Что делают птицы в соцсетях: Контент для соцсетей Большой Птицы — Главная

Содержание

Почему перелетные птицы возвращаются весной обратно?

На этот вопрос можно корректно ответить по крайней мере с трех разных позиций. Эти ответы будут дополнять друг друга и потому в равной степени важны. Во-первых, каков механизм этого явления? Во-вторых, зачем птицы это делают — в чем значение (функция) этого поведения? И, наконец, как вообще произошло так, что птицы куда-то улетают, а потом возвращаются (то есть каково происхождение и эволюция этого явления)? Ниже вкратце рассмотрим эти три аспекта.

Как?

Если содержать перелетных птиц в неволе, то в период обычных сезонных миграций они испытывают беспокойство. Такое состояние было названо миграционным. В это время, например, можно наблюдать нетипичную активность по ночам. А связано это с тем, что мелкие птицы летят в основном ночью. То есть они как бы пытаются реализовать свою тягу мигрировать даже в том случае, если им (в неволе) этого сделать не дают.

Более того, птицы стараются ориентироваться в ту сторону, куда они в норме должны лететь. Эта особенность широко используется при изучении ориентации птиц с помощью так называемых круглых клеток, или клеток Крамера, названных в честь немецкого орнитолога Густава Крамера (Gustav Kramer). В таких клетках (круглой формы) по периметру расположены жердочки, а одна жердочка находится в центре клетки. При прыжках птице удобнее прыгать с центральной жердочки на одну из периферийных. По тому, куда ориентирована (по сторонам света) наиболее часто посещаемая периферийная жердочка определяют, в какую сторону птица «хочет» мигрировать.

Итак, желание мигрировать на юг (осенью) или возвращаться домой (весной) проявляется у птиц даже тогда, когда им не дают это сделать. То есть миграционное состояние, по сути дела, явление инстинктивное. Запускается оно у наших птиц главным образом соотношением между темным и светлым временем суток (так называемым фотопериодом). Определенное значение этого параметра является своеобразным триггером миграций. Это показано, в том числе, экспериментально.

Зачем?

Теперь посмотрим, зачем птицам надо возвращаться домой. В чем смысл (функция) этого? Как это помогает им выживать? Ведь чтобы сформировался инстинкт, о котором шла речь в предыдущем подразделе, он должен иметь какую-то ценность — иначе он бы просто не возник.

В жизни птиц можно выделить несколько периодов. Они повторяются каждый год, поэтому обычно говорят о годовом цикле. В типичном случае годовой цикл выглядит так: гнездование, линька, осенняя миграция, зимовка, весенняя миграция, снова гнездование и далее «по списку». Все названные периоды важны, но особое значение имеет гнездовой. В это время птицы выводят потомство, от них требуется масса дополнительных затрат — как времени, так и энергии. Поэтому успешно размножаются лишь те особи, которые делают это в благоприятных для них местах, к которым они лучше всего приспособлены.

Почему же наши птицы обычно не гнездятся, например, в тропиках? Здесь две главных причины. Во-первых, они недостаточно хорошо приспособлены к тамошним условиям.

То есть они могут жить там, добывать себе пищу, даже петь, но на большее их не хватает. Трудно найти подходящее место для гнезда, трудно выкормить птенцов и т. п. А во-вторых, в тропиках масса местных оседлых видов, которые «переигрывают» мигрантов в конкурентной борьбе — как в прямой (например, за гнездовые убежища), так и в косвенной (за пищу).

Но бывает и так, что наши северные птицы и где-то далеко на юге находят подходящие для себя условиях и остаются там гнездиться. В некоторых случаях это может даже со временем привести к появлению новых форм. Хороший пример — утка-кряква (Anas platyrchynchus, рис. 1), обычная в средней полосе России, и в том числе в черте Москвы. А кроме этого, она гнездится по всей Северной Америке и Евразии, от тундр до субтропиков. Так что этот вид очень пластичен. Поэтому, быть может, и не удивительно, что некоторые популяции, попав в ходе миграций на тропические острова, остались там жить и стали оседлыми.

Сейчас такие формы считают даже отдельными (но близкими) видами. Это гавайская кряква Anas (platyrhynchus) wyvilliana и лайсанский чирок Anas (platyrhynchus) laysanensis, оба вида — с Гавайских островов (рис. 2).

