Афганская «девушка с зелеными глазами» с обложки National Geographic получила убежище в Италии
Шарбат Гула стала сенсацией в 12 лет, когда ее снимок появился на обложке журнала в 1985 году
Героиня, пожалуй, самой известной обложки National Geographic получила убежище в Италии вместе со своими четырьмя детьми. Об этом пишет Daily Mail.
Читайте лучшие материалы раздела на странице «Фокус. Мир» в Facebook
Шарбат Гула стала «лицом» войны в Афганистане в 1985 году, когда ее снимок появился на обложке National Geographic.
Снимок сделал фотограф Стив Маккарри в лагере для беженцев в Пакистане. Имя Шарбат тогда было неизвестно, но обложка с ее фото стала культовой. 12-летнюю девочку так и называли «девушка с зелеными глазами».
Обложки, посвященные Шарбат Гуле [+–]Годы спустя выяснилось, что девочку зовут Шарбат Гула, что значит «цветочный шербет».
Ее родители погибли при обстреле и в лагере беженцев она оказалась с бабушкой, братьями и сестрами.
Она вышла замуж за пекаря Рахмата Гулу и в 1992 году вернулась в Афганистан. Она родила четырех дочерей, но одна из них скончалась сразу после рождения.
В 2000-х она снова сбежала в Пакистан, откуда ее депортировали вместе с детьми в 2016 году. Муж Шарбат к тому времени уже умер.
Стивен Маккарри, автор того самого снимка, нашел Шарбат 17 лет спустя и сделал ее фотографию, а аналитики ФБР подтвердили ее личность. Хоть «девочка с зелеными глазами» и изменилась с годами, но ее глаза остались прежними.
Стив Маккарри, сделавший культовое фото [+–]Шарбат встретилась в Кабуле с президентом Ашрафом Гани и его женой Рулой, которые вручили ей ключи от новой квартиры.
Шарбат Гула на встрече с афганским президентом [+–]Фото: Getty Images
Тогда Гани говорил, что это большая честь, приветствовать Шарбат на родине, где она сможет жить в безопасности.
Сейчас стало известно, что после того, как талибы захватили власть в Афганистане, Шарбат была в числе тех, кто пытался сбежать из страны. И именно итальянское правительство эвакуировало ее с детьми и предоставило новый дом.
Точный возраст Шарбат неизвестен, считается, что ей немногим за сорок. Еще несколько лет она была неграмотной. И от своей бешеной популярности она не получила никаких доходов.
Как сложилась судьба афганской беженки с завораживающими зелеными глазами со знаменитого снимка (1985 год) | Визуал
Взгляд этой красивой афганской девочки как будто заглядывает прямо в душу. Глубокие зеленые глаза приковывают к себе внимание. В них читаются и испуг, и напряжение, и какое-то детское любопытство.
Вы почти наверняка видели этот кадр, впервые опубликованный на обложке популярного журнала National Geographic за июнь 1985 года. А хотите увидеть, как эта девочка – Шарбат Гула – выглядит сейчас, в 47 лет и узнать, как сложилась её жизнь?
Фото сделаны в 1985 и 2002 годах: Стив Маккарри/National Geographic.
Фото сделаны в 1985 и 2002 годах: Стив Маккарри/National Geographic.
Девочку, которую знают по известному снимку во всем мире, долгое время называли просто «афганской Моной Лизой». Её имя было никому не известно. В 1984 году команда журнала National Geographic вместе с фотографом Стивом Маккарри собирала материал о жизни беженцев на афганистанско-пакистанской границе. В лагере Насир-Баг они попросили разрешения пообщаться с учениками начальной школы. Одной из учениц была 10-летняя Шарбат Гула (приблизительно, точную дату рождения она и сама не знает).
Стив Маккарри сделал несколько кадров и узнал, что девочка жила в деревне в провинции Нанганхар на границе с Пакистаном. Афганская война не жалела никого. Родители погибли под обстрелом. Брат остался за старшего. Да, Гула во всём винит советских солдат и так их и не простила. Семья бежала. Две недели девочка вместе с братом и тремя сестрами шли через горы, чтобы попасть в лагерь беженцев.
Знаменитая обложка и её автор, фотограф Стив Маккарри/Фото: Wired.com.
Когда фотография с зеленоглазой афганкой вышла в National Geographic, она мгновенно стала знаменитой. В ней было столько смыслов. Снимок стал символом проблемы беженцев. Девочка казалась и напуганной, и растерянной, и такой… красивой! В ней было больше скрытого, уж простите за образ, гламура, чем у профессиональных моделях. Само собой, многие захотели помочь афганке, послать ей денег, даже удочерить. Но дело в том, что Стив Маккарри не знал, как её зовут. В тот день в начальной школе он работал без переводчика.
Найти снова «афганскую Мону Лизу» удалось лишь много лет спустя. В 2002 году журнал National Geographic разыскал Гулу в районе рядом с пакистанским городом Пешавар. Биометрия показала полное соответствие радужки глаза изображению на знаменитом фото, но Стив Маккарри заявил, что сразу узнал свою героиню.
Ей было уже 30, замужем, с детьми, почти всегда в парандже. Чтобы сделать новый кадр, Шарбат пришлось просить разрешения у мужа. И это, конечно, была уже не та девочка с загадочным взглядом.
Фото: коммерческая телекомпания в Афганистане TOLO TV/YouTube.
Недавно я увидел Шарбат Гулу на YouTube в передаче для TOLO TV, коммерческого телевидения Афганистана. Два бойких ведущих в пиджачках интервьюировали землячку. Надо заметить, что в конце 2016 года женщину вместе с семьей депортировали из Пакистана. Причина – она много лет жила в стране с поддельным удостоверением личности. Общераспространенная практика там. Шарбат провела две недели в заключении, а после её с тремя дочерями отправили в Афганистан.
Фото: коммерческая телекомпания в Афганистане TOLO TV/YouTube.Фото: коммерческая телекомпания в Афганистане TOLO TV/YouTube.
Гуле повезло, что на родине с её помощью решили показать, что страна своих не бросает и не забывает.
Её встретил лично президент Ашраф Гани и подарил… квартиру в Кабуле площадью почти в 300 квадратных метров. Ей назначили хорошую пенсию. Но, знаете, на передаче на афганском ТВ Шарбат не выглядела особо радостной. Кто-то скажет: смущалась. Но, увы, по лицу прям видно, какая тяжелая жизнь выпала на её долю. Мне даже показалось, что глаза потухли. Хотя…
Так Шарбат Гула выглядит сейчас. Фото: администрация президента Афганистана.
Замуж в 16, жизнь по строгим религиозным правилам, постоянная бедность и чувство тревоги. Муж скончался от гепатита С, сама тоже больна. Ведущие спрашивают Гулу, мол, правда, что взгляд ваших зеленых глаз исцеляет, как думают многие? А женщина, чуть ли не впервые за всё интервью улыбнувшись, отвечает:
«Если бы это было так, моя жизнь не была бы такой тяжелой…»
Что ж, будем надеяться, что хоть сейчас афганской Моне Лизе удастся пожить спокойно, в мире и достатке.
История одной фотографии — Девочка с зелеными глазами
В июне 1985 года на обложке National Geographic была опубликована фотография неизвестной 13 летней девочки из Афганистана.
В комментариях было сказано, что фото сделано в лагере беженцев в Насир Баг (Nasir Bagh), Пакистан, куда девочка попала после гибели своих родных. Её семья пробиралась через горы в лагерь, но по дороге была замечена советскими вертолетами и попала под обстрел. Автор фото Стив Маккьюри (Steve McCurry).
Стива Маккьюри постоянно просили прокомментировать путешествие в Пакистан и фотографию девочки. Самое известное его высказывание: «Этот портрет для меня соединил душевные раны девочки, ее судьбу, вообще всю ситуацию при которой человек вынужден сняться с места и жить в бедном лагере беженцев за сотни миль от своего дома …»
Помимо этого, Стива постоянно спрашивали о дальнейшей судьбе, жизни, местонахождении девочки. И все эти годы он пытался опять её найти. Он много раз возвращался в Афганистан и Пакистан для того, чтобы отыскать свою героиню, но следы ее затерялись.
Наконец, с большим трудом, «знаменитость» нашлась – неподалеку от своей родной деревни рядом с пакистанской границей. Через длинную цепочку родственников и знакомых было установлено, что изображенная на фото красавица живет сейчас в отдаленной провинции Афганистана Тора Бора с мужем и тремя дочерьми.
Чтобы добраться до ее деревни, нужно 3 дня пути. Экспедиция отправилась туда и наконец, обнаружила зеленоглазую незнакомку. Её зовут Шарбат. Она так и не научилась читать, но умеет писать свое имя. Она ничего не знала о том, каким знаменитым стало ее лицо и как много написано статей о ее беспощадном взгляде. Она конечно помнила, как ее фотографировал белый человек. Больше она ни разу не фотографировалась. Примерно через год после этого она стала носить чадру. Стив Маккьюри опять её сфотографировал. Сначала ее в длинном женском одеянии – бурке, а затем попросил ее поднять чадру. Шарбат с разрешения мужа подняла бурку и также сурово посмотрела в объектив. А потом рассказала журналистам, что ей и ее семье при талибах жилось хорошо – лучше, чем под бомбежками.
Что она хотела бы, чтобы ее дети научились читать. И что она выжила, потому что на то была воля Бога.
9 марта 2003 года в эфире канала MSNBC был показан документальный фильм, целиком и полностью посвященный одной теме: поискам неизвестной афганской девушки, чье лицо давно уже стало символом этой страны на Западе.
как сложилась судьба афганской «Моны Лизы» — Рамблер/новости
В Италию из Афганистана эвакуирована Шарбат Гула — «афганская девочка с зелеными глазами» с обложки National Geographic 1985 года. Жительница лагеря беженцев в Пакистане, она долгие годы символизировала страдания народа Афганистана, да и вообще всех простых людей, кто оказывается в гуще вооруженных конфликтов. Однако всемирная слава не принесла ей счастья.
Женщина, чьи пронзительные зеленые глаза в середине 80-х стали символизировать для всего Запада страдания народа Афганистана, будет жить в Италии. Как сообщило итальянское правительство, в страну эвакуирована Шарбат Гула, которая в 1985 году в возрасте примерно 12 лет стала героиней обложки журнала National Geographic.
«В 1985 году благодаря фотографии Стива Маккарри, который за год до этого сфотографировал ее в лагере беженцев в Пешаваре для обложки журнала National Geographic, Шарбат Гула обрела всемирную славу и стала символизировать невзгоды и конфликты, которые Афганистан и его жители переживали в то время», — цитирует заявление кабинета премьер-министра Италии Марио Драги CNN.
Как уточняется в сообщении, Шарбат Гула была эвакуирована из Афганистана и получила статус беженки в Италии после того, как от ее имени подали прошение некоммерческие организации.
