавдия под проливным дождём бежит за собакой, которую перед уходом в плавание оставил Анатолий. Собака бежит в порт, откуда отправляется корабль Анатолия.
Идеология и морально-нравственная основа
В фильме правдиво показывается обстановка в Советском Союзе в конце 70-х годов XX века. По улицам города маршируют пионеры, школьники носят комсомольские значки, висят коммунистические лозунги, призывы подписываться на газету «Правда». Однако люди не верят в эти лозунги, их интересуют деньги, квартиры, карьера, шмотки и другие материальные блага, вплоть до колбасы салями.
На фоне простого сюжета авторам удалось раскрыть распад коммунистической идеологии, психологию потребления, сформировавшуюся к концу 70-х годов, и послужившую морально-психологической основой перехода к дикому капитализму конца 80-х −90- х годов XX века.
Клавдия выглядит осколком прежнего мира, мира, в котором люди ещё верили в идеалы социализма, и в котором главную роль играли не деньги, а другие морально-нравственные ценности. Г. Польских убедительно показала бескорыстие и безграничную веру в людей своей героини. Друзья Клавдии спрашивают, почему она решила помочь незнакомому человеку, да ещё и истратила свои деньги. «Да какое имеет значение кто он такой. У человека мать умерла», — отвечает Клавдия. «Зиночка, я же знаю, как легко обвинить человека, особенно вашей профессии. Не расстраивайся», — говорит Клавдия подруге своего сына (Г. Манухина), официантке, которую уволили за то, что она обсчитала пьяного клиента.
Следует отметить хорошую игру Галины Манухиной, малоизвестной актрисы, которая показывает, как её героиня мечется между стремлением жить «не только на одну зарплату» и тягой к чистой, бескорыстной героине Г. Польских и её сыну.
Глубокая морально-нравственная основа, великолепная игра актёров делают фильм «Портрет с дождём» одним из выдающихся произведений советского киноискусства.
В ролях
Съёмочная группа
Ссылки
dic.academic.ru
Как снимать под дождем? 18 советов и 20 вдохновляющих фотографий — Российское фото
Большинство фотографов не любит снимать в дождь. Есть опасения за камеру, да и хорошая фотография в таких условиях кажется невозможной: небо серое, кругом вода… Между тем при правильном подходе снимки, сделанные под дождем, могут стать истинным украшением коллекции. А если внимательно присмотреться к окружающему миру в дождливую погоду, то можно увидеть и множество интересных сюжетов, и разнообразие технических приемов, зачастую уникальных. В этом материале представлены некоторые советы, которые наверняка помогут тем, кто хочет попробовать свои силы в этом необычном жанре — фотографии в дождь.
Посмотрите, как всё преобразилось
Под дождем даже самые обычные и привычные вещи выглядят необычно и порой волшебно. Казалось бы, ведь это просто льющаяся с неба вода, но насколько она преображает все вокруг — дома, природу, лица людей!.. И стоит только оглянуться, чтобы это увидеть.
Фото: Oleksandr Gontar
Обратите вниманию на композицию: в дождь она становится интереснее
Как и в прочих случаях, не забывайте о композиции, тем более что дождь предлагает сразу несколько уникальных композиционных приемов вроде окна со струйками воды, отражений в лужах и многого другого.
Фото: Andrew Badenhorst
Фотографируем отражения
Ищите отражения, это действительно хорошо смотрится. Вода — отличное зеркало! Пусть дождь превратит будничные сцены в нечто интересное, волшебное, сверкающее сказочными отражениями. Но не торопитесь, поскольку качество тут зависит от правильного подбора угла съемки. Экспериментируйте. Больше всего простора в дождь дают городские улицы — на них есть чему отражаться. Интересно смотрятся и огни, отраженные в воде в вечернее время.
Фото: Anja Buehrer
Снимаем малолюдные улицы
Как правило, в дождливую погоду на улицах намного меньше людей, так что вы можете снять интересные места, которые обычно сложно фотографировать из-за людских толп. Даже простая городская улица, если она безлюдна, выглядит совсем иначе, не говоря уже о парках или музеях под открытым небом.