Бывают и еще более интересные исключения. Одно из них — черный шелковистый свиристель (Phainopepla nitens, рис. 3), обитающий в Северной Америке. Эта птица умудряется гнездиться дважды в году. Весной она выводит птенцов в штате Калифорния. А к осени мигрирует в штат Колорадо. Здесь она гнездится еще раз. Такое гнездование в двух разных местах — уникальный случай у птиц. Так что, как это вообще характерно для зоологии, имеются лишь общие тенденции или правила с множеством разных исключений.

Наконец, надо коротко рассказать, зачем птицы вообще улетают зимой в теплые края. Главнейшая причина — нехватка пищи. Поэтому в первую очередь улетают те виды птиц, которые питаются открыто живущими насекомыми. Зимой такую пищу, конечно же, не найти. Так что они мигрируют, можно сказать, вынужденно. Те же виды, которые могут найти себе корм и зимой, остаются в наших краях. Это, например, синицы, ловко выискивающие спящих насекомых в различных щелях и разнообразящие свой рацион семенами. Или большой пестрый дятел (Dendrocopos major), питающийся зимой семенами ели и сосны.

Почему?

Но почему птицы, которые гнездятся в северных широтах, а зимуют в тропических, делают именно так, а не иначе. Почему бы им, например, не гнездиться зимой в тропиках, а летом не отправляться отдыхать на север? Для ответа на это необходимо рассмотреть также эволюционный аспект. А именно — историю расселения видов.

Дело в том, что многие виды наших птиц имеют южное происхождение. Все они — выходцы из Африки или Южной Азии. В ходе своей эволюционной истории они постепенно расселялись из этих областей. Формировались новые популяции и виды, адаптирующиеся к новым, более северным, условиям. Столкнувшись в новых условиях с неблагоприятной обстановкой зимой, эти птицы вынуждены были мигрировать на юг. И путь этот пролегал в те районы, откуда эти виды изначально произошли. Своего рода историческая память. Поэтому существует известная аналогия, что путь миграции в общих чертах повторяет путь расселения вида. Конечно, не стоит точно связывать район зимовок и район, откуда началось расселение. Соответствие здесь есть, но оно примерное. Так, если вид зимует в тропической Азии, можно говорить о его азиатском происхождении, но вовсе не обязательно тропическом.

Районы зимовок могут оставаться консервативными, даже если это и не очень удобно. Такова, например, ситуация с овсянкой-дубровником (Emberiza aureola) — азиатским видом, недавно расселившимся в Европу, вплоть до Прибалтики. Конечно, европейским птицам короче было бы летать на зимовку в Африку, тем не менее они «по старинке» летают в юго-восточную Азию — как и птицы из Сибири и Дальнего Востока (рис. 4).

Дубровник лишь недавно стал гнездиться в Европе. Но большинство других видов, более давних выходцев из Азии, со временем поменяли места зимовок. Европейские популяции стали проводить зиму в Африке — что, очевидно, и ближе, и удобнее.

Таким образом, история вида также важна для понимания того, как он ведет себя сейчас. Но ни один из трех аспектов (механизм, функция, эволюция), взятый в отдельности, не может ответить на поставленный вопрос. И лишь в совокупности они рисуют цельную картину того, зачем и почему птицы возвращаются весной назад.

Ответил: Алексей Опаев

Мускулистая ворона-качок напугала соцсети

Развлечения
Юмор
Животные

6 0 52185

24 июня 2019 12:19
Анна Лаврова, журналист «Ридуса», раздел «Развлечения»

В интернете стало вирусным видео с необычной вороной, которая сидит, как будто опираясь на одни крылья, и выглядит при этом очень мускулистой и страшно угрожающей. Пернатое чудовище напугало тысячи пользователей, и хотя в комментарии пришла орнитолог и всё объяснила, опасения у людей остались.

Короткий ролик с вороной-качком стал популярным сначала в Twitter, а потом и на Reddit, где собрал в общей сложности 3 миллиона просмотров, больше 100 тысяч лайков и сотни комментариев от шокированных юзеров.

Это что, ворона-Халк?!

На какой планете я сегодня проснулся? На планете ворон-обезьян?

Осторожнее, она может сожрать вашу собаку!

Где её ноги, она что, стоит в планке?

Мне кажется, это робот, мамочки!