«Отвечая на просьбы представителей гражданского общества и благотворительных организаций, действующих сейчас в Афганистане, после событий последнего августа, а также получив просьбу о помощи в отъезде из страны от Шарбат Гулы, премьер-министр проявил личное участие и организовал ее переезд в Италию в рамках широкой программы эвакуации афганских граждан и правительственного плана по их приему и интеграции», — сообщает правительство Италии.
В середине 80-х Шарбат Гула была безымянной сиротой из лагеря Назир Бах в Пакистане, где жили афганцы, бежавшие от войны с СССР. Портрет девочки, которую на родине позже назовут «афганской Моной Лизой», американский фотограф сделал в 1984-м наряду с другими снимками в школе лагеря. Однако имени не спросил.
Позже, в 2016 году, Стив Маккарри расскажет CNN о портрете: «Я знал, что у нее необычайная внешность, пронзительный взгляд. Но вокруг нас было множество людей, вокруг кружилась пыль, а дело происходило до изобретения цифровых камер, так что ты никогда не знал, что получится. Когда же я проявил пленку, я понял, что это особенный снимок. Я показал его редактору National Geographic, тот хлопнул себя по коленям и воскликнул: «Вот наша следующая обложка!»
В течение 90-х годов фотограф пытался найти свою девушку с обложки — но безуспешно. И только в 2002-м экспедиция National Geographic смогла отыскать ее — ей было чуть меньше 30, она была замужем, жила в афганской деревне в горах провинции Нангархар, у нее было трое детей (четвертый умер в младенчестве).
В своей статье, посвященной поискам девочки с обложки, в 2002 году журнал писал: «Она помнит момент. Фотограф ее снимает. Она помнит, что злится. Человек — незнакомец. Ее никогда раньше не фотографировали. До тех пор, пока они не встретятся снова 17 лет спустя, ее и не будут больше фотографировать».
Найти Шарбат Гулу удалось благодаря воспоминаниям человека, знавшего ее в детстве и по-прежнему жившего в лагере Назир Бах, который в 2002 году как раз должен был закрыться. Он рассказал членам команды National Geographic, что девочка вышла замуж в возрасте от 13 до 16 лет и уехала в Афганистан. Вскоре Стиву Маккарри удалось встретиться со своей героиней.
В статье об этой встрече говорится, что годы сильно изменили девочку с зелеными глазами — кожа огрубела, опустились уголки губ, — но взгляд ее остался таким же пронзительным. Фотограф сразу понял, что это она, но для того, чтобы это подтвердить, специалисты провели экспертизу по радужной оболочке глаз.
Оказалось, что в середине 90-х Шарбат Гула вернулась в родную горную деревню в штате Нангархар, откуда бежала с началом войны в шестилетнем возрасте вместе с бабушкой и троими братьями (родители их погибли при бомбежках).
Деревня была окружена террасами, засеянными кукурузой, рисом и пшеницей, но вокруг не было ни школы, ни больницы, ни асфальтированных дорог. Жизнь женщины состояла из работы по дому и воспитания трех дочерей, 13-летней Робины, трехлетней Захиды и годовалой Алии. Муж Шарбат Гулы, Рахмат Гул, работал в пекарне в Пешаваре, чтобы содержать семью. Грамоты женщина практически не знала — она умела написать свое имя, но читать не могла. А еще она была очень религиозна — и, в основном, ходила в парандже.
В 2012 году муж Шарбат Гулы скончался от гепатита С. Следующее, что о ней известно — это то, что в 2014 году она оказалась в Пакистане, но нелегально. В 2015-м власти Пакистана объявили, что ее вид на жительство, а также виды на жительство двоих мужчин, зарегистрированных как ее сыновья, отменены, поскольку были получены нелегально. В 2016 году бывшую «афганскую девочку с зелеными глазами» задержали за нарушение миграционного законодательства и подделку документов. Она пробыла в заключении 15 дней.
Вынося приговор — депортация, — суд принял во внимание состояние здоровья женщины: она больна гепатитом С и нуждалась в лечении. Это помогло ей избежать 14-летнего тюремного срока и штрафа в размере $5 тыс..
В ноябре 2016 года Шарбат Гулу депортировали в Афганистан — в аэропорту Кабула ее встречал президент страны Ашраф Гани.
«Она очень невинна, — рассказывал тогда CNN племянник женщины Неймат Гул. — Она никогда не осознавала своей славы или ее причин, вот почему она не заработала на этом. В противном случае она никогда не оказалась бы в подобной ситуации».
В Афганистане ее поселили в кабульской квартире, ключи от которой своей Моне Лизе торжественно выдали правительственные чиновники. Однако деревенской жительнице в ней было некомфортно. К тому же Неймат Гул жаловался афганским СМИ, что правительство не оплачивает аренду жилья — это чиновники отрицали.
Наконец в ноябре 2017 года Шарбат Гула получила в свое распоряжение дом в Кабуле по своему вкусу.
В качестве ежемесячного содержания женщине, которой было тогда 45, выделили $700 и пообещали оплачивать все медицинские расходы. Кроме того, ей предоставили охрану из опасений, что консервативно настроенная часть населения может осудить ее как женщину, фотография которой была на обложке журнала. Тем не менее, это был момент славы. Как рассказывал Неймат Гул Nation Geographic, вдохновленные ее примером соотечественники начали приходить с ней с подарками, чтобы вместе сфотографироваться.
«Она счастлива, потому что Афганистан ее уважает», — заявлял племянник «афганской Моны Лизы».
«афганская девочка» с зелеными глазами
Они появились осенним вечером. Моя сестра, работающая в благотворительной организации, попросила приютить их на пару недель. Я вышел встречать к подъезду и увидел двух азиатских девушек с огромными баулами. Одна, очень красивая, с открытым, смелым взглядом, растерянно улыбалась. Другая была старше, с серым лицом, на костылях. И еще с ними была девочка лет восьми, сразу видно: чертенок
Они были беженками из Афганистана.
Красавицу звали Надией, она, как мне объяснили, была актрисой. Ее сестре Шугуфе во время теракта оторвало ступню. Надия говорила по-английски, остальные — только на фарси. Тем не менее Садаф, дочка Шугуфы, уже через пятнадцать минут как ни в чем не бывало носилась по дому с нашими детьми и что-то уверенно им затирала.
Шугуфа целыми днями сидела в комнате, выходила только поесть да в туалет. Она напоминала попавшее к людям раненое животное. Зато с Надией мы сразу подружились, словно она всегда с нами жила. Делать им было нечего. Комитет помощи беженцам «Гражданское содействие» упросил комиссариат ООН рассмотреть вопрос об их отправке в Европу, и надо было ждать ответа. Постепенно Надия рассказала нам свою историю.
Иран
Моей матери было двенадцать, когда они убежали в Иран — в Афганистане шла война с русскими. В Иране она вышла замуж за моего отца, тоже афганца. Мой отец был крестьянином, мама ему помогала. Мы жили в пригороде Тегерана. Отец и мать работали в огороде, иногда мать сидела с чьими-нибудь детьми.
А сейчас тебе сколько?
Мне двадцать два, Шугуфе двадцать семь, брату девятнадцать, а младшей сестренке четырнадцать. В Иране мы учились, но не очень много. Я дольше всех — восемь лет. Афганские дети там не могут учиться как остальные, потому что у них нет гражданства. Но афганские беженцы сами сделали для себя одну школу, начальную. Там учились и девочки, и пожилые женщины, которые решили обучиться грамоте. Эта школа бесплатная. Потом один год я сама работала там учительницей — тоже учила читать и писать. До обеда учила, а после обеда шла учиться уже в настоящую школу. Для иранских детей учеба бесплатна, а для нас очень дорогая, но при этом они не дают никакого аттестата. Я могла сидеть в классе, слушать, но меня никогда не вызывали к доске.
Мой отец думал, что я тоже буду крестьянкой. Никаких других возможностей и не было, так что я тоже так думала. Найти работу в Иране афганцам трудно, разрешения на работу у нас не было.
Но однажды мой отец и муж Шугуфы нанялись работать на уборке на чьих-то полях. Утром сели на мотоцикл, поехали на работу — и погибли, врезались в фуру.
Мы пытались вести хозяйство сами, но мать заболела, у нее случилась грыжа, она слегла. Я могла лишь подрабатывать где-нибудь нелегально, одно время работала в ателье, но прокормить семью не могла. Примерно через полгода мы с Шугуфой решили, что нам надо вернуться в Афганистан. Поговорили с мамой — она согласилась.
Почему туда?
Мы ничего не знали про Афганистан, мы просто думали, что это наша страна и там все будет легче. В Иране у нас не было документов, мы не могли работать, продолжить образование. У нас не было шанса выкарабкаться. Персы ненавидят афганцев. Все афганцы для них тупые и невежественные оборванцы. Конечно, не все так думают, но большинство. Когда я работала в ателье, и клиентки узнавали, что я афганка, они все говорили: «Афганка? По тебе и не скажешь…» Для меня это было ужасно, ужасно! На самом деле я ненавижу Иран, у меня очень плохие воспоминания о нем.
Кабул
Мы продали дом, получили бумагу в Тегеране, и нас отправили на автобусе в Герат. Я думала, что Афганистан — это примерно как Иран, только там мы будем иметь права. Но в Герате мы сразу увидели, что Афганистан совсем другой. Мужчины с автоматами, трещат мотоциклы, много очень грязных детей, которые просят: «Мани! Мани!» Я испугалась, но мы уже приехали и не могли вернуться. Мама неуверенно сказала: «Может, в Кабуле получше?»
Она забыла Афганистан?
Ей было тринадцать, когда она убежала, она ничего не знала. Мы пересели на другой автобус и поехали в Кабул. Поспрашивали людей в автобусе, они сказали: «Езжайте в Дашт-е-Барчи, это дешевый район, может быть, найдете комнату». В Кабуле и правда было получше, хотя и ненамного.
Мы поехали в Дашт-е-Барчи, и нам быстро сдали комнату. Денег у нас было немного.
А родственников в Афганистане не было?
Были, дядя и тетя. У тети два сына в Англии, у дяди сын в Германии. Они очень гордые, не хотели иметь с нами дела. Но мы познакомились с соседями, они пытались нам помочь, сказали: «Твой брат может пойти торговать картошкой на улице». У них я увидела телевизор, там шел фильм. Они сказали: «Это первый афганский сериал». Я говорю: «Я тоже хочу быть актрисой». Они: «Ну пойди попробуй, может, и возьмут…»
Я нашла адрес, пришла, рассказала о себе, и через неделю они позвонили. Когда были первые пробы, я боялась: как я смогу это сделать? Но я сказала себе: давай! Играть было так интересно! На первой пробе я сыграла хорошо — мне и самой так показалось, и они так сказали: «Перед тобой были люди, которые что-то говорили, но не могли играть, а у тебя прекрасная мимика. Ты можешь быть актрисой…»
Всего через месяц после приезда я нашла работу. Я была счастлива! Я нашла какой-то путь в жизни, каких-то интересных людей.
