Интервью с фотографами | Дмитрий Крупский
Известные российские фотографы отвечают на мои вопросы и рассказывают о себе, о своих работах и творчестве. Высказывают концептуальные идеи и дают практические советы, делятся секретами съемки и рассказывают о фототехнике, которую используют.
Добро пожаловать! – Дима Зверев, Станислав Пучковский, Ирина Козорог, Даниил Конторович, Андрей Нарчук, Софи Черных, Станислав Лиепа – наверняка вы знаете если и не все эти имена, то многие из них.
Станислав Лиепа: «Я снимаю людей, чтобы запечатлеть их красоту»
Станислав Лиепа – известный петербургский фотограф, популярный в Инстаграме автор. Снимает портреты людей, чтобы запечатлеть их красоту. Имеет большой опыт работы с камерами Olympus OM-D – как флагманским E-M1, так и недавно вышедшим E-M5 II, снимает ими фото и видео.
Обо всем этом – в нашей беседе со Станиславом.
Софи Черных: «Находите время творить!»
Софи Черных – фотограф из Екатеринбурга.
Называет себя «путником», влюблена в путешествия. Снимает истории. Проводит мастер-классы по съемке и обработке фотографий.
Софи рассказывает мне о том, как создает свои снимки, а также о технике, которую использует.
Андрей Нарчук: «Быть как рыба в воде человеку не суждено, но к этому надо стремиться»
Андрей Нарчук – один из ведущих российских подводных фотографов. Специализируется на съемке дикой природы. Победитель и лауреат многих всероссийских и международных конкурсов, включая звание Фотографа года, Лучшего фотографа дикой природы России. Создатель и главный редактор Дикого журнала, уникального издания о дикой природе в России.
Мы беседуем с Андреем о подводной съемке и о технике, которую он использует.
В этой публикации использованы также снимки Сергея Шанина, энтузиаста подводной фотографии с десятилетним стажем, неоднократного победителя международных фотоконкурсов.
Даниил Конторович: «В основном я изображаю человека»
Даниил Конторович – популярный фотограф из Санкт-Петербурга.
Больше всего снимает портреты, однако также занимается репортажами, работает и в других жанрах. Ведет курсы по съемке и обработке фотографий.
Даниил рассказывает о концепциях и идеях своего творчества, об аппаратуре, которую использует, и даже дает конкретный совет по обработке снимков.
Ирина Козорог: «Макросъемкой надо болеть»
Ирина Козорог снимает макро. Снимает красиво и художественно – природу, насекомых… а больше всего — муравьев. Причем не просто делает фотографии, а еще и ведет в своем блоге подробные и познавательные репортажи о жизни муравьев.
Ирина рассказывает о своих «фотомоделях», о технике съемки и об аппаратуре, которую использует.
Станислав Пучковский (Sean Archer) – Рецепт успеха
Всего за два года Станислав Пучковский прошел путь от новичка в фотографии до признанного мастера, лидера рейтинга крупнейшего фотосайта мира 500px.com. Станислав рассказывает мне удивительную историю своего успеха – как все происходило, что способствовало столь быстрому прогрессу, а также, какую аппаратуру и технику обработки он использует.
Дима Зверев: «Настоящая фотография начинается через час»
У меня в гостях – Дмитрий Зверев, один из лучших российских фотографов. Беседуем с ним о «фотографической зоркости» и о том, как развить ее в себе, а также об аппаратуре и технических приемах, которые использует Дмитрий.
Понравилось это:
Нравится Загрузка…
Новое интервью фотографа Трэвиса Мэтьюса, автора портретов Бейонсе
T
МОДА•ИНТЕРВЬЮ
Трэвис Мэтьюс, автор портретов Бейонсе
интервью: Настя Сотник
ФОТОГРАФ: KRISTINA SHAKHT
КРИСТИНА ШАХТ
СТИЛИСТ: JOSHUA J. JENKINS
ДЖОШУА ДЖ. ДЖЕНКИНС
ПРОДЮСЕР: KRISTINA SHAKHT
КРИСТИНА ШАХТ
АССИСТЕНТ: JOSÉ GOICOECHEA
ХОЗЭ ГОЙКОЭЧЕА
В конце июля, когда Бейонсе выпустила свой визуальный альбом Black is King, по соцсетям разлетелись не только новые треки, но и новые портреты певицы. Часть из них сделал нью-йоркский фотограф Трэвис Мэтьюс. До этой съемки он был знаком с Бейонсе через одно рукопожатие — точнее, через ее бренд Ivy Park, для которого снимал лукбуки и кампании.
Кроме этого у него в портфолио есть работы для Tiffany & Co., Puma, Urban Outfitters и других брендов. Настя Сотник расспросила Мэтьюса, как сделать карьеру фотографу-самоучке (и победить жадных заказчиков), а Кристина Шахт прогулялась с ним по Нью-Йорку, вооружившись собственной камерой.
Ты помнишь свой первый кадр?
Я учился в первом классе, мы тогда только переехали из Гайаны в Нью-Йорк. После уроков ходил на дополнительные занятия, что-то вроде творческих кружков. Однажды нас попросили взять домой камеры и пофотографировать все, что захочется. Я помню, как сделал фотографию стены у себя дома, и мы потом распечатали ее в школьной лаборатории — мне очень понравилось, и я запомнил это чувство. Потом, уже в старшей школе, у меня появился iPhone, и я начал фотографировать все, что вижу вокруг — в основном цветы и здания. Я загружал фотографии в VSCO, редактировал их — и сохранял. Затем у моей лучшей подруги появилась своя камера, я решил, что тоже хочу свою, и попросил у отца на ближайший праздник.
Он подарил мне ее, и с тех пор я никогда не переставал снимать. Просто фотографировал все вокруг и пробовал довести снимки до самого красивого варианта.