Фото: Tatiana Avdjiev
Караулим молнию
Летний дождь прекрасен еще и тем, что во время него можно снять молнию — по желанию, ее саму или ее отсвет на окружающих объектах. Вспышки молний дают такие световые эффекты, которых не получить никак иначе. Только будьте осторожны.
Фото: Bill Church
Снимаем в ч/б
Еще один интересный эффект, наиболее практичный именно в дождь, — съемка в черно-белом режиме. Ведь в такую погоду цвета все равно приглушены, а доминирующим является, как правило, серый. Так почему бы не довести это до логического конца и не сделать несколько черно-белых кадров?
Фото: Owen G
Ищем яркие объекты
При съемке в пасмурный день освещение серое и малоконтрастное. Можно сделать, как написано выше, несколько черно-белых снимков, а можно, наоборот, поместить в центр композиции что-нибудь яркое, привлекающее внимание и составляющее явный контраст с общим серым фоном.
Фото: Burak Arik
Ждем подходящий момент: в начале и в конце дождя
Небольшой секрет: как ночные пейзажи не снимают глубокой ночью, так и под дождем лучше снимать в самом его начале или перед самым завершением, когда небо не представляет собой цельного серого полотна и есть интересный свет.
Фото: Craig Churchill
Зонт как элемент композиции
Зонт — отличный помощник в дождь для фотографа! Уже хотя бы потому, что он выигрышно смотрится на снимке: например, края зонта при использовании широкоугольного объектива или прохожие с зонтами при съемке сверху и под углом. Кроме того, зонт позволяет улучшить экспозицию, поскольку в дождь разница освещенности между небом и поверхностью земли очень велика: используйте его для того, чтобы затемнить небо.
Фото: Soli Art
Совет от Джима Ричардсона
Совет от фотографа National Geographic Джима Ричардсона: всегда носите с собой зонт. Специально купите маленький легкий зонтик (благо сейчас производители научились делать их совсем крошечными в сложенном виде), который защитит от влаги вашу камеру.
Фото: Mario Boh
Подсветите дождь
Он становится намного более заметным, если его дополнительно подсветить. Свет, проходящий через капли дождя, ярче, чем все остальное вокруг, благодаря множественному преломлению. Найдите подходящие источники света (уличные фонари, пробивающееся сквозь тучи солнце) и включите их в свою композицию. Впрочем, тут важно не перестараться и не засветить кадр.
Фото: Dave McLaughlin
Попробуйте снимать со вспышкой
Еще один способ подсветить дождь — использовать вспышку. Это намного сложнее, поскольку легко испортить кадр, и требуется много экспериментов, чтобы научиться работать со вспышкой в дождь. Но зато, если снимки станут получаться, они будут действительно волшебными.
Фото: Romie Stanley. D.Guns
Любуйтесь живой природой
Живая природа в дождь скорее замирает, но это не повод не фотографировать, например, сидящих на ветках птиц или спрятавшегося под крыльцо кота. На самом деле дождь дает большой простор для фантазии в этом направлении.
Фото: Atif Saeed
Пейзажи с каплями дождя
Окна, покрытые каплями дождя, прекрасны! Доказано французским фотографом Кристофом Жакро. Используйте открытую диафрагму, и вы получите снимки с как бы двойной экспозицией: будут четко видны и капли, и пейзаж за окном; особенно это будет эффектно, если вы фотографируете интересную архитектуру или идущих людей (наиболее актуально это для съемок из-за больших стеклянных витрин).
Фото: Кристоф Жакро
Снимаем капли в режиме макро
Можно сделать фотографии капель чудесной формы, стоит лишь использовать открытую диафрагму. А огоньки на заднем плане (окна домов, витрины, проезжающие автомобили) добавят красивому боке еще и интересные цвета.
Фото: Inta Morocko
Ищем укрытие и поджидаем кадр
В дождь, как известно, мокро, и поэтому не очень-то хочется долго выстраивать композицию и делать один дубль за другим. Но ведь всегда можно найти веранду, навес, беседку или еще что-либо подобное, для того чтобы устроиться в сухом месте и спокойно дожидаться подходящего для снимка момента. Если дождь застал вас в автомобиле, понаблюдайте за жизнь города прямо из своего окна. Интересный сюжет не заставит себя долго ждать.