Моя семья была счастлива тоже: это были деньги, и они знали, как я мечтала быть актрисой.
Какими тебе показались афганцы?
Они были лучше для меня, чем персы. Правда, я ничего не знала про культуру. В Иране если девушка с парнем говорят о чем-то на работе, это нормально. Но в Афганистане о тебе обязательно пойдут слухи. Еще соседки сразу мне сказали: «Сними это, надень афганскую одежду». Люди здесь не любят иранскую одежду.
Она более открытая?
Нет, это была закрытая мусульманская одежда, но просто другого кроя.
Они не любят всех непохожих, непонятных, с кем могут быть какие-то проблемы. Парни пристают на улице, дети хотят денег. Я поменяла одежду, старалась говорить без акцента. Я выбрала жизнь в Афганистане, и мне надо было найти с ними контакт. Я пыталась найти что-то общее, возможность дружить.
Первый сериал
Мой первый сериал назывался «Тайна в нашем доме». Я была девушкой, любила парня, но наши семьи были против, потому что мы были разных национальностей: он пуштун, а я хазарейка (хазарейцы — национальное меньшинство монгольского происхождения, мусульмане-шииты.
Кто был режиссером?
Она известный режиссер, перед этим сняла несколько фильмов в Иране и Пакистане. Она хорошая женщина, мне очень помогала — я же ничего не знала. Потом я нашла людей, которые познакомили меня с другими режиссерами.
А что там были за люди? Интеллигенция?
Да не особо. Остальные актеры не очень старались, они работали за деньги, а не потому что очень это любят. Большинство были мужчины, сильно старше меня. Девушки говорили, что у них проблемы с семьями из-за того, что они работают на ТВ. Я сказала: «Ну, с этим я разберусь, моя семья рада моей работе». Мне казалось, что я все могу изменить — в моей жизни, в Афганистане, везде.
Мне так хотелось быть популярной, чтобы все меня любили, уважали…
Все было замечательно, пока моя девушка в сериале не забеременела. Не знаю, как они узнали мой номер, но мне начали звонить. Неизвестный номер, мужчина. Говорит: «У тебя стыда нет, почему ты играешь беременную?!» Я говорю: «Что в этом такого? Женщины беременеют, это нормально. Как ты появился на свет?» Пыталась объяснить — бесполезно, не слушает. «Ты хазарейка, ты нас позоришь! Ты должна уйти. Если не прекратишь, мы тебя убьем, как ту девку». Я слышала об этом, но сначала не поверила: была девушка, которая тоже работала на этом телевидении, и кто-то ее зарезал.
Потом еще один позвонил: «Ты играешь беременную, твой муж тебя бьет, он дотрагивается до тебя. Таджики будут над нами смеяться!» Я говорю: «Да не трогает он меня! Он же не бьет меня на самом деле!» Но он тупой, не понимает, в чем разница.
Кто это был?
Не знаю. Хазарейцы. Потому что если хазарейская девушка что-то делает, то пуштуны или таджики им говорят: «О-о-о, смотри, ваши девушки какие…» В Афганистане очень много радикальных исламистских групп — в каждом племени, в каждом городе.
Лично я не верю никакой религии. Для меня ни религия, ни национальность не имеют никакого значения. Но для них это очень важно. Моей семье они тоже звонили. Я сменила номер, но они узнали новый.
Не знаю. Может, у шоферов, которые возили меня в студию. Я стала беспокоиться, только когда услышала про ту девушку. Она играла в сериалах с непокрытой головой. Я рассказала продюсерам, они сказали: «Откуда ты знаешь, что ее поэтому зарезали? Может, у нее были другие проблемы? Не обращай внимания!»
Почему они так сказали?
Потому что им было на меня наплевать. Им просто хотелось, чтобы я продолжала работать. Я спросила: «Может, заявить в полицию?» Они сказали: «Не надо, они ничего не сделают». Я решила, что это опасно, и после четырех или пяти звонков ушла с сериала.
Клип
Я нашла другой сериал. Мы снимали его полгода, так что месяцев шесть-семь я не показывалась на экране. В этом сериале я была молодой девушкой в очень традиционной семье. Любила парня, но он был очень бедный, а моя семья хотела, чтобы я вышла за богатого.
Тогда мой возлюбленный стал курить опиум. Но я нашла его, отвезла в больницу, постаралась помочь ему бросить, моя семья увидела, как мы любим друг друга, и мы таки поженились. В общем, это был фильм про мак — в Афганистане это больная тема, очень многие крестьяне его разводят и многие употребляют. Там было десять серий, я доиграла до конца, никаких проблем не было.
А через пару недель я готовила на кухне, и тут звонит один приятель. Говорит: «Ты что, снимаешься в клипах?» — «Нет». — «Но я тебя видел в клипе». — «Может, ты похожую девушку видел? Я нигде не снималась». Он говорит: «Включи телик». И в этот момент мои домашние меня зовут: «Надия, иди скорей, погляди!» Я прибежала и вижу себя в каком-то музыкальном клипе. Оказалось, один известный певец, Латиф Нангархари, взял кадры из этого сериала и вставил в свой клип. Я там в традиционной одежде. Он поет про прекрасную афганскую девушку, какие у нее глаза, походка. И тут же мне стали звонить — знакомые, дальние родственники: «Зачем ты снялась в клипе?! Ты что, танцовщица?!»
Танцовщица?
Это девушки, которые танцуют перед мужчинами за деньги.
Стриптизерши?
Нет, они не голые, но это все равно. В Афганистане их даже и нет, наверное, но в Пакистане это очень популярно. И эти девушки снимаются в клипах. Поэтому, если девушка снялась в клипе, все считают, что она танцовщица. Это дурная профессия, ее все будут ненавидеть. «Ты снялась в клипе, ты нас позоришь!» Я говорю: «Да не снималась я нигде, это просто кадры из сериала!» — «Нет, снималась. Как ты позволила какому-то мужчине петь про себя? Ты показала свое лицо, походку…»
Я сразу побежала на студию: «Почему вы это сделали?» — «Мы ничего не делали». Но я была очень злая, накричала на них: «Вы за это отвечаете! Вы что, не знаете, что если девушка снимается в музыкальном клипе, люди считают ее танцовщицей?!» Они говорят: «Хорошо, мы разберемся».
Клип показывали все время. Мне звонила куча народа, и знакомые, и незнакомые, ругали, говорили грязные вещи: «Я тоже тебя трахну…» Когда я выходила из дома, все меня доставали. Парни шли за мной, напевали эту песенку, иногда просто повторяли какие-то диалоги из сериала и ржали. После этих двух сериалов все меня уже знали. Я стала закрывать лицо, до этого я никогда не закрывалась. Один раз мальчишка на велосипеде сдернул с меня платок. Ужасно все это было. Я все время сидела дома.
И опять стали звонить эти исламисты: «Ты теперь танцовщица, это уже слишком, мы тебя убьем, пока ты еще что-нибудь не выкинула». Я множество раз пыталась им объяснить что-то, но это тупые люди. Я звонила в кинокомпанию, но они перестали мне отвечать. Через неделю я снова пришла туда, они говорят: «Мы до него не дозвонились, номер выключен. У нас нет времени этим заниматься. Если хочешь, звони ему сама».
Но ведь он украл их собственность…
Эта компания продала сериал, получила свои деньги. Зачем им ввязываться в какую-то историю? Это могло испортить их имидж. Если люди узнают, что у них что-то украли, о них плохо подумают — что они слабые. Они дали мне его номер, сказали, что вообще-то он живет в Лондоне, но сейчас приехал в Афганистан на пару дней.
Я звонила ему много раз. И дозвонилась. Говорю: «Почему ты это сделал? Я не разрешала использовать мои съемки». Он говорит: «Это не я, это редактор клипа, в Лондоне. Мы взяли твои кадры просто потому, что ты одета в народную афганскую одежду». Я говорю: «У меня куча проблем из-за этого, пожалуйста, снимите этот клип с вещания». Он говорит: «Я не могу остановить, мы вложили в него много денег. Это моя новая песня, мы должны ее раскручивать». Я говорю: «Я напишу заявление в полицию». «Делай что хочешь!» — и бросил трубку.
Я пошла в полицию, рассказала. «Мы посмотрим, что можно сделать. У нас будет совещание, мы обсудим и вам перезвоним». Я приходила туда много раз — одно и то же: «Перезвоним». Но через две недели мне позвонил Латиф Нангархари: «Я знаю, что ты ходила в полицию и жаловалась на меня. Я здесь всех знаю, всех полицейских шишек. Будешь выступать — пожалеешь». И бросил трубку. А через минуту мне позвонил мужчина, говорит: «Я генерал полиции. Латиф Нангархари наш гость, мы за него отвечаем. Мы тебе не позволим его беспокоить. Если будешь еще жаловаться, и сама в тюрьму сядешь, и всю семейку твою посажу, поняла?» Я испугалась, потому что в Афганистане это реальность: если какой-то сильный полицейский хочет что-то сделать, он сделает, и никто ему не помешает. После этого я ничего не могла сказать даже в интервью на телевидении — боялась, что они со мной что-нибудь сделают.
СПИД
Я решила бросить сниматься. Но потом меня пригласили еще в один фильм — короткометражку про СПИД. Я там играла женщину, которая приходит к врачу, и он говорит, что у нее СПИД. Родители мужа узнают это, решают, что она с кем-то спала и заразилась. Она говорит: «Я не имела ни с кем отношений. Может быть, я заразилась от мужа?» А ей: «У нашего сына не может быть такого!» Ее выгоняют из дома, говорят мужу, чтобы он взял другую жену. Но муж идет к врачу, потому что беспокоится за себя, и выясняется, что у него тоже СПИД. Они понимают, что жена заразилась от него, и остаются вместе. Это было что-то вроде обучающего фильма: что делать, если у кого-то из близких обнаружили СПИД.
Этот фильм показали по всем каналам, и мне опять стали звонить: «Ты играешь спидозную! Ты что, проститутка?» Они не различают телевидение и реальность. Если я играю спидозную, то все это увидят, будут говорить об этом. А если я позволяю про себя такое говорить, значит, я и есть спидозная шлюха. Это для них одно и то же. Ну, почти одно и то же: если бы у меня правда был СПИД, меня бы просто убили.
Серьезно?
Да, конечно. Те, у кого правда СПИД, никогда не идут к врачу. Потому что это позор. Сами родственники убьют — иначе в деревне все узнают, сделают жизнь этой семьи невыносимой. Там девушку убивают только за то, что она переспала с кем-то до свадьбы. Никто их не осудит. Наоборот, если они не убьют, а полиция про это узнает, то они и парня, и девушку посадят лет на пятнадцать.