Я до сих пор обрабатываю все в VSCO. Какой твой любимый фильтр?
Если честно, в последний раз я открывал приложение около пяти лет назад, так что сейчас не вспомню точное название. Помню, он точно был с красным оттенком. Сейчас я если и использую программы для обработки, то это Lightroom или Photoshop.
Выходит, ты самоучка. Фотографу вообще нужно специальное образование?
У меня нет точного ответа. С одной стороны, таланту нельзя научить. И обычно, если вы идете к кому-то на курсы, вы начинаете смотреть на вещи через призму преподавателя, получаете всю информацию, которую он дает, через фильтр его личных предпочтений, взгляда на мир. А в искусстве и фотографии важно развить собственное видение и научиться транслировать его. У вас должен быть собственный стиль. Но это не значит, что вам не нужна база, а за ней вполне можно пойти на курсы или в школу.
Фотографы сами по себе могут быть знаменитостями. Стремишься к этому?
Ну, я чувствую себя странно. Я достаточно скромный и не очень люблю быть в центре внимания. С другой стороны, это непрекращающийся круговорот вдохновения. Я делаю снимок, выкладываю в Instagram, кто-то из моих 34 тысяч подписчиков его видит, подхватывает идею, развивает ее, снимает свое, потом тоже куда-нибудь выкладывает. Это бесконечный творческий цикл, который, надеюсь, делает мир лучше.
Так что большая аудитория меня скорее радует. Условные три тысячи лайков для меня — большое сообщество людей, которые так или иначе отреагировали на мое творчество. Оно было замечено. Ведь даже если вам что-то не нравится, это все равно оставляет что-то в голове или в сердце. По числу лайков и комментариев я вижу, смог ли я достучаться до людей через экран.
А кого ты сам лайкаешь?
У меня три любимых фотографа: Надин Ижевере, Ронан Маккензи и Реннел Медрано. Все они женщины, две родом из Лондона и одна из Бронкса.
С каждой из них мы знакомы, кстати. Иногда захожу к ним посмотреть, что нового они сняли, иногда — чтобы восполнить творческий ресурс, замотивировать себя. Они никогда не промахиваются, в их снимках хорошо все.
Ты говоришь, что не любишь быть в центре внимания. Но ведь фотографу постоянно нужно быть на виду, чтобы о нем не забывали, предлагали проекты.
Не знаю, как это работает, но меня замечают. Мне кажется, моя скромность в каком-то смысле и позволяет мне делать очень честные вещи. Я, ну правда, снимаю для себя. Делаю то, что мне нравится, вкладываю важные мне смыслы. Но всегда находятся люди из индустрии, которым это вовремя попадается на глаза. Мне ни разу не приходилось закидывать людей письмами, рассылать портфолио. Конечно, есть и другой путь, когда вы собираете свои лучшие работы и рассылаете их всем, с кем хотите сотрудничать. Если у вас крепкое портфолио, вам обязательно ответят. И, возможно, предложат контракт.
Кто был твоим первым заказчиком?
VP Records, это самая известная карибская звукозаписывающая компания, я снимал им обложки для сборников Soca Gold и Reggae Gold.
Это такие очень яркие обложки, я их хорошо помню из детства, у меня целая коллекция таких пластинок была. Очень странное чувство — понимать, что и через десять или двадцать лет кто-то, взяв в руки этот диск, тоже может что-то подобное почувствовать.
Еще помню самую безумную съемку. Как-то моя подруга взяла меня поснимать очень важного человека. Точно не скажу, как его звали, но он был членом королевской семьи какой-то страны. Так вот я снимал его буквально 15–20 минут, еще 20–30 минут редактировал фотографии, и мне заплатили пять тысяч долларов. Я не шучу! Это было стремительно: мы встретились в отеле, спустились вниз, прошлись за угол, вернулись в отель — и все, пять кусков в кармане. Никогда не забуду.
Но это скорее исключение?
Фотографам, конечно же, часто недоплачивают. Большинство заказчиков стараются занизить гонорары во что бы то ни стало. Притом что они зарабатывают на наших снимках в десять раз больше. Если говорить о рекламной кампании большого бренда, то ее бюджет отбивается за минуту после публикации снимков.
Они просто знают, как живут фотографы и в принципе люди творческих профессий: у нас бывают хорошие периоды, а бывают плохие, мы перебиваемся от проекта к проекту. Так что все просто изначально уверены, что ты согласишься на любые деньги. А если не ты, то кто-нибудь другой.
Как с этим бороться?
Надо, чтобы как можно больше творческих людей четко понимали, сколько они стоят, и прямо, уверенно обсуждали деньги. Да, это будет стоить столько-то по таким-то и таким-то причинам. Если ты относишься к работе серьезно, это заслуживает достойной оплаты.
Ты же в основном снимаешь на пленку, а это тоже сложнее.
Да, я фанат пленки, у меня куча пленочных камер, иногда даже по две одной и той же модели. Но цифра тоже есть. На всех коммерческих съемках всегда дублирую кадры на нее — на всякий случай. Плюс я использую цифровые камеры, чтобы выставить свет. И на руки заказчики всегда получают оба варианта кадров — цифровой и пленочный. Но чаще выбирают именно вариант с пленки!
У каждого фотографа есть «та самая история» про пленку.
Расскажешь свою?
Ну, для меня пленка прежде всего ассоциируется с детством. Помню, как мама снимала на одноразовые камеры. Пленка всегда вызывает ностальгические эмоции, это очень живое, реалистичное чувство, поэтому она всегда трогает за душу. Я считаю, что это оправдывает все риски и любые вложения. Все пленочные кадры уже как будто отредактированы: когда ты их получаешь на руки из проявки, остается только откорректировать цвет или устранить пятна. И во время процесса пленка дает особенное ощущение пространства, а цифра съедает эту атмосферу. Ее не добавить ни в Lightroom, ни в Photoshop. Ну и пленка меня еще ни разу не подводила. Однажды, может быть, два раза, она неправильно смоталась, но это мелочи.