Терапевт: вам не нужно бояться вороны-гориллы, ворона-горилла не настоящая.
Я: смотрю в окно

Здравомыслящие пользователи попытались объяснить происходящее на видео:

Это было записано в Японии, и:
1. Да, это ворона, и они выглядят уморительно большими в стране мелких вещей и тесных пространств;
2. Японское лето ОЧЕНЬ жаркое и влажное. Эта штука расправляет и проветривает крылья.

Шутники посоревновались в остроумии:

Ворона просто ждёт достойного соперника для партии в армрестлинг.

ВОРОНА-ГОРИЛЛА: *тушит сигарету о собственное запястье* сегодня вечером — ты.

Этот парень не пропустил день крыльев!

А потом в комментарии пришла орнитолог Кели Свифт (Kaeli Swift) и попробовала объяснить странное поведение вороны с научной точки зрения.

Во-первых, это крупная ворона, поэтому её голова выглядит немного не пропорциональной относительно тела.
Во-вторых, эта птица не потеряла ноги и не опирается только на крылья, потому что это просто физически невозможно. И хоть это не имеет отношения к ответу, но хочу заметить, что ворона без ног не смогла бы летать. Безногая ворона — мёртвая ворона.
На самом деле эта ворона загорает. Когда птицы садятся, они опускают крылья и взводят хвосты. Под прямым углом, поэтому создаётся впечатление, что ноги отсутствуют.
При этом обычно их рот открыт, а тело прижимается ближе к земле, но, возможно, видеооператор поймал птицу как раз в момент перехода.
В любом случае загорать вот так — это обычное поведение среди птиц. Они часто делают это, когда жарко. А ещё таким образом они ухаживают за перьями. Солнечное воздействие может уменьшить количество пероральных бактерий и клещей.

Свою теорию девушка подкрепила рисунками.

Пользователей немного успокоили объяснения орнитолога, однако некоторые опасения всё же остались.

Я всё ещё в замешательстве, но я ценю ваши усилия.

А я всё равно не хочу находиться рядом с этой страшной птицей. Я уверен, что ворона-горилла только и ждёт удобного случая, чтоб напасть на меня!

Ранее «Ридус» публиковал фотодоказательства того, что врановые — самые хитрые и наглые птицы на Земле.

Удивительная связь между птицами, Facebook и другими социальными сетями

Голые деревья, запах опавших листьев, тишина, грязь. Зимние леса в Оксфордшире прекрасны, если вам это нравится. Если вы ученый с легендарным проектом Wytham Tit Project, неважно, нравится вам это или нет. Батарейки в кормушке для птиц необходимо менять каждые два дня, иначе ваши данные будут потеряны. А получение самых лучших данных — это главное здесь, в Уитхэм-Вудс.

Итак, аспирантка Оксфордского университета Фридерике «Фредди» Хиллеманн загружает в свой рюкзак 50 фунтов аккумуляторов и бредет через заросли ежевики и папоротника. Мы находимся примерно в 100 футах от квартета трубчатых кормушек для птиц, когда маленькая изящная круглая зелено-желтая птичка Большая синица ныряет из первой трубы. Он похож на синицу, которая заблудилась в наборе для акварели. По мере того, как мы приближаемся, на третью кормушку приземляется меньший и невзрачный комочек перьев, называемый Болотной синицей, который щелкает, щелкает, щелкает.

Хиллеманн останавливается. «Вы слышали этот щелчок? Это открытие кормушки. Это звук успеха. Ее штуковины, как и предполагалось, следят за социальными привычками птиц.

Каждый дурак знает, что птицы одного полета собираются вместе, но только ученый может понять, почему. С помощью таких экспериментов, как этот, Хиллеманн и дюжина других сотрудников Института полевой орнитологии Эдварда Грея (EGI) Оксфордского университета выясняют, что значит для птицы иметь друзей и как эта дружба влияет на жизнь и смерть в лесу. .