Как это работает? Вот ко мне кто-то приходит и говорит: «Я видел твою дочь с мужчиной». Почему я не могу сказать: «Иди на фиг, не твое дело»?
Здесь можешь. А там человек говорит: «Я ее убью». Он даже не будет спрашивать: где, когда? Может быть, ты врешь? Он просто пойдет домой и сделает что-то плохое в своей семье. Когда мы были в Иране, отец меня очень сильно побил за то, что я говорила с одним мальчиком и протянула ему руку на прощание. И еще передала ему письмо от другой девочки. Я была маленькой, одиннадцать лет. Я пыталась объяснить ему, что там ничего не было, это было чужое письмо, но он кричал: «Ты с моей честью играешь!»
А тут и мать стала говорить: «Ты о чести нашей подумала?» На самом деле людей просто злит, что женщина работает на телевидении, что она свободней, чем они. В Афганистане, если ты женщина, ты не можешь выбирать себе судьбу, не должна хотеть большего. Но я не могла принять это, я не была деревенской девушкой, которая умеет только готовить и рожать.
Я чувствовала, что теперь все стало серьезней. По вечерам, когда я возвращалась домой, я часто слышала, что за мной кто-то идет. Я боялась, что меня зарежут. Я снова пошла в полицию, рассказала им все это — про звонки, угрозы. Меня отвели к генералу — толстый такой старик. Я ему все рассказала, он спрашивает: «Зачем же ты стала актрисой?» — «Потому что я люблю это, это моя работа и я не хочу больше копаться в огороде». — «Ну ты же знаешь, что у нас в Афганистане люди неграмотные, они не понимают искусства. Может, тебе стоит подождать с этим?» Я говорю: «Почему я должна надеяться, что другие изменят Афганистан, если я не могу? Я хочу менять его сейчас. Помогите мне!» Он говорит: «У меня есть предложение. Конечно, я смогу о тебе позаботиться, приставить телохранителей, они будут с тобой все время, тебе нечего будет бояться, сможешь свободно продолжать работу. Но ты должна спать со мной. Подумай над этим». Он был такой старый! Я говорю: «Извините, я не могу заводить отношения с кем-то, кого не люблю». — «Ну что ж, мы тебе позвоним…» Я поняла, что делать он ничего не будет.
Мы опять переехали, сняли другую комнату. Я решила больше никогда не играть в Афганистане. У меня накопилось немножко денег, я стала искать другую работу. Ходила в какие-то строительные компании, надеялась устроиться секретаршей или на ресепшен. Это была единственная работа, на которую я могла рассчитывать. Но в Афганистане «секретарша» — это эвфемизм. Это значит, что ты собой торгуешь. Я ходила по фирмам, и все мне говорили: «Ну, ты можешь быть моей секретаршей…»
Но тебя же все знали.
От этого только хуже. В Афганистане мало кто думает о чувствах к женщине. Если они видят, что женщина в чем-то нуждается, они просто стараются ее использовать. Особенно потому, что я была известна: они хотели не только поиметь меня, но и похвастаться этим.
Ты не представляла этого, когда ехала в Афганистан?
Конечно, нет! В Иране все уважают артистов, поэтому это было моей мечтой. Я сама обклеивала стены фотографиями актеров, я любила их. Там все мечтают сфотографироваться с актрисой, поговорить с ней. А тут меня все просто хотели. Люди вообще не понимают, что такое артист. Для них это девушка, которая работает на телевидении с мужчинами, ее там трогают — значит, она дурная. Они не понимают, что это игра, искусство. Их интересует только то, что меня кто-то трогал. В общем, я тогда так и не нашла никакой работы.
Черный тюльпан
А вскоре в Афганистан приехала американская съемочная группа. Они довольно долго звонили мне, но я не брала трубку. Потом мне позвонил один знакомый с телевидения, сказал, что американцы хотят со мной встретиться. Я ответила, что больше не снимаюсь. Вскоре он перезвонил, сказал, что они все равно очень просят о встрече, и мы с младшей сестрой поехали к ним в гостиницу.
Режиссером была одна афганская женщина, живущая в Штатах, Соня Насери Коул. Она из богатой семьи, во время советской оккупации убежала в Америку, там вышла замуж за строительного магната. Потом я узнала, что она очень важная персона, подруга Рейгана и Карзая, открыла больницу в Кабуле.
Она сказала: «Мы снимаем фильм про Афганистан, про афганскую культуру, про то, как люди тут борются за свободу, против талибов. Я видела ваши предыдущие ленты, вы мне очень нравитесь, я бы хотела пригласить вас. Мне кажется, это и для вас может быть полезно. Оператор и вся съемочная группа из Голливуда, они очень хорошие профессионалы. Это будет хорошим шагом для вашей карьеры». Но я отказалась, сказав: «Если я снимусь в антиталибском фильме, меня убьют в тот же день».
«Я не хочу вам навредить! Я вам помогу, вам не надо будет здесь оставаться, — говорит она. — У меня своя киностудия, мне ничего не стоит пригласить вас в Голливуд. Там вы сможете продолжить обучение. Там они вас не найдут. Я же сама афганка, я много перенесла, но сейчас я знаю много важных людей и в Америке, и в Афганистане. Я хочу вам помочь, даже если вы откажетесь. Я же вижу, что вы прекрасная актриса».
Она рассказала несколько историй про афганок, сказала: «Я понимаю, что вы здесь не имеете никаких прав, но в Америке жизнь совсем другая. Такая девушка, как вы, может сделать очень много и радоваться жизни…» Она была дружелюбна, и я видела, что это сильная женщина. И я поверила ей. Я перестала сниматься, но я же не забыла свою мечту.
Фильм назывался «Черный тюльпан», я снималась два месяца. По сценарию мы с сестрой открываем ресторан. Наши отец и мать погибли во время советской оккупации, мы убежали в Америку, выросли там. Потом, после свержения «Талибана», мы возвращаемся в Афганистан — с сестрой, ее мужем и сыном — и решаем открыть этот ресторан. Мы хотим показать афганцам, что такое свобода, что теперь мы можем сделать другую страну. В наш ресторан приходит много иностранцев и афганцев. Мы строим сцену, с которой каждый может сказать все, что захочет, чего не может говорить на улицах. И все приходят к нам, говорят о свободе, слушают музыку и пьют алкоголь. Но талибы узнают про нас и решают убить. Сначала пытаются взорвать ресторан, потом похищают каких-то детей — в общем, всячески вредят. Я влюбляюсь в мужчину, но его отец старый и консервативный, а я современная девушка, которая хочет продолжить образование. Мы все равно решаем пожениться, но на свадьбу приходят талибы и убивают меня и моего мужа. Тогда моя сестра с мужем решают уехать, но люди приходят к ним и умоляют: «Пожалуйста, не уезжайте! Вы были первыми, кто показал нам, что такое свобода, мы с вами, мы вам поможем!» И они остаются… Клюква, в общем.
У меня была главная роль, кроме меня, никто из афганцев там не снимался. Большинство актеров были американцами, кто-то из Пакистана, кто-то из Индии. На съемках я поверила Соне еще больше: я видела, какие влиятельные люди приходят посмотреть на съемки, я поняла, что она правда может мне помочь. Когда мы снимали, было много проблем. Однажды прямо рядом с нами началась перестрелка. В соседнем доме была другая американская гостиница, талибы напали на охрану, хотели ворваться внутрь и перебить американцев. Началась стрельба, мы все попадали на пол. Все очень испугались. На следующий день два продюсера бросили съемки и уехали в Америку. Но Соня не очень испугалась, она знала, что у нее хорошая крыша. Она взяла все в свои руки и продолжила съемки.
Только один раз мы с ней сильно поругались. Мне не нравился диалог про невинность. Мы сидим с матерью перед свадьбой, она дает мне белую простыню, и я должна сказать: «Я обещаю отдать тебе ее окровавленной». Я говорю: «Я не могу такое говорить. Вокруг нас масса афганцев, все будут смеяться. Никто так никогда не говорит. Американцы будут думать, что мы животные какие-то. Я же читала сценарий, там этого не было». А Соня: «Я режиссер, я решаю. Я показываю нашу культуру». Но я уперлась: «Не буду этого говорить». И не сказала. Но боюсь, она все-таки вставила эти слова в фильм.
Мы закончили мои сцены, но они продолжали снимать другие — перестрелки с талибами и так далее. Они жили в гостинице, а я дома. Недели три я их не видела, только созванивалась. А потом ко мне пришел один парень, афганец, который работал в группе, и принес тысячу долларов: «Это твой гонорар». Я говорю: «А где все?» — «Они уже в Америке». Я опешила: «Как они могли? Что я буду делать? Они же мне обещали… Я ведь звонила Соне три дня назад, она сказала: “Все замечательно, может быть, нам потребуется еще пару недель”».
Я стала звонить Соне, всем остальным, но все телефоны были выключены. Звонила на американские номера — там автоответчики или никто не отвечал. Написала десятки имейлов, сообщений на фейсбуке. А месяца через полтора поняла, что это бессмысленно: она не собиралась мне помогать.
Газни
Три месяца, пока они монтировали фильм, я жила дома. Потом они его доделали и прислали копию в Афганистан. Сначала показали в американском посольстве и на американской базе, потом в кинотеатре «Ариана». Я очень испугалась, когда мне сказали. Смотреть не стала. Я не знала, что делать. Не имело смысла идти в полицию, сами полицейские мне говорили: «Зачем ты снимаешься у американцев? Талибы тебя убьют». Я все время боялась, даже заснуть боялась, потому что они могли прийти ночью.
Через четыре или пять дней меня пытались похитить. Я шла по улице, там стояла машина, потом поехала за мной. Там были двое, лица замотаны. Я поняла, что они меня ждали. Я побежала, увидела открытую дверь, заскочила туда, закрылась. Там была семья, они подумали, что я воровка, пытались меня выгнать. Я стала просить их: «Пожалуйста! Кто-то хочет меня похитить, я актриса». Открыла лицо. Они говорят: «Мы тебя видели по телевизору, ты Надия? Мы не можем тебе помочь. Если они захотят войти, мы не сможем им помешать. Вдруг они сделают что-то с нами? Тебе надо уйти». Я заплакала. Но там был дедушка, он говорит: «Нет, мы обязаны сделать это ради Аллаха. Иди на крышу, мы скажем, что ты ушла». Там крыши домов соединяются, по ним можно уйти. Я залезла на крышу, спряталась в голубятне. Они заперли дверь, подождали, потом позвонили в полицию. Когда полицейские приехали, хозяева послали за мной ребенка. Я спустилась, все рассказала. Они спросили номер машины, но я, конечно, не помнила. Они сказали: «Мы будем искать», но я уже понимала, что они ничего не будут делать.
А еще через пару недель брат сказал мне, что фильм везде продается, он вышел на CD. Я сказала семье, что надо уезжать из Кабула. Мы все продали. Мама сказала, что надо поехать в провинцию Газни — там в кишлаке был бабушкин дом. Деньги у нас кончались, снимать квартиру было не на что. «В Кабуле тебя все знают. А там будешь ходить в чадре, не будем ни с кем общаться».