Ладно, как на тебя вышли люди Бейонсе?
Это случилось через мою подругу, которая позвонила мне среди ночи и попросила срочно прислать мое портфолио. Я тогда как раз доделал свой сайт и просто отправил на него ссылку. Проходит пара минут, она перезванивает и говорит: надо выезжать через пару часов.
В общем, утром я выехал, не особенно подготовившись. Ну и до последнего не знал, что за проект. Думал, что это съемка для [бренда одежды Бейонсе] Ivy Park, с которым я раньше работал. И вот, я еду в автобусе, мне звонит та самая подруга и говорит: будешь снимать Бейонсе. И я такой: «Что?!». Мне в голову не могло прийти, что фотографу с таким небольшим опытом могут доверить съемку такого большого артиста. До последнего не верил.
В портретной съемке очень важен личный контакт. Со звездами такой величины это вообще возможно? Не трясло?
Я не знаю, как это описать. Я весь был как один натянутый нерв. С одной стороны, это невероятный шанс, но при этом — и колоссальная ответственность. В такие моменты ты просто берешь себя в руки и погружаешься в свою стихию. Пытаешься вытащить из героя все и при этом раскрыть его с каких-то новых сторон. Чтобы на снимках она увидела новую себя. Но, думаю, эффект неожиданности тоже помог. Если бы мне сказали все заранее, мне кажется, было бы хуже: исчезла бы спонтанность момента.
Доволен результатом?
О да, очень доволен. Ну, как я и говорил, пленка никогда не подводит.
Что ты почувствовал, когда эту съемку опубликовали?
Это было нереально. Мы же снимали около года назад, и тут все внезапно выходит. На самом деле я до сих пор каждый раз, когда вижу эти фото в изданиях или блогах, просто расплываюсь в улыбке. Такой: «йоу, мои снимки и правда везде: в прессе, в музыкальных приложениях, в блогах». Поверить не могу, что теперь я часть истории и мои работы — часть истории. Потому что они часть альбома, который вошел в историю.
Ну, кстати, альбом вышел очень вовремя, в разгар протестов Black Lives Matter.
Мне кажется, это вневременной альбом, он всегда будет актуальным: и сейчас, и через двадцать лет. В нем заложено очень много смыслов, а это залог бессмертия. Да и сама Бейонсе уже вечная! Я видел, сколько сил она вкладывает в каждую крошечную деталь, от подбора костюмов до танцев. С такой самоотдачей невозможно не стать легендой.
Сложно после этого поднимать планку? У тебя есть новый проект мечты?
Сейчас я мечтаю вернуться домой, в Гайану, поснимать город и сделать в Нью-Йорке выставку.
Я всегда хотел показать свою страну — такой, какой я ее вижу. Надеюсь успеть все снять до февраля, так что, возможно, летом 2021 года все покажу.
Хочется увидеть свои снимки на бумаге, в раме?
На самом деле нет, я в этом плане не сентиментальный. Но вообще, надо бы распечатать мои самые любимые снимки. Просто, чтобы помнить момент, когда ты поймал кадр, нажал на кнопку и потом увидел превью. Когда влюбился в снимок. Это хорошее чувство.
Ты считаешь себя частью модной индустрии?
Да нет, не думаю.
Почему?
Ну, у меня не тот поток и не тот уровень работ, что у людей, на которых я равняюсь. Но я и не обязан быть в фэшн-бизнесе! К тому же, когда встаешь на эти индустриальные рельсы, можно потерять себя. Не буду лукавить, конечно же, я хочу поработать с определенными брендами, чтобы в моем портфолио были и такие проекты. Но если этого не случится, особо переживать не буду.
Вряд ли это будет проблемой! Вон Тайлер Митчелл снял ту же Бейонсе для обложки американского Vogue, а он ведь совсем молодой фотограф.
Значит, что-то меняется?
Это очень крутая съемка: и по цвету, и по композиции, и по концепции. Безотносительно Vogue. Лично для меня Тайлер Митчелл существовал как отличный фотограф и до Vogue — и было бы классно, если для индустрии тоже. Конечно, это был крутой маркетинговый ход со стороны Vogue, но в то же время и очень искренний. Они отлично поймали дух времени. В мире очень много талантливых темнокожих фотографов, которые давно заслуживают признания. Пришло время для нового.
{«width»:1200,»column_width»:75,»columns_n»:16,»gutter»:0,»line»:40}false7671300falsetruetrue{«mode»:»page»,»transition_type»:»slide»,»transition_direction»:»horizontal»,»transition_look»:»belt»,»slides_form»:{}}{«css»:».editor {font-family: tautz; font-size: 16px; font-weight: 400; line-height: 21px;}»}Интервью с фотографом Лизой Кокер
Лиза Кокер — фотограф, чьи фотографии воспринимаются как прямое отражение ее личности.
Любой, кто провел некоторое время рядом с ней, знает спокойную уверенность и глубину ее личности, ее речь кажется задумчивой и преднамеренной — серьезность, смешанная с легкомысленным легкомыслием.
Ее фотографии кажутся в основном такими же: вдумчивыми, преднамеренными, часто серьезными, но наполненными удивительной долей радости. Глубоко интроспективный с чувством тишины — умиротворенный и интимный. Они содержат всплески громкости, которые ощущаются как любовь, а также напряжение и боль. Ее работа затрагивает все эти вещи таким образом, что она не кажется снисходительной или драматичной, но сдержанной, простой и честной.
Фотографии Лизы заняли 4-е, 6-е и 10-е места в категории Black Lives Matter 2020 года и почетное упоминание в категории экологических портретов 2018 года. Она мама четверых детей, проживающих в Сан-Диего, США.