Фредди Хиллеманн загружает данные, которые помогут ей разобраться в сложностях межвидового взаимодействия. Фото: Сэм Хобсон

Этот конкретный эксперимент основан на «селективных кормушках», оснащенных печатными платами и запрограммированных на открывание только для определенных птиц. Когда эта синица приземлилась на эту кормушку, антенна на трубе щелкнула крошечной полоской на ее лапке. Уникальный идентификационный номер идентифицировал его как болотную синицу. Хиллеманн запрограммировал эту кормушку на прием болотных синиц, поэтому дверца открылась, позволяя птице схватить семя. В этом квартете два других фидера также видоспецифичны; один открывается только для больших сисек, другой только для голубых сисек. (Витхем — очень сисящее место; здесь также есть каменноугольные синицы и длиннохвостые синицы, но они не являются частью этого исследования.) Четвертая кормушка открывается для всех трех видов, и она самая популярная. По-видимому, птицы предпочитают есть вместе с другими видами, даже если, как болотная синица, их пугают более крупные птицы. Хиллеманн пытается выяснить почему.

Facebook позавидовал бы информации, которую Хиллеманн и ее коллеги собирают пылесосом: кто с кем тусуется, как часто они обедают.

Как и эта болотная синица, почти каждая большая синица, лазоревка и поползень в Уитхэм-Вудс были пойманы, окольцованы и снабжены цифровым штрих-кодом с помощью чипа. Пока Хиллеманн держит батареи заряженными, автоматически регистрируется каждый поход каждой кольцевой птицы к экспериментальной кормушке. Результатом являются большие данные — астрономические по меркам полевых исследований. К концу этого исследования в марте у нее будут сотни тысяч точек данных примерно по 500 птицам.

Тем не менее, данные проекта Хиллемана — капля в море по сравнению с проектом Wytham Tit Project, самым продолжительным в мире непрерывным исследованием жизни отдельных птиц. В настоящее время его база данных превышает 34 миллиона записей от 10 000 отдельных птиц. Никогда прежде у исследователей не было такой детализированной информации о социальной жизни столь многих поколений диких животных в таком крупном масштабе.

Инженеры Facebook позавидовали бы информации, которую Хиллеманн и ее коллеги собирают пылесосом о жизни птиц: кто с кем тусуется и как часто, кто с кем встречается (и кто изменяет), где и как часто они обед. Размер этого набора данных позволяет оксфордской команде применять теорию социальных сетей и машинное обучение, мощные аналитические инструменты, которые широко используются для понимания и прогнозирования поведения человека в социальных сетях.

Появляется открытие, что для стайных птиц социальные связи являются вопросом выживания. Они влияют на то, кто находит пищу, кому достаются лучшие территории, кто болеет паразитами или инфекциями. Изучая социальные правила птиц, ученые из EGI надеются предсказать устойчивость — то, как виды будут справляться с изменением климата и другими монументальными угрозами, и как мы можем помочь им в этом.

Занятая обсуждением со мной всех этих идей, Хиллеманн подключает свежую батарею не к тем клеммам на своем устройстве, выбивая предохранитель на печатной плате, управляющей дверью. Пока она возится с заменой, я стараюсь ее не отвлекать. Я смотрю вверх, когда небольшая группа синиц проносится сквозь деревья. В этот момент я больше не вижу птиц. Я вижу небольшие пакеты данных, всплески мобильной социальной информации. Это не просто сырой серый лес. Это социальная сеть для птиц.

Визуальное представление социальной сети Wytham Woods Great Tits зимой: кто с кем взаимодействует и насколько сильны эти связи. Каждый круг представляет одну птицу. Визуализация данных: Джош Ферт

В 1945 году Дэвид Лэк, эксперт по типично британской теме европейских малиновок, стал директором EGI в Оксфорде. Первоначально он планировал продолжить свои робиннические исследования. Затем он посетил ученого в Нидерландах, который выслеживал больших синиц.

Лак сразу поразился тому, насколько легче их изучать. Синицы, близкие родственники североамериканских синиц и синиц, — крепкие маленькие птицы, которые не нервничают, когда их ловят и окольцовывают. Их много в Оксфордшире. Сиськи туда не мигрируют. Лучше всего то, что они охотно используют гнезда, предоставленные учеными. «Они находят наши гнезда, поэтому нам не нужно искать их», — говорит почетный научный сотрудник Крис Перринс, который начал работать с Лэком над оксфордскими сиськами в 19 лет.57.

Уже тогда проект Wytham Tit Project был связан с данными. Лэк и Перринс задали простые вопросы, на которые оказалось трудно ответить: как птицы решают, когда им размножаться? Почему одни пары откладывают много яиц, а другие мало? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно было отслеживать множество птиц на протяжении многих поколений.