Фото: Maximo Gaia
Ловим летящие капли
Снимайте летящие капли дождя, ведь они так красивы! Установите короткую выдержку примерно в 1/1000 с. А если хотите передать скорость падения капель, то несколько ее удлините, где-то до 1/125 с.
Фото: Christian Muller
Берите пример с детей!
Им и дождь в радость! Жизнь полна чудес, и они откроются нам, если мы захотим их увидеть!
Фото: Евгения Семенова
Счастливых вам прогулок под дождем!
rosphoto.com
«ПОРТРЕТ С ДОЖДЕМ» ЛЬВА ДОДИНА
Пьеса последнего русского драматурга-романтика Александра Володина превратилась в МДТ — Театре Европы в совсем не романтический спектакль про уродов и людей.
Лев Додин выпустил вторую за сезон премьеру — «Портрет с дождем». Очень для себя нетипичную. Во-первых, по пьесе Александра Володина, последнего нашего драматурга-романтика, в то время как Додина обычно больше интересовал жесткий реализм. Во-вторых, мастер высказался неожиданно лаконично: чистого сценического времени — час тридцать.
Художник Александр Боровский соорудил фотостудию: в центре сцены белый экран, перед ним стул, справа и слева прожекторы с зонтиками для концентрации света. Экран вверх не поползет и не откроет никаких аксессуаров эпохи 70-х годов прошлого века. Так же как в прологе, где участники по очереди фотографируются для истории, герои в дальнейшем будут возникать на сцене в лучах света — парами, тройками или по одному. Отыграв свое и выйдя из освещенного пространства, персонажи не исчезнут со сцены, а просто уйдут в тень (декоративный портал в МДТ образует по бокам от зеркала сцены узкие игровые пространства) и будут там жить: выпивать, целоваться, рисовать карандашом стрелки на колготках, etc. — каждый в пределах своего образа. А внимание режиссера и зрителей будет концентрироваться на крупных планах персонажей и актеров, участвующих в очередной сцене.
Это точная метафора модуса вивенди человека 70-х годов: на людях он жил так, точно камера в любой момент может выхватить его из толпы и пригвоздить — либо к позорному столбу, либо к доске почета. Поэтому «на зрителях» надо было иметь правильное, идеологически выдержанное лицо. Как сказано в одном из стихотворений самого Володина: «Скошенное — виноват! Мрачное — не уследил! Я бы другое взял напрокат, я не снимая его б носил». Стихотворение это, наряду с другими володинскими текстами, (включая «Записки нетрезвого человека») звучит в спектакле.
В последнее время драматургия 70-х годов, особенно Володин и Вампилов, стала чрезвычайно популярна у молодого поколения. С одной стороны, вроде бы с текстом особенно разбираться не надо — все понятно, а что непонятно, разъяснят учитель или родители. С другой — тексты, в отличие от опытов новой драмы, соответствуют прежним стандартам: герои матом не ругаются, наркотиками не балуются, нравственными проблемами мучаются. Вон даже юная официантка в «Портрете с дождем» страдает, что обсчитала пьяного, но жить-то надо. Однако когда пьесы семидесятников стали активно ставить, вдруг выяснилось, что если с недавней эпохой — ее хронотопом и героями — не разбираться подробно; если не отвечать на вопрос, для чего понадобилось тревожить этих по большей части несуразных, наивных и глубоко несчастных людей, — то содержательная пьеса становится примитивным провинциальным анекдотом, а персонажи выглядят ряжеными.
Додин, разумеется, такой нелепости не допустил. Сюжет его спектакля — не столько история до абсурда сердобольной матери-одиночки Клавдии (и бросивших ее обоих мужчин она оправдывает, и деньги совершенно чужому человеку отдает на похороны матери — да еще и о поминках хлопочет, и даже от квартиры отказывается в пользу почти незнакомого ей разведенца), сколько исследование человеческих феноменов той поры. Попытка, разглядывая старый фотографический альбом, всмотреться в лица и в то, что за ними скрыто. Понять не столько, как жили (быт Додину не важен), сколько — за счет чего выжили самые что ни на есть обыкновенные homo sovieticus.