© Лиза Кокер из «Я тоже была там»Молли Меншель: Можете ли вы рассказать мне о том, как вы росли на Гавайях и как это повлияло на ваше видение как фотографа?
Лиза Кокер: Я думаю, мне очень повезло, что я родилась и выросла на Гавайях. Когда люди узнают, что я оттуда, они спрашивают: «Почему ты ушел?» Этот ответ многое говорит мне о том, как много они знают о Гавайях.
Большинство думают о Гавайях как о месте отдыха и знают о таких местах, как Гонолулу и Вайкики, но на островах существует другой мир, который не так красив и отполирован, как рекламные объявления, которые заманивают вас посетить. У нас те же проблемы, что и в большинстве мест: преступность, бедность, заработная плата, не соответствующая высокой стоимости жизни, и т. д.
Я вырос в загородном городке с фермой по выращиванию зеленого лука через дорогу и птицефермой в трех минутах ходьбы. У нас был голый двор, вокруг которого бегали кошки и куры, а у края металлического забора время от времени появлялись мангусты. Наш город также был очень известен своими наркотиками и преступностью. Не совсем те Гавайи, о которых думает большинство людей, планируя туда поездку. Я думаю, что взросление вокруг этой дихотомии между местным и туристическим опытом моего дома является частью идеи, лежащей в основе большей части моей фотоработы. Есть поверхностный слой, который может видеть большинство глаз, но я заинтересован в более глубоком рассмотрении того, что реклама мне не говорит.
Это означает создание изображений реальности и фантазии, постановок и непостановок, или даже просто изображений мыслей или чувств, о которых действительно трудно говорить.
Повлияло ли ваше полинезийское происхождение на то, кем вы являетесь как художник или на то, как вы смотрите на мир?
Хоть я и наполовину самоанец, традиции и обычаи мне не передались. Так что единственное полинезийское влияние, которое у меня есть, это то, что я вырос на Гавайях и узнал о различных полинезийских культурах, таких как гавайская, таитянская, тонганская и даже культура маори.
Итак, в 2019 году, когда я работал над проектом о полинезийском сообществе в Солт-Лейк-Сити, штат Юта, я чувствовал себя эмоционально отчужденным. Я чувствовал себя чужим, потому что не знал обычаев, традиций и языка. Но я узнал, что многие полинезийцы думали так же. Они тоже были либо метисами, либо родились в Америке, так что этого было достаточно для того, чтобы они чувствовали себя недостаточно полинезийцами.
Я обнаружил, что это чувство очень распространено среди детей иммигрантов, рожденных здесь, в США.
Благодаря этому опыту я понял, что это повлияло на мой подход к фотографированию других. Если я чувствую, что не принадлежу пространству или не нужен ему, я склонен стрелять на расстоянии (физически и эмоционально). Вот почему уличная фотография была бы трудной для меня. С семьями мне нужно немного времени, чтобы согреться, поэтому мне нравится документальный стиль семейной фотографии; это дает мне и моей семье больше времени, чтобы чувствовать себя комфортно друг с другом.
© Лиза Кокер из «Зала ожидания»Вы всегда были визуалом с формой творческого самовыражения?
Когда я был моложе, моей формой творческого самовыражения был рисунок или живопись. Это никогда не перерастало во что-то серьезное, но мне нравился процесс создания чего-то визуального для представления чувства, эмоции или даже сообщения. Однако у меня не очень хорошо получалось создавать что-то с нуля; Я имитировал визуальные эффекты, такие как картина или сцена передо мной, но часто не выполнял их должным образом.
Позже я помню, как разговаривал с художником, который был беженцем из Ирака и художником. Мы говорили об одной из его работ, в которой он нарисовал сцену с рыночной площади в своей родной стране. Там был красный велосипед, который он нарисовал внизу холста, который показался мне неуместным. Я подумал, а зачем это рисовать? Это казалось отвлекающим. Как фотографу-документалисту мне нужно проявлять творческий подход, чтобы не отвлекаться от изображений, не прерывая момент и не вмешиваясь в сцену, что иногда может быть невозможно. Но как художник, ты мог бы просто не рисовать его, подумал я про себя. Итак, я спросил его: «Почему вы включили этот велосипед?» Он сказал: «Потому что это было там». Он рисовал не с нуля, а по памяти.
Не знаю, стал бы я заниматься фотографией, будь у меня такая крепкая память.
© Lisa CokerМожете ли вы рассказать мне о своем первом опыте фотографии?
Моя мама всегда фотографировала в семье. Она не была профессионалом, но у нее были одноразовые камеры, и она брала их в аптеку Лонга или что-то подобное, чтобы их разработали.
Это был магазин, очень похожий на то, что большинство знает как Walgreens или CVS. У нее до сих пор лежат старые фотографии и негативы где-то в большой ванне. Первым опытом, который я помню, было использование одной из ее камер, чтобы сфотографировать моих братьев и сестер. Они были размыты и плохо составлены, но в то время я думал, что они потрясающие. Взять свои фотографии из фотолаборатории, чтобы увидеть и потрогать их в первый раз, вероятно, то же самое чувство, которое вы испытываете, когда вам доставят посылку с Amazon. Вы помните, как делали фото, но еще не видели их вживую, так что это было похоже на забавный сюрприз. Итак, мой первый опыт фотографии был веселым и беззаботным, без каких-либо условий.
В вашей биографии говорится: «Эта простота очевидна в ее работе, поскольку ее часто привлекают моменты близости, покоя и радости», а также « покоя, боли и напряжения. что живет между ними». Можешь поговорить об этом?
То, как я фотографирую, и то, что я фотографирую, соответствует тому, кто я есть.