В бабушкином доме мы прожили неделю. Однажды мы с Шугуфой утром вышли из дому. Она подошла к калитке, и что-то взорвалось. Я помню, что держала в руках ее оторванную ступню и не знала, что с ней делать. Сестра плакала: «Что со мной?», а я смотрела на ногу, на нее, я ничего не чувствовала, как будто сошла с ума. По тому, как были раскиданы камни, я поняла, что в земле еще что-то есть. Я оттащила Шугуфу домой. Мой брат вылез через крышу на другую сторону и побежал за полицией. Когда полиция пришла, они нашли еще три мины. Мы отнесли Шугуфу к врачу — он был рядом с домом, — но он сказал: «Я ничего не могу сделать, я не хирург, у меня ничего нет». Мы поехали в город на машине, привезли ее в больницу. Только тогда я заплакала.
Больница там большая, но в ней не было хороших врачей, они были где-то в отъезде, в другой провинции. Нам сказали: «Если можете, езжайте в Кабул». Мы поехали в Кабул. Провели в больнице двадцать дней. Я ходила с закрытым лицом и ни с кем не разговаривала: очень боялась, что меня узнают. Я все время плакала — вспоминала ногу сестры у меня в руках и плакала.
За это время моя мать продала дом и послала нам деньги. Мы заплатили за больницу, купили русскую визу, потому что у нас было мало времени: чтобы получить какую-нибудь визу в Афганистане, нужно два или три месяца, а русскую можно быстро купить. Денег хватило только на меня, Шугуфу и Садаф. Мама сказала: «Езжайте, мы останемся». Нога у Шугуфы еще болела, но мы сразу улетели в Москву…
Москва
Тянулись недели. Надия с Шугуфой ждали ответа из ООН. Тем временем «Гражданское содействие» искало деньги на хороший протез для Шугуфы. Как ни дико звучит, им с Надией очень повезло: за них специально попросили, их вопрос рассматривался вне очереди. Никто из десятков тысяч афганских беженцев, оказавшихся в России, не имеет шансов легально уехать в Европу, да еще за несколько месяцев. Обычный человек оказывается со своими баулами просто на улице и безо всякой надежды получить статус. За него не просят верховного ооновского комиссара, ему не собирают деньги и не селят к себе домой.
Но наши девушки не очень понимали, куда попали, и просто маялись. Надия часами говорила с кем-то по скайпу, Шугуфа все время спрашивала ее, когда сделают протез и куда-нибудь их уже отправят. Только Садаф жила настоящим, носилась с детьми по квартире и рисовала на стенах.
В ютубе я нашел кучу интервью Сони Насери Коул. Глянцевая голливудская стерва с каменным взглядом заливала про демократию и права человека, которые Америка дарит борющемуся с терроризмом афганскому народу.
Ну ничего, — подбадривали мы Надию, — приедете в Европу, засудите этих гадов: и Соню, и Латифа, столько денег с них срубите, что до старости хватит.
Я понимал, что больших проблем у нее не будет: она быстро выучит любой язык и интегрируется. Как-то, заглянув в монитор Надии, я увидел ее фотку в обнимку с каким-то парнем. На лицах расслабленно-блаженное выражение.
Это мы с бойфрендом в Индии.
У тебя есть бойфренд?! А кто он?
Программист. Мы не могли открыто встречаться, конечно. Но вот в Индии здорово было.
Почему он тебе не помог во всем этом?
А что он может-то?
Раз в два-три дня Надия звонила своей семье. Они прятались все в той же провинции Газни, в другом городе — снимали комнату.
Однажды вечером, придя домой, я застал Надию пьяной, зареванной, с размазанным по щекам макияжем.
Что с тобой?
Это все из-за меня… Моя сестра потеряла ногу из-за того, что я хотела быть знаменитой. Это я виновата. Я хотела быть актрисой, чтобы меня все любили. Моя мать, вся моя семья — они говорят, что я виновата. Моя мать кричала, что ненавидит меня…
Ты сейчас звонила ей?
Да. Она верила мне, поддерживала. Когда мы жили в Иране, мой отец бил ее за то, что она поддерживала мою мечту. А теперь она меня ненавидит…
Тут из глаз Надии опять полились слезы, она скрючилась на стуле и завыла:
Я стану знаменитой! Они все обо мне узнают и ничего не смогут мне сделать! Я буду свободной! Я ненавижу ислам! Я ненавижу Афганистан! Я хочу, чтобы всех их разбомбили!
Ночью меня разбудила сине-белая Надия.
Саня, мне нужен врач.
Что с тобой?
Я выпила упаковку таблеток, хотела умереть. Мне очень больно.
Мы вызвали скорую, потом поехали за ней в больницу. Эта идиотка съела упаковку диклофенака — ничего больше спьяну не нашла. Умереть от этого было нельзя, но язву получить — запросто. Часа четыре Надия валялась в холодном приемном покое, плача, катаясь от боли по койке. Никто ничего не делал, только говорили: «Врача нет, сейчас придет». Если бы она съела что-то более серьезное, давно бы кони двинула.
Э-э-это самые медленные врачи, которых я виде-е-ела, — стонала она.
Впрочем, российская медицина подействовала на Надию отрезвляюще: она, кажется, поняла, что до ее истерик миру дела нет.
Через пару дней я решил ее развлечь. Мы поехали на концерт Умки. Это была глупость: по-русски Надия не понимала, а драйва не было, концерт был вялый. Но под конец по сцене пробежало электричество, что-то вдруг включилось. Я видел, что музыканты сами удивленно глядят друг на друга. И тут Умка запела Motherless Сhild, спиричуэл, превращенный ею в совсем другую песню — мрачную, бешеную и отчаянную.
Sometimes I feel like a motherless child,
Sometimes I feel like I almost gone,
A long way from home.
And I call my mother, I need my mother!
And I call my brother, I need my brother!
I need my freedom, freedom, freeeedom!
Умка кричала так, что волосы шевелились. Я взглянул на Надию и увидел, что она изумленно замерла, глядя на певицу. «Это же про меня…»
Через несколько дней стало заметно, что Надия чем-то встревожена. Оказалось, что ее семья уже три дня не выходит на связь. Мы, конечно, постарались успокоить ее, сказав, что это пустяки: деньги на телефоне кончились или еще что-нибудь. Но телефон был выключен и на следующий день, и потом. Надия дозвонилась до полицейского участка в том городе, где они прятались, и уговорила полицейских сходить к ним. Те сходили и сказали, что их нет: вещи лежат, хозяева ничего не знают. Надия была в панике. На третий день я увидел, что она ищет в интернете авиабилеты.
Мне нужно вернуться в Афганистан.
С ума сошла?
Я должна их найти. Если не я, этого никто не сделает.
Но как ты им поможешь? Если это талибы, тебя просто тоже убьют. Может, они и ждут этого.
Саня, это моя мать.
Два дня до ближайшего рейса мы убеждали Надию остаться. Моя сестра твердо заявила, что лететь в Афганистан — это идиотизм.
Во-первых, ты не знаешь, где они. Во-вторых, Газни — самая опасная провинция, сердце «Талибана», по ооновской классификации там четвертый уровень опасности: «всеобщее насилие». Как вам вообще пришло в голову там прятаться?! А главное, если ты вернешься в Афганистан, ООН перестанет считать тебя беженкой. Мы больше не сможем вам помочь, вы никогда не попадете в Европу!
И что ты можешь сделать? — допытывался я.
Саня, помнишь, я тебе рассказывала про того генерала, который предлагал мне защиту, если я буду спать с ним? Он не один такой, было еще несколько важных людей. Я написала одному, он депутат парламента, очень влиятельная сволочь. Сказал, что поможет мне. Мне придется продать себя.
Я понимал, что все это детская глупость. Конечно, я мог просто не дать ей уехать. И здравый смысл говорил, что так и надо сделать. Но что-то мне не давало — нет, не забота о ее родных и даже не боязнь взять на себя ответственность за чужую судьбу.
Через сутки уговоров мы закинули чемодан в машину и повезли Надию в аэропорт. Однако в Шереметьеве оказалось, что рейс в Кабул вылетает с какого-то далекого, никому не известного терминала. Я заблудился, метался по каким-то развязкам. Летел густой снег, ничего не было видно. Мы страшно опаздывали. Я понял, что могу сейчас просто расслабиться или свернуть не туда, — самолет улетит, Надия останется, уедет в Европу, и все будет нормально. Но я не сделал этого. Я не мог лишить ее свободы выбора, потому что это было главное в ней. Вся Надия была — об этой свободе.
Терминал оказался совсем в другом месте — маленький аэровокзальчик провинциального вида, с которого летают два рейса в сутки: в Кабул и куда-то в Белоруссию. Но мы не опоздали. Надия молча на нас поглядела, поцеловала и ушла за кордон.
Имена изменены. Люди на фотографиях не связаны с текстом материала
Международному дню солидарности трудящихся женщин всего мира посвящается этот пост.
До конфликта и гражданской войны положение женщин в Афганистане было неплохим. Афганские женщины получили право голоса в 1919 году, в 1950-х отменили ношение паранджи, а в 1960-х годах женщины добились равенства, которое было закреплено законодательно — в Конституции Афганистана.
Два либеральных правителя
«Женский» вопрос возник в Афганистане около 120 лет назад. В 80-х годах XIX века страной правил эмир Абдур Рахман-хан, и он первым предпринял попытки запретить ранние и насильственные браки, законодательно закрепить права женщин. Жена эмира подавала собственный пример: не носила чадру, представляла мужа на заседаниях суда, каталась на лошади, участвовала в политической жизни. Абдур Рахман-хан хотел дать право женщине инициировать развод.
В 1920-е годы, после англо-русского соглашения, который гарантировал независимость Афганистана, правящий эмир Аманулла-хан, внук Абдур Рахмана, начал модернизировать Афганистан. Он провел политические и социальные изменения, которые расширяли личную свободу и гарантировали равные права всех афганцев. Социальные реформы дали возможность женщинам и мужчинах носить западную одежду.
Его жена, королева Сорайя, призвала женщин стать свободнее, и подавала свой пример. В 1926 году Сорайя обозначила свое мнение о положении женщин: «не думаю, что наши женщины созданы только для того, чтобы служить мужчинам. Женщины также должны принимать участие в общественной жизни, вносить свой вклад в развитие Афганистана, и этот вклад невозможно сделать без знаний. Поэтому я считаю, что необходимо давать женщинам знания».
Амануалах Серадж аль Банет, участница борьбы за права женщина, была согласна с Сорайей: «знание не должны быть монополизированы мужчинами. Женщины заслуживают того, чтобы быть образованными».