70-е годы XX века для художественного руководителя нынешнего МДТ — Театра Европы — время в высшей степени не абстрактное. Это поздняя молодость самого Додина, период вынужденных творческих простоев и мытарств; это юность артистов старшего поколения труппы, надежды которых, не случись перестройки, вполне могли окончиться крахом. Но в то же время это генетические истоки для актеров молодой студии МДТ — не менее значительные, чем времена ГУЛАГа, описанные в «Жизни и судьбе» Гроссмана — романе, с которым эти «дети» выходили в профессиональную жизнь.
Так что лица персонажей Володина разглядываются с пристрастием исследователей: за ними хотят как раз рассмотреть жизнь и судьбу. Сами лица эпохи полного краха идеологии поначалу выглядят анекдотично. Это почти паноптикум. Брезгливо поджатые губы итээровца Игоря Петровича и кукольно моргающие глаза его подруги жизни Ирины (изменившиеся до неузнаваемости Сергей Власов и Наталья Акимова). Чересчур широкая голливудская улыбка официантки Зины (Елена Калинина), за которой почти теряется ее кавалер, сын главной героини Костя (Александр Морозов), и гордо поднятый подбородок немножко беременной красавицы из типографии Вдовиной (Екатерина Решетникова). Беззаботно счастливая улыбка дочери главной героини Лены (Дарья Румянцева) и агрессивный «оскал» ее подруги Куликовой — причем ребенок в данном случае пародирует мать (Наталья Калинина) — женщину, которая, как выяснится позднее, способна раздобыть даже салями. Помятое интеллигентное лицо моряка дальнего плавания Анатолия (Сергей Курышев) и помятые неинтеллигентные лица трех алкашей (Анатолий Колибянов, Александр Кошкарев и Олег Рязанцев).
На таком фоне лицо Клавы (Татьяна Шестакова) без специальной гримасы и ее глаза, выглядывающие из-под черной до бровей шапочки, выглядят по-детски наивными. Как сказано в стихотворении Володина и как потом скажет героине упомянутый моряк, «нас как будто и не утешаете, просто между делом потешаете — беспечными словами, усталыми руками, дурашливым лицом, соленым огурцом». Дело не в том, что сценарий умещается на 20 страницах и для того, чтобы вышел полноценный спектакль, режиссеру понадобился дополнительный текст. Слова Володина — стихи и лирическая проза — тот ключ, который Додин выбрал, чтобы отмыкать, оживлять застывшие лица-маски.
Все герои разделились на тех, к кому страдательная поэзия драматурга-интеллигента приложима, и тех, кому она категорически чужда, — и эта немудреная градация обернулась на поверку делением на уродов и людей.
А критерием является именно способность испытывать стыд и чувствовать чужую боль, задыхаться в такой реальности, где признаны только «Законы физики, Законы химии и Закон Исторического Материализма».
При таком раскладе Клавдия, в ее ярко-красных одеждах (которые в данном случае выглядят как опознавательный знак для страждущих, нуждающихся в помощи), оказывается неким эталоном человечности или, если хотите, интеллигентности, хотя героиня и уверяет, что средней школы не окончила. Красный цвет на подсознательном уровне ассоциируется с теплом, которое оказывается очень кстати в реальности додинского спектакля, где идет перманентный дождь и никто не выходит из дома без резиновых сапог и плащей. Способность Клавдии к состраданию, ее наивность граничат с безумием; местами героиня откровенно комична — например, когда с сосредоточенностью школьницы на контрольной считает деньги, возвращенные ей Анатолием, или когда, опять-таки, как школьница, «ловится» на характеристику героя, восторженно цитируя: «На критику реагирует правильно». Но в то же время Шестакова играет сверхъестественную эмоциональную включенность в каждого из героев. Можно все время действия следить только за ее лицом — и это будет полноценный спектакль про веру в людей и всепрощение. Словом, когда в финале Клавдия читает володинское «По статистике многие женщины от усталости сходят с ума», — ясна причина душевного надрыва. И женская драма героини заключается в том, что ее силы заканчиваются как раз тогда, когда они больше всего нужны самому дорогому человеку.