Наши фотографии могут многое рассказать людям о том, как работает наш разум. Неважно, тихие мы или громкие, конкретные или абстрактные, интроверты или экстраверты и т. д. Раньше мне говорили, что мои фотографии могут выглядеть слишком отполированными, что говорит о том, кто я как человек. Мне нравится, чтобы все было организовано, и если что-то не на своем месте, я чувствую необходимость поставить его на место, прежде чем я смогу двигаться вперед. Именно поэтому мой путь материнства был сложным в этой конкретной области, поскольку дети неряшливы. Но одна из причин, почему я фотографирую беспорядок, заключается в том, чтобы принять тот факт, что вещи не на своих местах — это факт жизни. Поэтому, хотя я считаю себя последовательным человеком, я могу отклоняться, если мне нужно. Я думаю, что напряжение между тем, что я хочу, и тем, что я не могу контролировать, проявляется и в моей работе.
Какую роль фотография сыграла в вашей жизни?
Долгое время я чувствовал, что не могу называть себя профессиональным фотографом, пока не достигну определенного момента в своей карьере.
Когда я учился в старшей школе и в колледже, я всегда фотографировал все, что хотел запомнить. Друзья, события, цветы, трещина в тротуаре и другие случайные вещи с моей маленькой точкой и выстрелом в Cybershot. Моей мотивацией в то время было то, что это было весело, и я фотографировал все, что хотел запомнить. Позже я захотел профессионально заниматься фотографией. Поэтому я взял несколько уроков и попытался узнать о съемке образа жизни для семей, чтобы превратить это в бизнес и оставить корпоративный мир позади.
Такой стиль фотографии мне не подходил, поэтому я начала снимать моменты дома с детьми, что казалось мне более естественным. В этот момент я постоянно фотографировал. Я знал, как быстро вырастут мои дети, и хотел запечатлеть каждый момент. Тогда я этого не знал, но где-то по пути удовольствие от фотографии превратилось в работу. Я начал верить, что это моя обязанность задокументировать все это для истории моей семьи. Поскольку это было похоже на ответственность, я хотел сделать все возможное.
Поэтому я ходил на курсы и семинары, чтобы стать лучше. После того, как мне стало лучше, необходимость фотографировать каждое мгновение вокруг меня возросло еще больше. В конце концов, фотография стала обузой. Что-то я должен был сделать , даже если мне этого не хотелось. Я помню, как другие фотографы говорили что-то вроде «снимайте каждый день», чтобы стать лучше, независимо от того, чувствуете вы это или нет.
Позже я понял, что моя фотография была вызвана страхом. Страх родом из детства. Потеряв отца в возрасте 11 лет, а затем бабушку 6 месяцев спустя, моя семья оказалась в состоянии выживания. Я чувствовал себя бессильным, но научился справляться со своей травмой, откладывать свое горе и справляться с ней с помощью юмора и искусства. Художественным средством, на которое я наткнулся, была камера. В жизни, полной неожиданных трагедий, камера давала чувство контроля; инструмент, который позволял мне выбирать, что помнить, а что забыть; инструмент, который тонким щелчком заставил меня поверить, что отсутствие постоянства не обязательно должно быть абсолютным.
В то время это было утешением, в котором я нуждался.
Этот страх, сам того не ведая, долгое время руководил моей фотографией. Сила наших воспоминаний со временем ослабевает, и это ограничение пугало меня. Вместо того, чтобы собирать воспоминания ради радости воспоминаний, я копил воспоминания из страха забыть.
© Лиза Кокер из «Я тоже была там»Очень интересно, что вы задним числом осознали, что фотографировали из места страха. Как семейные фотографы-документалисты, это иногда является одним из наших главных преимуществ: «Создайте документ об этих обычных моментах, чтобы вы и ваши дети не забыли их, когда подрастете». Но я вижу, как такое мышление может быть негативным. Как вам удалось побороть этот страх и преодолеть его в своих фотографиях?
Интересно подумать о том, насколько отличаются ваши действия, когда вы действуете из страха и беспокойства по сравнению с радостью или любовью. При принятии многих решений в жизни я спрашиваю себя: «Я делаю это из-за страха?» как способ самооценки, откуда исходят мои намерения.
Когда я боюсь забыть обычный семейный момент, я делаю снимок на свой iPhone. Память запечатлевается очень быстро и без всякого давления, чтобы сделать его типом фотографии профессионального фотографа. Так что страх все еще есть, просто он не такой сильный, как раньше. В основном потому, что мне потребовалось много времени, чтобы исцелиться от негативного опыта, породившего этот страх, и отчасти потому, что я принял и принял ограничения моей памяти. Всего не вспомню, но и фоткать все не хочется.
Что вы пытаетесь выразить в своих фотографиях?
В любом жанре фотографии я всегда стремлюсь передать что-то реальное. Будь то момент или эмоция, портрет, документальный или концептуальный образ. Глубины, которые я пытаюсь исследовать, находятся в спектре, но в каждой точке этого диапазона я пытаюсь передать что-то реальное, я думаю, потому что реальность меня успокаивает. Я лучше столкнусь с болью правды, чем буду чувствовать себя уютно в чем-то ненастоящем.
Одна из моих любимых ваших серий — ваша необработанная и трогательная коллекция автопортретов, изображающих материнство, под названием Я тоже была там . Расскажите, как начинался этот проект?
Однажды мой сын посмотрел на фотографию нашей семьи и спросил: «Где ты была, мама?» Я объяснил, что я явно был там, разве не видно, что я сделал фото? Постоянное нахождение за камерой привело к тому, что у меня появилась коллекция фотографий, на которых меня не было. Этот краткий диалог между моим сыном и мной заставил меня понять, что мое присутствие за камерой ничего не добавило к сохранению моей памяти обо мне. Я создал эти автопортреты, чтобы показать своим детям сейчас и через 50 лет, что я тоже был там. Я был там для всего этого. Так я и назвал сериал «Я тоже был там».