В 1920-е эмансипация женщин идет по всему миру, и афганки принимали участие в этом движении. В 1921 году была открыта первая школа для девочек «Мастурат». Среди выдающихся выпускниц были будущие министры, члены правящего совета и профессора университетов. В 1923 году женщинам юридически предоставили права на свободу в выборе супруга.
В 1928 году первая группа афганских женщин покинула страну, чтобы посещать школу в Турции. Одна из них была матерью основательницы афганской женской организации в Торонто, Адины Ниязи. Адина вспоминает: «Моя мать чувствовала, что ей очень повезло, ведь она одна из первых афганских женщин получила образование за рубежом».
Положение женщин в 1960-х
После того, как женщины получили право получать высшее образование, в 40-х и 50-х годах появилось много учителей, врачей и медсестер. Много женщин училось на юридическом факультете Кабульского университета. К 1960-м годам женщины могли свободно двигаться без паранджи по улицам Кабула без сопровождения мужчин.
Женщины получали высшие государственные посты, первые женщины-сенаторы были назначены 1965 году. В период 1966-1971 году 14 женщин получили пост судей исламской юрисдикции. В этот период появилось много технических специалистов-женщин, административных работников-женщин, афганки работали в Министерстве здравоохранения и образования. Были женщины и в полиции, армии, они работали в авиакомпаниях и в промышленности: текстильной, керамической и пищевой. Были даже афганки-частные предприниматели.
В 1973 году Мухаммед Дауд стал во главе Афганистана. В это время фундаменталистские экстремисты начали работать против Дауда и его реформ.
Важным периодом в развитии курса на улучшение положения женщины были и 80-е годы, период так называемого коммунистического правления и присутствия в Афганистане советских войск. Работали программы по борьбы с неграмотностью среди женщин.
Для них создавались специальные образовательные и профессиональные курсы, возможность получать высшее и среднее специальное образование за рубежом. Афганки могли устроиться на работу в государственные структуры, при равной с мужчинами оплате труда. Все эти мероприятия способствовали повышению уровня самосознания афганок, их вовлеченности в общественную жизнь.
Книжный магазин в Кабуле в годы «советской оккупации»:
Мода в Афганистане
В 1960-е больше двух третей женщин Кабула одевались на западный манер. Афганское пальто стало визитной карточкой модного Кабула. Одной из культовых фигур афганской моды стала Жанна Бичер. Бичер создала швейную школу при поддержке Vogue Pattern Services — это одна из немногих компаний, которая имеет право копировать модели известных дизайнеров.
В 1969 году молодой дизайнер Сафия Тарзи привлекла внимание журнала Vogue.
Тарзи помогла размыть границы между мужской и женской одеждой, «мешала» западный и восточный стиль в одежде. Разрабатывала тюрбаны и жилеты на западный манер, чтобы их можно было носить с юбками и чулками. В 1969 году был выпущен знаменитый номер Vogue, в котором представили историю афганской моды и назвали «Афганской авантюрой». Помимо моделей и древних руин в номере появилась Сафия Тарзи.
Жанна Бичер после выхода журнала заметила интерес кабульских женщин к западной моде. Она создала план по организации швейной школы в Кабуле, чтобы научить женщин жить одежду по западным лекалам. Жанна Бичер смогла договориться с Vogue Pattern Services, чтобы кампания пожертвовала 200 моделей для школы. Курсы окончили 32 афганки, которые учились шить под руководством дух американских инструкторов. В школе подготовили 15 модельеров, что для того времени было прорывом в области Высокой моды Кабула.
Гражданская война
Однако начавшаяся гражданская война приостановила, а затем, после смены режима, и вовсе повернула вспять процесс социально-политической модернизации Афганистана. Сотни тысяч афганок были вынуждены покинуть родину, многие погибли или были ранены во время боевых действий, стали вдовами. Нищета, социальная и юридическая незащищенность, пережитый психологический шок свели на нет все усилия предыдущих десятилетий.
Последним сокрушительным ударом по гендерному равноправию стал приход к власти талибов, и установление средневекового режима, основанного на слепом следовании буквальному пониманию норм шариата.
В 1994 году талибы появились в Кандагаре, а затем пришли к власти в Кабуле в 1996 году. Они сразу же навязали свои понятия и жизнь женщин по «законам Шариата», хотя это больше напоминало «гендерный апартеид». Женщинам запретили работать, закрывались школы для девочек. Женщины лишись всех прав, которых добивались и над которыми работали в последние десятилетия. Теперь им даже не разрешалось покидать свои дома, они могли это сделать только в сопровождении родственника мужского пола и полностью окутанные в паранджу. Женщины были заключены в тюрьму, подвергнут пыткам и казнены за «моральные преступления», такие как «проституция» и «неверность», их часто избивали талибанские полицейские за то, что был видны лодыжки или запястья. Департамент талибов по поощрению добродетели и предотвращению порока становился все более мощным, и находил новые способы наказания за несоблюдение правил в отношении женщин и девочек.
Женщины – это товар, который передается от отца к мужу. Афганка не может себе позволить почти ничего, в том числе и выйти на улицу без мужчины, заговорить с прохожим. Она будет женой того, кого выберут ей родители, и тогда, когда они захотят.
Тут становятся мамами в подростковом возрасте, ежедневно умирают при родах, стыдятся дочерей, клеймят позором тех, кто не способен подарить мужу сына.
Отправляясь в Кабул, журналист Дженни Нордберг не рассчитывала, что знакомство с афганкой-политиком Азитой откроет для нее совершенно другой мир с дикими для современного общества традициями.
В семье Азиты четыре дочери, но одна из них – сын. Это явление носит название «бача пош». Для многих афганок лжемальчики становятся спасением от позора и сплетен – самых сильных орудий общества, в котором не существует прав женщины. Если твоя репутация будет испорчена, не пожалеют даже родные, они же могут забить камнями…
Здесь в каждой школе есть одна-две девочки, переодетые в мальчиков. В будущем им предстоит стать настоящими женщинами, если их психика сможет адаптироваться к такой «смене пола». Подобная практика не фантастика, это норма, коллективная ложь во спасение, которая существует столетиями, но о ней не принято говорить вслух.
Книга Нордберг «Подпольные девочки Кабула» показывает не изнанку, а реальную жизнь женщин в одной из самых закрытых стран мира. Она неприятная, отталкивающая и местами нечеловеческая. Подобные вещи хочется забыть сразу после прочтения. Но это не сборник ужасов из разряда «как страшно жить», а другая, привычная другим людям реальность, окунувшись в которую заново осознаешь ценность простых, обыденных для тебя и невероятных для сотен тысяч женщин Афганистана вещей.
У нас есть свобода и мы сами как личности, а не как чья-то собственность.
«Подпольные девочки Кабула». Глава 4
Здесь заботятся о каждом изможденном, с запавшими глазами ребенке, внутрь приглашают каждую беременную женщину. Мужчины будут ждать снаружи, рядами рассевшись на скамьях вдоль желтой каменной стены на фоне заснеженных гор, в то время как в больнице решается судьба их семей. Большинство одето в типичную деревенскую одежду, состоящую из белых хлопчатобумажных брюк, кафтанов и закрученных тюрбанов, с открытыми сандалиями или пластиковыми тапочками-сланцами, даже в самую ледяную зиму.
Внутри же смуглые, раскрашенные хной руки стягивают с тел и лиц бурки, хиджабы и платки. Эти руки часто выглядят старше, чем лица под одеждой – лица с нежными щеками и глазами, еще не обведенными морщинами. Некоторые будущие матери сами лишь достигли подросткового возраста.
Каждые несколько часов старания какой-нибудь женщины родить сына завершаются здесь, внутри отделанной белым кафелем палаты, где три гинекологических кресла покрыты черными пластиковыми мешками. Младенец мужского пола – это победа, успех. Младенец женского пола – унижение, неудача.
Барановская написала книгу об Аршавине
Мальчик — бача, так называют ребенка-сына. Девочка — «другая», дохтар. Дочь. Женщину, которая возвращается домой с сыном, могут чествовать церемонией нашрах, во время которой играет музыка и возносятся молитвы. Гостей будут обильно кормить и поить. Новоиспеченной матери преподнесут подарки: дюжину кур или несколько фунтов сливочного масла, чтобы помочь ей кормить грудью своего маленького сына — пусть тот растет здоровым и сильным. Она получает более высокий статус среди женщин. Та, что способна рожать сыновей, — успешная, достойная зависти женщина; она — воплощение удачи и образа хорошей жены.
Если же рождается дочь, молодая мать нередко покидает родильное отделение в слезах. Она вернется в свою деревню с опущенной от стыда головой, и, возможно, ее станут высмеивать родственники и соседи. Ей могут несколько дней отказывать в пище. Муж может избить жену и выгнать из дому, ей придется спать вместе со скотиной в качестве наказания за то, что принесла в семью еще одно бремя – дочь.
А если у матери новорожденной уже есть несколько дочерей, над ее мужем станут потешаться как над слабаком, с которым отказывается сотрудничать природа, называя его мада пошт. Перевод: «тот, чья женщина родит только девочек».
Исследуя взаимоотношения мужчин и женщин Афганистана, невольно начинаешь подозревать, что большинство этих людей являются поклонниками БДСМ-тематики. И не скрывают этого. Что еще можно подумать после просмотра многочисленных видеороликов, на которых афганские мужчины плетьми или кнутами избивают женщин в общественных местах? И те не сопротивляются. Может, им это нравится?
В ситуации, когда любое общение между представителями разных полов жестко регламентировано, даже побои становятся формой проявления внимания. Хоть и довольно извращенного. Единственное, что смущает, такие развлечения в стиле садо-мазо часто видят дети, они становятся невольными зрителями «соблюдения норм шариата». Насколько это опасно для неокрепшей психики подростков? Вот вопрос.
Так было не всегда
БДСМ не всегда являлось повальным увлечением афганцев. Отношения между большинством мужчин и женщин в этой стране на протяжении многих веков были довольно стандартными, как во многих исламских государствах Азии. Первые разговоры о положении представительниц прекрасного пола в афганском обществе начались еще во второй половине XIX века. А в 1919 году жительницы страны получили право голоса.
Дальше – больше. В середине прошлого века местные женщины избавились от паранджи, а в 1960 году в Конституции Афганистана появилась норма о равных правах граждан, независимо от половой принадлежности. Но начавшаяся смута и гражданская война перечеркнули позитивные перемены. Боевые действия, бедность, отсутствие социальной и юридической защищенности, вдовство и сиротство – все это сделало афганских женщин зависимыми от мужчин. А когда возникает ось «подавление – подчинение», тут и проявляются дремлющие в некоторых людях извращенные наклонности. И не только у мужчин.
В 1996 году после десятилетий кровавых междоусобиц, разоривших и практически уничтоживших когда-то процветавшее государство, к власти в стране пришло движение «Талибан». Его сторонники извратили не только отношения между мужчинами и женщинами, но и основы ислама, которым они прикрывались для удовлетворения своих нестандартных потребностей. Массовые порки женщин и другие телесные наказания, все эти БДСМ-утехи талибы устраивали прилюдно, чтобы «подсадить» на садомазохистские развлечения как можно больше людей. И это им удалось.