История любви в спектакле, понятно, далеко не голливудская. Для Володина моряк Анатолий — герой автобиографический, не случайно в характеристике появляются слова «любит поэзию, пишет стихи». В каком-то смысле Володин его придумал как сублимацию собственных комплексов. Моряк красив, высок — словом, как раз из таких, у которых, в самом деле, может быть «десяток в каждом порту, и помоложе». Однако Сергей Курышев не играет ловеласа: Анатолий ищет в Клавдии только что умершую мать и именно ее находит. Но этому-то персонажу как раз мученичества недостает. Это такой Курышев light, без всегдашней грани нервного срыва, почти без нажима. Философствования героя по поводу невозможности напиться с неприятными людьми или по поводу того, как сложно пить одному, потому что никогда не знаешь, пора ли уже наливать следующую, — к сердца горестным заметам отнести сложно. Скорее, к эффектным, заранее заготовленным к визиту гостьи афоризмам житейской мудрости. В то время как его песни под гитару явно отшлифовались в кают-компании и давно превратились в эффектные номера. Кажется, артист Сергей Курышев настолько привык играть героев, от которых требуют гораздо больше, чем они могут дать, что теперь и артист, и герой обескуражены отсутствием всяких требований — просят разве что не пить, и то не очень строго. По-матерински. Наконец, Анатолий просто садится на пол и обхватывает руками колени Клавдии — так что совершенно ясно, что ей, с ее сердобольностью, уж точно не вырваться.
Зато самый несуразный на вид персонаж — типовой инженер, герой Сергея Власова, — вдруг выдает абсолютно трагическую ноту. Человек в футляре из мешковатого грязно-коричневого плаща, застегнутого на все пуговицы, такой же стандартной шляпы, галстука и поддернутых брюк, который, сделав Клавдии комплимент, тут же осекается под убийственным взглядом жены, — этот человек вдруг неожиданно для всех и себя самого в первую очередь срывается на крик. Если у Алексея Петренко, сыгравшего эту роль в неубедительном фильме 1973 года, этот крик выглядит как мужская ревность плюс немного мужского протеста против слишком круто завинченных гаек, то у Власова, кроме ревности — и значительно сильнее ревности, звучит неисчерпаемое отчаяние. Собственно, ему отданы исполненные зашкаливающей душевной боли тексты Володина, включая и самый известный:
Но теперь, когда душа моя больна,
ей не помогают Законы Физики,
ей не помогают Законы Химии
и Закон Исторического Материализма.
Вот если бы Бог был —
ну не Бог, а хотя бы что-то высшее,
чем Законы физики,
и Законы Химии,
и Закон Исторического Материализма, —
я бы сказал Ему:
— Я болен.
И Оно ответило бы:
— Это верно.
Вот беда какая…
Эти слова герой уже не выкрикивает, а выговаривает — внятно, диминуэндо. И вряд ли до конца жизни он еще раз решится на бунт. Но и вряд ли жизнь его будет долгой. Устал Игорь Петрович, устал. В каком-то чеховском, метафизическом смысле.
Отдельная удача спектакля — мелочи, нюансы, которые у второстепенных персонажей не менее убедительны, чем у главных. Тут, к примеру, есть две блондинки с одинаковыми прическами того времени, высокими кичками на шиньоне: одна — красавица из типографии, другая — из общепита (с салями). И если со второй все ясно с первых слов, и даже у школьницы Лены при виде ее проступает на лице героически неприступное выражение, то вторая (героиня Екатерины Решетниковой) хоть в чем-то да схожа с Клавдией — особенно если посмотреть на ее в лицо, когда она зовет мужа Мишу, зависшего с алкашами, а тот, сделав в ее сторону три шага, возвращается обратно. А дома еще ребенок, у которого свинка, и второй ребенок, как мы уже знаем, в проекте — словом, как-то сразу становится понятно, чего ей стоит этот ее гордый подбородок.
Так что хеппи-энд, который устраивает двум главным героям своей режиссерской волей Додин, — случай частный. И дождливое ощущение он, этот невероятный хеппи-энд, не перекрывает, а, наоборот, усиливает. Но, что важнее, спектакль в целом дает немудреный урок того, что условно можно назвать человековедением, — побуждает видеть лица сквозь надетые поверх них маски и возвращает в актив памяти володинские критерии качества личности. С которыми, как выясняется, и сегодня не поспоришь
ptj.spb.ru