Быть домохозяйкой — самое сложное, что я когда-либо делала. Это бросает вам вызов, о котором вы даже не могли мечтать, и заставляет вас каждый день сомневаться в себе и в том, кто вы есть.
Это жизненный опыт, который подтолкнул эволюцию личности. Все эти чувства, эмоции и изменения — вот что я хотел запечатлеть в своих автопортретах, и единственный способ, которым я мог это сделать, — запечатлеть то, как это выглядело на самом деле. Пока я устанавливал штатив с намерением сделать автопортрет, большую часть времени разворачивался настоящий момент. Например, есть изображение, на котором я загружаю посудомоечную машину. Я хотел сфотографировать очень обычное дело, которое я делаю, пока дети заняты игрой. Сама того не зная, моя младшая дочь залезла на дверцу посудомоечной машины, а через несколько мгновений подошел мой сын и обнял меня. Это был кадр, который я выбрал из этой сцены. Это также был настоящий момент, который показал, как трудно было даже просто загрузить посудомоечную машину, чтобы дети не хотели чего-то от вас.
Я тоже решил делать автопортреты таким образом, потому что я не силен в постановке сцены и позировании. Для меня это неестественно, и делать это таким образом было бы для меня большим трудом.
Я также был очарован идеей автопортретов, которые не выглядят как автопортреты. Как будто я могу каким-то образом отключиться от себя, чтобы сфотографировать себя. Это мгновенное отключение было похоже на небольшой умственный перерыв, через который мне нужно было пройти.
Есть ли цель, которая движет вашей работой?
Я боролся с этим вопросом всю свою карьеру фотографа. Я из тех людей, которым нужно понять, почему я что-то делаю, прежде чем я это сделаю. Я стараюсь быть целеустремленным и осознанным в своем выборе. Что касается фотографии, я много раз задавал себе этот вопрос: «Зачем я это делаю?» Если бы у меня не было хорошего ответа, я бы просто остановился. В какой-то момент целью было развлечение. Тогда это было за деньги. Тогда это было для сохранения моей семейной истории. Затем нужно было получить награду. Тогда это было для удовлетворения моих художественных потребностей.
Раньше я думал, что должен выбрать одну цель и быть ей верным.
Теперь я считаю, что целью моей фотографии может быть все, что я захочу, и это не обязательно должно быть что-то одно.
Одна вещь, которую я нахожу интригующей, это то, что вы такой сильный фотограф, но вы, кажется, не привязаны к своей идентичности как «фотограф».
Фотография — это то, в чем я хорош, но это не то, кем я являюсь. Интересно спросить себя: «Кто я?» или «Как вы себя идентифицируете?» Если набор ролей и черт определяет меня, то я могу быть другим человеком для многих людей. Для своих детей я мама, вместе с чертами, которые они узнают от моего материнства. Для моего работодателя я наемный работник, и у меня есть качества, которые позволяют мне продолжать работать. Для других фотографов я фотограф.
Раньше я была очень привязана к своей роли матери. Если однажды я потерпела неудачу как мать, я потерпела неудачу как человек. Если однажды я потерпела неудачу как жена, я потерпела неудачу как личность.
Я обнаружил, что более эффективно отключить себя от ролей, которые у меня есть в жизни, и сосредоточиться на том, кем я являюсь без них. Это не всегда легко сделать, но я стараюсь практиковать.
Как лично вы получаете доступ к творческому вдохновению?
Я верю, что вдохновение приходит через опыт. Как бы мне ни хотелось быть домоседом, прогулки дают мне новые впечатления, которые могут вдохновить. Даже если это просто прогулка или поход в магазин. Всегда есть возможность вдохновиться, когда вы взаимодействуете с людьми, животными, природой и окружающей средой в целом.
Один из моих личных проектов был вдохновлен районом, в котором я жил. Я нашел этот новый район интересным как с положительной, так и с отрицательной точки зрения. Я не знал, что делать с этим чувством, кроме как сфотографировать его.
Создание фотографии из чувства или толчка переводит это чувство в визуальную форму, что для меня помогает лучше осознавать свои эмоции; потому что я могу видеть их и чувствовать их на изображении.
Чувство может варьироваться от тревожного до возбуждающего. В любом случае, фотография — это средство, с помощью которого вы передаете то, что чувствуете, в осязаемую форму, которую нашему мозгу легче обрабатывать.
Вы можете увидеть больше работ Лизы на ее веб-сайте и в Instagram @lisacokerphoto.
Чтобы узнать о автопортрете от Лизы, вы можете найти курс, который она ведет в DFP Education.
Интервью с фотографом Аароном Тернером
Интервью с фотографом Аароном Тернером
1 февраля 2021 г., Кэри Бенбоу0003
Аарон Тернер — художник и педагог из Арканзаса. Он использует фотографию, чтобы рассказывать личные истории цветных людей в двух основных районах США, в дельте Арканзаса и Миссисипи. Аарон также использует камеру обзора для создания натюрмортов о расе, истории, черноте как материале и роли чернокожего художника. Его награды включают в себя 2018 Light Work Artists-in-Residence, 2019 EnFoco Photography Fellowship и 2020 Project Space Residence в Visual Studies Workshop.
Он также является координатором Центра фотографов цвета (CPoC) в Школе искусств Университета Арканзаса и ведущим подкаста «Фотографы цвета». Его работы представлены в выпуске за февраль/март 2021 года: The Constructed Image.
Кэри Бенбоу (CB): Называете ли вы это «объективным» медиа, фотографией или визуальным повествованием — существует так много способов выразить себя в мире 21-го века — как изменился ваш личный стиль фотография стала вашим выбором самовыражения?