Так большая синица стала лабораторной крысой экологии: удобным, простым в изучении видом, заменяющим лесных певчих птиц в целом. Каждое поколение оксфордских экологов, продолжающих исследование, унаследовало постоянно растущую сокровищницу данных, а также жизнь, в которой правят грязные сапоги, холодные пальцы и лишение сна.

Безмолвным холодным февральским утром восемь молодых исследователей из Оксфорда повторяют ритуал, который повторяется каждую неделю зимой уже более 71 года, — то, что они называют звоном, а американцы — кольцеванием. Мороз хрустит под ногами, они разворачивают паутинную сеть перед рядом кормушек для семян подсолнечника. «Хорошая звенящая погода», — говорит полевой техник Кит МакМэхон, который провел пять зим в Уитеме. Он прав. Через несколько минут в сети дрожат 10 больших и голубых синиц.

Птиц выщипывают из мелкой сеточки, как сливы с дерева, затем аккуратно распутывают каждый пушистый комочек и засовывают в свой маленький льняной мешочек, который в этот холодный день предварительно согревают в кармане. Нет никакой болтовни, только возмущенные хрипы птиц.

Исследователи быстро взвешивают и измеряют маленькие сине-зеленые работы. Они надевают на ноги обычные браслеты и кольца с электронными идентификационными чипами. Пока он работает, Джош Ферт, младший научный сотрудник Мертон-колледжа Оксфорда, одновременно тренирует новичков, отпускает шутки и дразнит Макмэна. Ферт засовывает лазоревку головой вперед в цилиндрический контейнер с пленкой. Он устанавливает его на шкале: менее дюжины граммов и 100 процентов дерзости. Когда он достает его из канистры, оно кусает его, а когда он передает его мне, чтобы выпустить, оно переносит свою ярость на меня. (Примечание: укусы лазоревки не болят.) Я любуюсь ее пушистой мордочкой, потом разжимаю ладонь. Птица улетает, ее синевато-серая спина исчезает на фоне зимнего неба.

Благодаря этим группировкам ученым известна родословная почти всех больших синиц, рожденных в этих лесах. Некоторые генеалогические деревья восходят к 35 поколениям, что эквивалентно отслеживанию людей на протяжении тысячелетия. «Как и многие другие научные проекты, он порождал вопрос за вопросом», — говорит Бен Шелдон, который присоединился к проекту Wytham Tit Project в 2000 году и сейчас возглавляет EGI и Оксфордский факультет зоологии. Это также генерировало ответы. Например, проект был одним из первых, кто доказал, что птицы начали откладывать яйца в начале года, по-видимому, в ответ на изменение климата. (Большие синицы теперь лежали почти на три недели раньше, чем в 1960.)

Чтобы наблюдать за тем, что птенцы делают после выхода из гнезда, в 2007 году Шелдон начал прикреплять пассивные интегрированные транспондерные метки к птичьим браслетам. Чипы без батареек, они полагаются на дешевую технологию радиочастотной идентификации, которая повсеместно встречается в трекерах в вашем паспорте и книгах из вашей библиотеки. К зиме 2011 года у его группы было 65 кормушек с радиочастотной идентификацией по всему Витхэм-Вудс, обширной шпионской сети синиц. Каждое посещение каждой помеченной птицы будет создавать уникальную запись, включая личность, время и место, создавая карту ее ежедневных перемещений. Уайтамский лес стал орнитологическим паноптикумом, всевидящим и всезнающим, следящим за птицами от рождения до смерти.

В этих данных Шелдон заметил нечто удивительное: птицы редко прилетают поодиночке. Они приходили группами, и одни и те же группы появлялись у разных кормушек. Казалось, они были друзьями. «Мы поняли, что здесь также много социальной информации», — говорит он. «Для меня это было действительно захватывающе». Это вызвало еще один обманчиво простой вопрос: есть ли у диких птиц друзья? Если да, то почему? Эта система наблюдения позволила исследователям отслеживать отношения между свободноживущими дикими животными в масштабе и связывать эти закономерности с родословными птиц, чтобы изучить, как гены формируют социальное поведение.