К сожалению многих извращенцев духовно близкий им режим талибов потерпел поражение, просуществовав в Афганистане более 5 лет. В декабре 2001 года к власти в стране пришла так называемая переходная администрация. Но положение афганских женщин существенно не изменилось. Конечно, таких массовых зверств, как при талибах, уже не происходит, но проблем от этого не становится меньше.
Что им запрещено
Афганцы считают потенциальными грешницами 8-летних девочек. С этого возраста им запрещено видеть мужчин за исключением родственников. Выходить из дома без сопровождающего тоже нельзя. О том, чтобы водить машину, не стоит и думать. Все тело женщины, в том числе и лицо, должно быть скрыто от посторонних глаз. Возбраняется и громко разговаривать, находясь в общественном месте, чтобы своим приятным голосом не вводить случайных прохожих в искушение. Выходить на балконы своих домов и выглядывать в окна первых этажей зданий тоже возбраняется: повсюду грешники, которые только этого и ждут. Даже дома женщины не могут позволить себе нарядную одежду и косметику. Работать запрещено во избежание встреч с посторонними мужчинами.
Без права на медицинскую помощь
Одной из главных проблем афганских женщин является невозможность получить квалифицированную медицинскую помощь. Фактически любая болезнь смертельна, если ее не лечить.
Обращаться к врачу-мужчине афганка не может, ведь это грех. А женщин-врачей в этой стране катастрофически мало, поскольку часть из них была казнена талибами за нарушение законов шариата, а другая часть бежала за границу. Новых специалистов никто не готовил, потому что исламисты категорически запретили женщинам учиться.
Богатым мужчинам проще: они могут позволить себе отвезти больную мать или сестру в соседний Пакистан, где нет такой проблемы. А бедняки вынуждены наблюдать, как родственница долго страдает, а затем умирает в муках.
Известные случаи насилия
При талибах в Афганистане работали подпольные школы и больницы. Врачи и учителя, помогавшие женщинам на свой страх и риск, в случае доноса попадали в тюрьму или на виселицу. Многие представители местной интеллигенции были казнены.
Афганкам отрезали пальцы на руках и ногах, если они отваживались делать маникюр и педикюр. В декабре 1996 года 225 женщин были избиты плетьми по решению суда: сторонники «Талибана» задержали их за нарушение исламского дресс-кода. Члены религиозной полиции ходили по улицам городов с кнутами и избивали всех встречных женщин, осыпая их оскорблениями. Подпольно работающих афганок просто расстреливали на улицах. Казни женщин, среди которых были многодетные матери, устраивались как шоу для многотысячной аудитории.
Талибы призывали таксистов и продавцов наказывать женщин прямо в общественных местах за те или иные нарушения правил шариата. Поэтому на улицах, где играют дети, можно было увидеть такую картину: мужчину с плеткой окружили дамы в паранджах, которые по очереди поворачиваются к нему спиной, а тот их нежно похлопывает, «наказывает». При этом данный тип не приходится женщинам ни родственником, ни супругом. Вот такое развлечение.
Аиша Мохаммедзаи
Правда, один случай домашнего насилия над женщиной, который стал достоянием широкой общественности, стоит особняком. В 2010 году весь мир был шокирован фотографией 19-летней Аиши Мохаммедзаи, также известной под именем Биби Аиша. Снимок был размещен на обложке журнала Time. У девушки не было ни носа, ни ушей. Их отрезал ее муж в наказание за побег из дома.
Эта афганка родилась в горной провинции Уразган. В 12-летнем возрасте ее выдали замуж за члена враждебного клана, чтобы остановить междоусобицу. Новая родня стала отыгрываться на девочке за все неприятности, причиненные ее семьей ранее. Первые два года, предшествовавшие браку, Аиша жила на конюшне. У ее мужа было 10 братьев, все они регулярно избивали невестку, издевались над ней, пользуясь беззащитностью и полным бесправием подростка.
В возрасте 18 лет, не выдержав домашнего насилия, девушка смогла сбежать от мужа и его родни. Разумеется, ее вскоре поймали и посадили в тюрьму города Кандагара. После возвращения к законному супругу на семейном совете было принято решение: отрезать Аише в наказание за побег нос и уши. Так и было сделано. Несчастную оставили одну в горах умирать, истекая кровью, но она выжила.
Сейчас у девушки все наладилось, насколько это возможно после перенесенных издевательств. Ей сделали серию пластических операций в США. Аиша живет в штате Мэриленд у приемных родителей, пытаясь справиться с психологической травмой.
Подложные сыновья
Афганская женщина оправдывает свое существование в этом мире только рождением сына. Мать мальчика поощряется обществом, ведь она подарила своему мужу наследника. Напротив, если в семье нет сына, а есть только несколько дочерей, то такую супружескую пару соседи и родственники осыпают насмешками, как неполноценных.
Во избежание сурового людского суда некоторые семьи идут на хитрость: одну из дочерей они «превращают» в сына. Просто одевают как мальчика, дают мужское имя и заставляют вести себя в обществе соответственно. Таких детей обычно называют «бача-пош». Их довольно много. Девочки быстро учатся скрывать от сверстников свой настоящий пол, они ходят в школу вместе с мальчиками, играют в футбол. Никто и не догадывается ни о чем.
Когда бача-пош подрастает, ее «превращают» обратно и выдают замуж. Такие резкие перемены могут негативно сказаться на психике, но кого это волнует? Главное, чтобы соседи больше не судачили и не показывали пальцем на супругов, которые не смогли произвести на свет сына.
Кровопролитное противостояние продолжается в Афганистане в течение многих десятилетий, а надежды на скорое разрешение конфликта нет. Сегодня страна является настоящей миной замедленного действия, которая может подорвать шаткий мир во всем регионе. «Талибан» удалось отстранить от власти в 2001 году, но представители радикального исламистского движения и по сей день представляют в Афганистане серьезную силу, с которой приходится считаться.
При режиме талибов произошли значительные изменения, которые коснулись жизни женщин в Афганистане. Многие гендерные проблемы по сей день остались неразрешенными, но в настоящее время, к счастью, ситуация постепенно начинает налаживаться. Намного хуже все было в восьмидесятых-девяностых годах прошлого века, когда женщин фактически лишили всех прав.
Основные ограничения
С восьми лет девочке запрещалось контактировать с мужчиной. Исключение составляли только муж и родственники мужского пола, которых называют махрам. Не позволялось появляться на улице без сопровождения мужа или родственника и без мусульманской одежды, которая полностью закрывает лицо и тело, оставляя только глаза. не могли носить обувь на каблуках, потому что звук шагов может раздражать мужчину, а это недопустимо.
Кроме того, представительницам прекрасного пола запрещалось громко разговаривать в общественных местах. Их разговор ни в коем случае не должен был услышать ни один посторонний человек. Все окна первых этажей зданий заколачивались или закрашивались, чтобы с улицы не было видно женщин, которые находятся внутри. В частных домах вместо этого часто устанавливали высокий забор.
Женщин в Афганистане нельзя фотографировать и снимать на видео, их изображения не допускается размещать в книгах, журналах, газетах или даже в собственных домах. Все словосочетания, в которых присутствовало слово «женщина», видоизменялись. Например, «женский двор» менялся на «весенний двор». Афганки не могли появляться на балконах любых зданий, выступать на радио или телевидении, присутствовать на любых культурных мероприятиях.
Как в Афганистане относятся к женщинам из-за этих ограничений, уже понятно. Ограничения были искажены до неузнаваемости, хотя создавались на основе исламского дресс-кода и шариата. Действия талибов были фактически направлены на ущемление прав женщин, так как в шариате нет закона, согласно которому представительницы прекрасного пола не могут работать, самостоятельно передвигаться, прятать руки и лицо. Наоборот, получение образования только приветствуется.
Внешний вид
Женщины в Афганистане не могут носить яркую одежду, так как талибы считают это сексуально привлекательным. Указ от 1996 года гласит, что афганки, которые носят обтягивающую и яркую одежду и украшения, никогда не попадут на небеса. Все салоны красоты оказались под запретом, как и косметика или лаки для ногтей. Женщины должны были прикрывать все тело, в том числе и лицо. Особенно поощрялось ношение бурки (паранджи, чадры) — свободного халата с длинными рукавами и закрывающей лицо сеткой.
Передвижение
Без мужа или родственника мужского пола афганская женщина оказывалась фактически под домашним арестом. Строгие ограничения делали невозможным практические любое передвижение. Например, Латифу, афганскую женщину, избила толпа талибов за то, что она ходила одна по улице. Но у Латифы на войне убили отца, у нее не было братьев, мужа или сыновей. А в приюте в Кабуле после прихода к власти талибов около 400 девочек оказались заперты в здании практически на год.
Кроме того, представительницам слабого пола не позволяется водить автомобиль (даже если есть сопровождающий — муж или родственник-мужчина), вызывать такси. Женщины и мужчины не могут вместе ездить на общественном транспорте. Подобные ограничения в меньшей степени повлияли на жизнь женщин в Афганистане из маленьких поселков, которые работали в пределах своей территории. Но и они не могли путешествовать в соседние селения.
Занятость
Талибы утверждали, что на работе женщина может вступить в половой контакт с коллегой в рабочее время, что противоречит законам шариата. Так что в сентябре 1996 года все женщины в стране были отстранены от любого вида наемной работы. Это массовое увольнение стало настоящей катастрофой для экономики, особенно в сфере домохозяйства и образования, где работали в основном представительницы слабого пола.
Тогда верховный лидер заверил, что женщины, которые работали на государственных должностях или в образовании, будут получать ежемесячное пособие (5 долларов). Члены радикального движения приветствовали соблюдение патриархальных ценностей и выделение средств для выплаты пособий.
Единственная сфера, где могли остаться женщины, — это медицина. Женщины-врачи нужны были, чтобы лечить представительниц слабого пола, но и на них накладывался ряд строгих ограничений. Многие добровольно покинули рабочие места из-за половой сегрегации и практики преследования. По этой причине женщины-врачи, количество которых в одной только из больниц Кабула сократилось с 200 человек до 50, очень ценились. Только они способны были оказать медицинскую помощь (в том числе родовспоможение) другим женщинам.
После падения режима талибов в Афганистане сложилась обстановка гуманитарной катастрофы. Многие женщины нуждались в квалифицированной медицинской помощи, тогда как женщины-врачи фактические отсутствовали. На работе разрешили остаться и представительницам гуманитарных организаций. По мнению талибов, они могли оказывать помощь другим беспомощным женщинам и пропагандировать полезность введенных норм.