Аарон Тернер (AT): Для меня фотография имеет широкое определение. Я считаю, что фотография включает в себя все, что исследует изобразительное пространство. Фотография может быть видео, фильмом, анимацией, кинематографией, движущимися или неподвижными изображениями, и я смотрю на все это для вдохновения.
Я чувствую, что фотография стала моим способом самовыражения благодаря повторению. Я вырос, всегда просматривая комиксы воскресной газеты и каждое изображение, которое я мог увидеть в нем.
Будучи студентом бакалавриата, я несколько раз меняла специальность, прежде чем остановилась на журналистике. Поработав над этим какое-то время, я начал учиться и заниматься искусством. Оттуда я просто делал то, что пришло само собой. Я всегда помнил, что хотел общаться с другими имиджмейкерами или художниками, которые на меня повлияли, но при этом хотел быть как можно более уникальным.
КБ: Что, по вашему мнению, делает хорошую фотографию? Как вы решаете, когда что-то, что вы создаете, соответствует или превосходит ваши ожидания?
AT: Я думаю, что вопрос о том, что делает хорошую фотографию, является предметом больших споров, потому что у каждого свое мнение. Я думаю, что в этом вопросе заключается весь аргумент и отношение моего поколения к истории фотографии, по крайней мере, с целостной точки зрения. В годы нашего становления представленное нам повествование представлено как от А до Я лучшего и единственного, что должно быть эталоном. Мы знаем, что это не так, благодаря таким группам, как Kamoinge Workshop.
Многие снимки остались за рамками исторического повествования о фотографии, поэтому полного рассмотрения того, что хорошо, еще не будет, пока не будет рассмотрено все или даже больше. Хорошая фотография — это то, что говорит лично с вами как с личностью. Когда я преподаю, я постоянно спрашиваю своих учеников, что им интересно, потому что если им нравится то, что нравится мне, это не сделает их лучшими художниками.
В своей студии я работаю в дискурсивном мышлении. Это означает, что я всегда думаю и обдумываю искусство, которое было до меня. Какое искусство существует сейчас, а что ждет нас в будущем? Искусство моих сверстников и коллег-художников прошлого и будущего. Поэтому я всегда думаю о своей работе с точки зрения ее ожиданий относительно истории и настоящего. Я рассматриваю то, что я создаю, как продолжающийся разговор. Я чувствую, что ожидания никогда не оправдываются. Работа никогда не делается. Всегда есть что делать, исследовать, экспериментировать и смотреть с другой точки зрения.
CB: Как бы вы описали свою фотографию тому, кто с ней не знаком?
AT: Для тех, кто не знаком с моей работой, я бы описал ее как создание физического представления моего внутреннего монолога об абстракции, расе, истории и моей реакции на найденные артефакты в студии, используя прошлое и настоящее, чтобы говорить о будущем.
CB: Кто эти люди на ваших фотографиях? Каков ваш процесс создания этих изображений и что влияет на ваши решения?
AT: Люди на моих фотографиях — моя семья, узнаваемые и неузнаваемые исторические личности, а иногда и вовсе неизвестные. Все люди на моих фотографиях служат заменой того, что я пытаюсь выразить эмоционально, интеллектуально, визуально, исторически и так далее.
Я работаю с камерой с обзором 4×5, и поэтому я принимаю решения интуитивно. О чем я не могу перестать думать? Лица, обобщенные исторические нарративы и понимание конкретных движений и личностей, детские воспоминания и «что, если».
CB: Ваша работа больше связана с вашим личным опытом или вы чувствуете, что она хорошо переносится на опыт или жизнь других людей?
AT: Я думаю, что моя работа определенно связана с моим личным опытом, потому что я всегда говорю со своей точки зрения на вещи. Но я действительно думаю, что это переносится на других и их жизненный опыт. Это один из основных интересов в моей работе, слышать и понимать чужую точку зрения на вещи, которые я представляю визуально.
CB: Изменяют ли события 2020 года и влияние движения Black Lives Matter ваше отношение к этим изображениям? Или, говоря по-другому… подходили ли вы к своей работе или рассматривали ее контекстуальное значение совершенно по-другому до недавних социально-политических событий?
AT: Ни события 2020 года, ни недавние общественно-политические события не изменили моего отношения к своим изображениям и не изменили их контекст лично. Возможно, это было сделано для других людей, но не для меня лично. Цель моей работы не изменилась для меня.
Моя работа всегда связана с прошлым, чтобы привлечь внимание к повторяющейся истории. Все, с чем мы имеем дело сейчас, так или иначе произошло в прошлом. Думали ли мы о прошлом достаточно, чтобы избежать повторяющихся действий в настоящем? Возможно, нет. Вот почему я решил остаться в архиве, потому что ответы еще предстоит изучить и реализовать. Сейчас издается много книг о прошлых течениях в искусстве и культуре. Это только верхушка айсберга. Прошлое находится под постоянной оценкой.
В моей личной повседневной жизни я уже был озабочен тем, что сейчас в мейнстриме, еще до того, как стал художником. Быть художником позволило мне перейти от повседневного опыта к вопросу о том, как я могу превратить это во что-то другое визуально, а затем вернуться к исходной проблеме или вопросу на практическом уровне.
CB: Вы говорили о Рое ДеКарава, который оказал большое влияние на вас и вашу работу. ( «Фотографическая жизнь» Гранта Скотта : Что для меня значит фотография?) Как его работа или влияние его работы влияют на ваш собственный творческий процесс?
AT: Рой ДеКарава очень важен, и именно это Ансел Адамс сказал в своем последнем интервью, когда его спросили о современных фотографах того времени.