Для количественной оценки и отслеживания взаимоотношений Шелдон обратился к анализу социальных сетей. Эти идеи, впервые сформулированные в 1930-х годах, теперь обретают новую силу, поскольку компании используют их для осмысления данных социальных сетей, таких как Twitter и LinkedIn. Методы предлагают способы интерпретации социального поведения в самых маленьких и больших масштабах, от моделей взаимодействия между двумя людьми до последствий связей во взаимосвязанной социальной группе. В случае с дикими животными анализ социальных сетей в основном ограничивался компьютерным моделированием. Но в Уайтеме наконец-то можно будет увидеть, что на самом деле делают птицы.

Окольцовали, записали и выпустили первую партию синиц, и уже 22 висят в сети. Учитывая их затруднительное положение, они кажутся странно спокойными. Меня поражает, что большинство этих птиц, вероятно, знают друг друга. Они в ловушке, но они среди друзей.

Пытаюсь представить невидимые отношения между ними, линии, которые соединяют друзей, друзей друзей и т. д., образуя плотный узел узлов и связей. Радикально упрощенный, вот суть этого подхода: шесть степеней разделения, с сиськами.

Анализ социальных сетей предлагает способы думать о системах. В популяции из десятков или тысяч вы можете обнаружить и взвесить все специфические отношения между парами особей, а затем суммировать их все вместе, чтобы описать группу в целом. На самом высоком уровне вы можете увидеть, какие люди являются социальными центрами, или выделить людей-соединителей, которые соединяют между собой не связанные между собой группы — Кевина Бэкона среди сисек. В более широком масштабе вы можете измерить, является ли группа сплоченной, когда у каждого человека много прочных связей с другими, или слабой, когда у каждого члена есть лишь несколько друзей.

Сначала Шелдон и его команда просто пытались понять основные особенности этих сетей. Они узнали, что зимой большие синицы образуют небольшие группы, которые в среднем включают от четырех до восьми птиц. Группы подвижны и динамичны; в любой день птица может принадлежать более чем к одной такой стае. Два друга-птицы обычно проводят вместе от 5 до 25 процентов своего времени; у средней большой синицы за зиму появляется около 50 друзей.

Одно из первых открытий, проведенных тогдашней аспиранткой Люси Аплин, заключалось в том, что место птицы в стае частично определяется личностью. Все синицы дерзкие и любознательные, но некоторые смелее других. Она обнаружила, что у этих более смелых птиц много социальных связей, которые, как правило, слабы. И наоборот, робкие птицы образуют меньше продолжительных и устойчивых ассоциаций. Оба могут быть стратегиями выживания. Синица, избегающая риска, может предпочесть большую защиту от хищников и болезней, которую дает общение с надежными друзьями. Менее осторожные птицы, общающиеся со многими знакомыми, могут получить лучшую информацию первыми, но рискуют подвергнуться воздействию всех паразитов и болезней, которые распространяются в стае.

Как и около 10 000 птиц до этого, каменноугольную синицу окольцовывают и измеряют в Уитхэм-Вудс. Сегодня в этом районе обитают пять видов синиц; шестая, хохлатая синица, бывает случайным гостем. Фото: Сэм Хобсон

Последующие исследования Аплина начали раскрывать, что делают социальные сети. Например, они обеспечивают каналы для передачи знаний от птицы к птице. Зимой 2010 года Аплин семь раз приезжал в Уитхэм-Вудс ночью, чтобы установить новые кормушки, пока птицы спали. В последующие дни птицы, которые, скорее всего, найдут новую пищу, были теми, у кого было больше всего связей с другими, у которых также было много социальных связей. Этот фактор связи с соединителями называется центральностью собственного вектора, но его можно назвать эффектом LinkedIn: важно не только то, кого вы знаете, но и то, кто знает, кого вы знаете.

Как и в LinkedIn, связи с птицами имеют последствия. Команда подсчитала, что каждая единица связи, которую птица имеет с хорошо информированной синицей того же вида, увеличивает ее или ее шансы найти новый источник пищи в 22 раза.

Аплин поняла, что с помощью этой системы она действительно может отслеживать поток информации между птицами. Она поймала больших синиц из восьми разных социальных групп и привела их в лабораторию, где они научились решать головоломку. Некоторые научились сдвигать синюю дверь вправо, чтобы получить мучных червей. Другие толкнули красную дверь влево. Затем она установила в лесу такие же кормушки-головоломки с дверцами и выпустила обученных птиц. Знания о решении головоломок стали вирусными. Птицы явно учились у друзей, а не догадывались сами: те, у кого есть друзья, раздвигающие красную дверь, только сдвигают красную дверь, и наоборот. Она создала птичьи мемы.

Последствия обнадеживают: информация может распространяться быстро, позволяя птицам адаптироваться к новым обстоятельствам гораздо быстрее, чем позволяют одни гены. «В мире, где окружающая среда быстро меняется из-за таких факторов, как изменение климата и урбанизация, эволюции видов будет недостаточно, чтобы не отставать», — говорит Аплин. С небольшой помощью друзей они могли бы сократить разрыв.

Вскоре я узнаю, что я не такой крутой, как синица. К концу второго раунда бинтования мои ноги и руки немеют, и когда Хиллеманн предлагает быстро пройтись по лесу, чтобы проверить ее эксперимент, я с благодарностью следую за ней. Остальная часть команды продолжает движение. Этим утром они окольцовывают около 100 птиц и вернутся на следующей неделе. Это постоянная гонка, чтобы не отставать, и это важно для работы, которую они делают. «Он лежит в основе анализа социальных сетей и всего остального», — говорит Ферт.

Наследие тщательного сбора данных привело Ферта в группу Шелдона, когда он был аспирантом в 2012 году. Уайтам был одним из немногих мест в мире, где эколог-бихевиорист мог проверить причину и следствие в социальных сетях с помощью экспериментов в дикой природе. «Я сторонник экспериментов, — говорит он. «Это намного элегантнее», чем пытаться делать выводы на основе наблюдений. Нарушая социальную систему и наблюдая за последствиями, подсчитал Ферт, он мог увидеть, как на самом деле работает сеть. Такие эксперименты также намекают на то, что может произойти с населением после эпидемии или катастрофы.

Работая с физическим факультетом Оксфорда, Ферт построил селективные питатели, которые сейчас использует Хиллеманн. Белки уничтожили первую версию за один уик-энд; шестой, защищенный от белок с помощью садовых шлангов и пластиковых контейнеров, а также грязезащитный, водонепроницаемый, защищенный от дятлов и защищенный стальными клетками, был успешно развернут в 2013 году. социальные круги, которые включают различные виды. Затем он прервал их, создав новые группы кормления. Он устроил 12 кормушек так, что половина открывалась только для птиц с нечетной фишкой, а другая половина открывалась для четных. Шансы могли есть рядом только форы, а четы с четами. Это как если бы вы однажды проверили Facebook, и половина ваших настоящих друзей была заменена «друзьями», которых вы не знали, и вам пришлось бы с ними пообедать.

Ферт попытался разделить пары, запрограммировав кормушки так, чтобы они открывались только для одной птицы из пары. Он обнаружил, что сердце сильнее желудка.

К концу зимы и более чем 3 миллионам записей от 376 птиц стало ясно, что синицы готовы завести новых друзей ради семян. Эти дружеские отношения, созданные Фертом, переносились и в другие контексты: даже у обычных кормушек птицы оставались с этими новыми друзьями. Они также уделяли своим новым друзьям больше внимания, чем другим птицам. «Они не только учились у людей, с которыми мы заставляли их общаться, но и отдавали приоритет этой информации», — говорит Ферт. Он доказал, что социальная сеть не просто следует внутренней логике; внешние силы, такие как доступ к пище, могут изменить его.

Однако другие социальные связи сопротивлялись его манипуляциям. Ферт попытался разделить пары, запрограммировав кормушки так, чтобы они открывались только для одной птицы из спаренной пары. Он обнаружил, что сердце сильнее желудка: птицы привязывались к своим самкам, хотя достать семена было труднее. «Они отдают предпочтение паре, а не тому, куда пойти за едой», — говорит он. «Это напомнило мне, как я сидел в ресторане с друзьями моей девушки и думал: «Я бы не был с этими людьми, если бы они не были с моим партнером».

Но даже между простыми друзьями связи могут быть на удивление прочными. В исследовании 2017 года Ферт и другие проанализировали 395 113 точек данных из 542 больших синиц, применив машинное обучение для обработки взаимосвязей, выявления групп и расчета силы отношений между людьми. Затем Ферт ловил по шесть птиц за раз и держал их в клетке несколько дней. Для некоторых птиц половина их стаи внезапно исчезла.