Мне нравится преднамеренность работы ДеКаравы. И вы можете видеть это на фотографиях. ДеКарава был предан и бескомпромиссен в изображении силы, мудрости и достоинства чернокожих. Он верил в творческое самовыражение и понимание, которые мог дать только черный фотограф. Он хотел повысить осведомленность о наследии чернокожих сообществ, которые он фотографировал. Все выражено его собственными словами в одном из моих любимых текстов о его творчестве,
Я часто обращаюсь к этому тексту другим фотографам, и часто смотрю на него как на постоянное напоминание и мотиватор. Его работы сообщают о намерениях, самосознании и целостности, которые я хочу выразить через свои фотографии.
CB: Каких еще важных художников/фотографов вы бы назвали влиятельными людьми или источниками вдохновения?
AT: Некоторые другие художники, которые я бы перечислил, это Латойя Руби Фрейзер, Кэрри Мэй Уимс, Лесли Хьюитт, МакАртур Биньон, Мел Эдвардс, Эрин О’Киф, Альма Томас, Дженни С.
Джонс, Глен Лигон, Барбара Кастен. , Уильям Т. Уильямс, Джеймс Литтл, Джеймс Хенкель, Рико Гастон, Ховардина Пенделл, Байрон Ким, Эйлин Куинлан, Соня Томсен, Давуд Бей, Дэвид Хэммонс и Керри Джеймс Маршалл.
CB: Давайте поговорим об идее фотографа как издателя или куратора. Считаете ли вы, что одинаково важно поддерживать и продвигать работу других в дополнение к работе, которую он делает для себя?
AT: Мне всегда нравилось смотреть на чужие работы больше, чем на свои. Когда я занимался фотожурналистикой, я в конечном итоге хотел стать фоторедактором, чтобы иметь возможность разделять видение других фотографов.
Несколько месяцев назад Кэрри Мэй Уимс прочитала лекцию в 9Симпозиум 0203 Race, Activism and Photography , организованный Центром фотографии в Вудстоке. Она говорила о принятии влияния других художников на то, что мы делаем как отдельные художники. И именно поэтому Weems является одним из моих главных источников вдохновения. В 1982 году она даже сняла фильм о Рое ДеКарава.
Это пример, на который я обращаю внимание. И то, что я, естественно, люблю делать. Очень важно продвигать работы других художников и способствовать сотрудничеству или диалогам между художниками. Мы не можем сделать это в одиночку.
CB: Вы видите свою роль/функцию в коллекции CPoC как куратора или архивариуса? Или вы чувствуете, что больше склоняетесь к одной стороне, чем к другой?
AT: Многие люди используют термины куратор и архивариус, чтобы описать мою роль в CPoC, но мне больше нравится термин «агрегирование». Я объединяю множество мыслей, точек зрения и мнений, чтобы создать более широкий диалог и способствовать развитию сообщества. Мне нравятся архивы для моей работы, и я понимаю исторические нарративы в целом, но я не склоняюсь к одной стороне другой, когда дело доходит до CPoC.
Я просто интересовался многими разными вещами для достижения одной цели. Я не хочу, чтобы повествование об искусстве или фотографии было неполным, как это было на протяжении многих лет.
CB: Что заставило вас создать коллекцию Center for Photographers of Color и/или подкаст Photographers of Color?
AT: Сообщество. Это главная причина. Начав с искусства и фотографии, я не знал многих цветных художников, поэтому хотел связаться и соединить их друг с другом. Мне нравится связывать работы художников и помещать их в одно пространство, чтобы создать диалог между самими художниками и публикой. Мне также нравится читать вопросы и ответы художников и посещать беседы художников. Возможность услышать, как художники говорят о своей работе своими словами, бесценна. Вот почему я люблю брать интервью у других артистов.
CB: Ранее y вы упоминали, что подумываете о карьере фотожурналиста; Что привлекло вас к этому изначально и почему вы решили пойти по тому пути, по которому идете до сих пор?
AT: С 2014 по 2016 год я училась в магистратуре по визуальным коммуникациям в Университете Огайо.
Я изучала фотожурналистику и очень благодарна за этот опыт, потому что он помог мне понять, чем я хочу заниматься. Ближе к концу моего пребывания в Университете Огайо я уже подумывал о том, чтобы стать фоторедактором, а не ежедневным фотожурналистом. Я хотел быть на стороне вещей, где я мог бы представить работу своих коллег в мире. Визуальные истории моих одноклассников в то время и по сей день были для меня очень привлекательными. Мне очень нравилось понимать интерес других фотографов и их нишевые навыки рассказывания историй. Я видел истории, опубликованные в определенных географических точках, где был приглашен сторонний фотограф. Я говорил себе; Я бы нанял этого фотографа, который живет в том же районе, чтобы сделать это. Это было моим интересом в то время. И все же почему мне нравится смотреть и быть в курсе того, что происходит в этой области.
Со мной случилось наткнуться на работу Латойи Руби Фрейзер. Ее работа « Понятие семьи » изменила мой взгляд на фотографию и, в частности, на жанр документальной фотографии.
Фрейзер, фотографирующая свою семью, привлекла меня к работе, потому что я пытался делать то же самое. Затем я наткнулся на работы Хэнка Уиллиса Томаса и на то, как он по-разному использовал фотографию и использовал другие средства. Я думал, что никогда не смогу заниматься этим как фотожурналист, поэтому решил заняться искусством. В целом это был лучший путь для меня.
Я люблю смотреть на работы других людей. Я нашел фотографов, существующих между искусством, журналистикой, редакционными и даже коммерческими фотографиями. У большинства из них были степени MFA и BFA, и не то, чтобы степень имела значение в конкретных контекстах, но она показала мне, что это та область, в которой я собирался работать. Я приходил учиться на журналиста, а другие приходили учиться на художников, и мы соревновались за одни и те же рабочие места. Речь идет о работе, интересе и уникальной перспективе, которую каждый приносит. Теперь я вижу, что многим людям даже не нравится термин «фотожурналист», «фотограф-документалист» или даже «фотограф», когда дело доходит до самонавешивания.