Эксперименты по моделированию предсказывают, что если исчезнет достаточно центральных узлов сети животных, вся сеть рухнет. К их удивлению, то, что осталось от стада, снова срослось в течение нескольких дней. Остальные птицы отреагировали, сжав свои связи, в некоторых случаях проводя примерно на 20 процентов больше времени с оставшимися товарищами по стае, которые, в свою очередь, проводили с ними примерно на 20 процентов больше времени, увеличивая общую силу сети. Мало того, птицы, которые занимали центральное социальное положение, сохраняли это положение, даже если большинство их друзей было удалено; они просто установили новые связи. «Это то, что вы никогда не смогли бы предсказать без эксперимента», — говорит Ферт.

Этот механизм самовосстановления — еще одно обнадеживающее открытие. Это предполагает, что птицы, столкнувшиеся с катастрофами, повреждающими сеть, могут быть более устойчивыми, чем мы думали. Исследование, опубликованное примерно в то же время, показало, что люди в Facebook поступают примерно так же: когда взаимная связь обрывается, друзья и знакомые снова соединяются, стягивая социальную сеть еще теснее. Мы обычно предполагаем, что человеческие социальные системы намного сложнее, чем животные; эта параллель, говорит Ферт, предполагает, что более простые правила могут управлять как птицей, так и человеком.

Уайтамские синицы проводят осень и зиму вот так, бродя сплетничными стаями, выживая в неурожайные месяцы, объединяя усилия. С приближением весны группы начинают вместе искать места для гнезд. В конце концов птицы разбиваются на пары. Эксперименты по зимнему кольцеванию и кормушке подошли к концу. Для ученых это означает только дополнительную работу. Предрассветные поездки, чтобы проверить ящики для гнезд и окольцевать любых немаркированных птиц, заменяют вечеринки по кольцеванию на рассвете. Они следят за каждым из 1204 ящиков на наличие признаков строительства гнезда, первого яйца и размера кладки, как и другие на протяжении всех этих десятилетий. Они окольцовывают птенцов, а затем, поскольку половина из них умирает в гнезде, они должны позже выкопать кольца после того, как выжившие оперятся. «Сейчас супер-отвратительное время», — весело говорит Ферт. «Суп из бывших птиц», — подхватывает МакМахон.

Батареи в фидерах с RFID-антеннами необходимо менять каждые два дня. Фото: Сэм Хобсон

Следующий эксперимент Ферта, проводимый этой зимой, включает в себя новую кормушку, которая открывается только тогда, когда одновременно прилетают две определенные птицы; они должны работать вместе, чтобы есть. Это способ выяснить, облегчают ли социальные связи птицам сотрудничество, или же верно обратное: объединение сил способствует прочной дружбе.

Если это звучит уместно — если эти исследования Уайтама на самом деле напоминают вам о дружеских отношениях, которые вы установили и потеряли, о социальных группах, к которым вы присоединились или ушли, — на это есть причина.

Выяснение того, почему у диких животных есть социальные круги и как функционируют эти сети, само по себе увлекательно. Кроме того, это прольет новый свет на то, почему одни популяции процветают, а другие исчезают, и поможет защитникам природы, помогающим видам справляться с угрозами выживанию.

Но это исследование может ответить и на другие вопросы. Поскольку мы тоже являемся социальными животными, найденные идеи могут помочь нам лучше понять собственное поведение.

Несмотря на огромный охват, такие компании, как Facebook, ограничены в том, что они узнают, потому что отслеживают только один вид. По мере того, как поведенческие экологи применяют идеи и методы анализа социальных сетей в животном мире, описывая, проверяя и разрушая дружеские отношения многих существ, они рассчитывают найти общие закономерности и принципы, которые организуют мир синиц, голубых китов и всего остального. между.

Люди часто говорят, что животные такие же, как мы, но может быть и так, что мы такие же, как они. Универсальные правила дружбы с животными могут углубить наше понимание того, как формируются и разрушаются наши связи и почему мы собираемся вместе именно так. Возможно, они раскроют, почему дружба кажется такой важной и буквально поддерживающей жизнь: психологи знают, что люди с друзьями живут дольше. Для всех социальных существ, включая синиц и людей, связи так же важны, как пища, вода и кров. Эти маленькие птички могут показать нам почему.

Эта история изначально была опубликована в зимнем выпуске 2018 года под названием «Социальная сеть». Чтобы получать наш печатный журнал, станьте участником, сделав пожертвование сегодня.