Образование
Права женщин в Афганистане повсеместно нарушаются. Это же касается и сферы образования. Формально талибы поощряли образование, но только до восьми лет. Объяснялось, что такие меры предпринимаются для предотвращения контакта с мужчинами и как дополнительная мера безопасности. Учебная программа была изменена: она стала более «исламизированной», побуждала юных афганских девушек к совершению джихада.
В Кабуле от учебы были отстранен более 100 тыс. девочек, уволены практически 8 тыс. учителей, 63 школы сразу закрылись из-за нехватки кадров. Некоторые учители продолжили преподавать подпольно, они обучали взрослых женщин и афганских девушек в своих домах. Это огромный риск, потому что учителя могли в лучшем случае попасть в тюрьму, а в худшем и вовсе лишиться жизни.
Здравоохранение
До прихода к власти талибов врачам-мужчинам в экстренных ситуациях было разрешено оказывать медицинскую помощь женщинам, но после указа, что мужчине запрещено касаться тела чужой женщины, это стало невозможным. В результате стала повсеместной ситуация, когда представительницам слабого пола приходилось ездить на достаточно значительные расстояния, чтобы получить помощь.
В Кабуле существовали неофициальные клиники в собственных домах, которые обслуживали семью и соседей, но нужные медикаменты они предоставить, конечно, не могли. Значительно возрос процент преждевременных смертей среди женщин. Семьи, которые располагали достаточными финансами, имели возможность получать медицинскую помощь в соседнем Пакистане. В 1998 году запрещено было посещать больницы, медицинскую помощь можно было получить только в специальных палатах. В Кабуле, столице Афганистана, такие были только в одном госпитале.
В 1996 году женщинам запретили посещать бани, так как это (по мнению представителей радикальной организации) противоречило религиозным законам. Баня являлась для многих женщин в Афганистане единственной возможностью соблюдать правила личной гигиены, так что этот запрет вызвал всплеск инфекционных заболеваний.
Брак и дети
Девочек выдают замуж очень рано. Афганские свадьбы часто являются принудительными. Мужчине разрешается иметь одновременно до семи жен, но ни одна при этом не должна быть обделена его вниманием, все женщины должны быть обеспечены материально. Сейчас не многие афганцы имеют несколько жен — это слишком дорогое удовольствие.
Самую большую опасность для женщин в Афганистане представляет даже не Талибан, а собственная семья. Сегодня многие представительницы слабого пола страдают от жестокого обращения и угнетения, подвергаются физическому, сексуальному и психологическому насилию. Некоторые находят помощь в приютах, но большинство возвращается в семьи, где их обижали, потому что другой альтернативы просто нет.
Культура
Женщины и их изображения не могут присутствовать в любых СМИ, а любые словосочетания со словом «женщина» заменялись на альтернативные. Представительницам слабого пола нельзя было заниматься спортом и ходить в спортивные клубы. Все это сказалось на состоянии афганских женщин. Опрос показал, что 91 % из них испытывают симптомы депрессии.
Наказания
Наказаниям женщины подвергались публично, чаще на стадионах или городских площадях. В 1996 году одной афганской женщине отрезали большой палец за то, что у нее были накрашены ногти, в том же году 255 женщин избили плетью за нарушение правил дресс-кода. В 1999 некая Зармина была приговорена к казни за убийство мужа, который оскорблял и избивал ее. Женщина подверглась пыткам, не сознавалась в убийстве, которое фактически совершила ее дочь, а не она сама.
Афганка Айша Биби в двенадцать лет была насильно выдана замуж. Через шесть лет она попыталась сбежать и вернуться в родную семью, но отец сдал дочь командиру талибов. Несчастной девушке отрезали нос и уши, а затем оставили умирать в горах, но она выжила.
Были случаи, когда мужчин наказывали из-за женщин. Например, наказывали таксиста, который принимал женщину без сопровождения муж или родственника-мужчины, мужей тех представительниц слабого пола, которые в одиночку занимались стиркой белья у реки, и так далее.
Так было не всегда
Права женщин в Афганистане не всегда ущемлялись. В 1919 году, например, жительницы страны получили возможность голосовать на выборах, а в середине прошлого века им было разрешено не носить паранджу. В 1960-м в Конституции появилась норма о равных правах (без учета половой принадлежности). Но смута, бедность, отсутствие юридической и социальной защищенности, сиротство и вдовство сделали афганских женщин полностью зависимыми от мужчин. Все усугубилось, когда к власти пришло радикальное движение «Талибан».
Женщины-военные
Сейчас ситуация немного наладилась. Но все же есть серьезные проблемы, которые мешают женщинам в Афганистане спокойно жить. Сейчас есть даже женщины, которые служат в армии. Они получают доступ там, где это невозможно для мужчин, обучены поведению в разных ситуациях, изучают местные традиции и пуштунский язык. Правда, женщины-военные в Афганистане — это в основном американки, очень редко встречаются афганки-переводчицы.
Известные женщины
Сегодня многие женщины делают все, что в их силах, чтобы улучшить положение местных жительниц. Например, Фавзия Куфи, бывший депутат парламента, продвигает законы в защиту прав женщин, Робина Мукимьяр Джалалай участвовала в Олимпийских играх в 2005 году, а затем баллотировалась в парламент, а Мождах Джамалзадах чем-то похожа на азиатскую Опру Уинфри, девушка произвела настоящую сенсацию на телевидении.
Известна на Западе и Шарбат Гула, которую долго называли просто афганской девочкой. Она стала известной благодаря фотографии, которая попала на обложку журнала National Geographic. Удивительное фото Шарбат Гулы, сделанное в 1984 году, сравнивают с портретом Моны Лизы. Тогда Гуле было приблизительно двенадцать лет.
Что такое тысяча ярдов?
Одна из самых известных картин, которые украсили обложку журнала National Geographic, была напечатана в середине 1980-х годов. На ней изображена афганская девушка с зелеными глазами, демонстрирующая взгляд, который, кажется, смотрит прямо за камеру в какое-то неизвестное и мрачное будущее. Нехватка эмоций, и взгляд в глаза, который, кажется, смотрит вдаль, называют пристальным взглядом в тысячу ярдов, и это — отмеченный феномен тех людей, которые испытали огромный стресс и трудности. Часто считается предвестником или предшественником синдрома посттравматического стресса (ПТСР), а другие люди рассматривают его как симптом острого стрессового расстройства. Это часто ассоциируется с солдатами, которые в настоящее время или недавно сражались, и термин, первоначально придуманный как пристальный взгляд на две тысячи ярдов, описывал картины морских пехотинцев Второй мировой войны, которые появились в журнале Life .
С медицинской точки зрения, взгляд в тысячу ярдов показывает, что человек испытал настолько серьезную травму, что ему пришлось отделиться или оторваться от мира или от других людей. Оцепенев, не чувствуя, они все еще могут функционировать в своей среде. Это относится ко многим людям, таким как военнослужащие, которые все еще находятся в боевых или травматических ситуациях. Если уйти от этих ситуаций, некоторые люди могут начать возвращаться к реальности без посторонней помощи, но многим может понадобиться помощь, чтобы полностью возобновить свою жизнь и положить конец диссоциации. Хотя у них такой взгляд, у них может быть диагностировано острое стрессовое расстройство или шок. Взгляд также может указывать на то, что ПТСР уже имеет место, и любой человек с любым из этих состояний лучше всего лечиться с психологической поддержкой.
С пристальным взглядом в тысячу ярдов могут появиться и другие симптомы, такие как ПТСР. Они могут включать в себя повторную травму, нарушения сна, склонность к злоупотреблению психоактивными веществами, неустойчивое настроение, приступы паники или тревоги и другие. Тот, у кого есть такой взгляд, может потерять его. Следует отметить, что тысячелетний взгляд не является уникальным для солдат. Любой, кто испытывает значительную травму в результате таких инцидентов, как насильственное нападение, стихийное бедствие, постоянная опасность или феноменальная потеря, может начать проявлять острое стрессовое расстройство или ПТСР.
В целях диагностики тысячелетний взгляд может быть полезен при оценке тех, кто получил серьезную травму. Можно сказать, в какой степени человек «отстраняется» или отстраняется от реальности. Медицинским непрофессионалам также относительно легко распознать, что может помочь в получении интервенционной поддержки и ухода за людьми, если они в этом нуждаются.
ДРУГИЕ ЯЗЫКИ
афганская девочка с зелёными глазами
Архив записей в блогах:
В среду президент России Владимир Путин опоздал в Ватикан на час на встречу с папой римским Франциском. На предыдущую встречу в 2013 году он также приехал позже — на 50 минут. Многие возмутились — мол, как это так. Такой уж стиль у нашего президента. Дело в том, что встречи следуют за встр …
Пиздец, самая большая тупость на свете — это когда человек на работе или на задании чекинится где-то. Солдат, который чекинится на поле боя, — мудак. Мент, который зачекинился за углом объекта, где он ведет наблюдение, — мудак. Менеджер, который зачекинился в офисе клиента, — ровно …
Я приехал в Санкт-Петербург, чтобы узнать, чем отличается пятизвёздочный отель в техническом плане и посмотреть, как создаётся лучший отель на Невском проспекте. Отель Radisson Royal на Невском проспекте, 49 закрылся в начале января для того, чтобы открыться в феврале с совершенно …
А вот мы и встретились! fima_psuchopadt тут решил нас всех в очередной раз собрать: http://fima-psuchopadt.livejournal.com/3893832.html Сказано — сделано. К назначенному времени я подтянулся. Все было классно. «Хозяйке особенно удались лук и консервы». 🙂 Не! На самом …
Последними постами, опубликованными в рамках моей рубрики «канал культура» я развлекал вас всякими информационными няшечками про алкоголь. Этим постом я собираюсь поставить жирную точку в алкогольной тематике — немного расскажу о лечении алкоголизма и моём личном «участии» в этом. …
Италия принимает зеленоглазую «афганскую девушку» от National Geographic
Зеленоглазая «афганская девушка» Шарбат Гула, чье фото 1985 года в National Geographic стало символом войн ее страны, прибыла на встречу с президентом Афганистана Ашрафом Гани в Кабул , Афганистан, 9 ноября 2016 г. REUTERS / Stringer / File Photo
Зарегистрируйтесь сейчас и получите БЕСПЛАТНЫЙ неограниченный доступ к reuters.com
Зарегистрироваться
РИМ, 25 ноября (Рейтер) — Италия предоставила убежище Шарбат-Гуле, зеленому цвету. посмотрела на «афганскую девушку», чье фото 1985 года в National Geographic стало символом войн ее страны, сообщили в четверг в офисе премьер-министра Марио Драги.
Правительство вмешалось после того, как Гула попросила о помощи, чтобы покинуть Афганистан после захвата страны талибами в августе, говорится в заявлении, добавляя, что ее прибытие было частью более широкой программы по эвакуации и интеграции афганских граждан.
Американский фотограф Стив МакКарри сфотографировал Гулу, когда она была маленькой девочкой, жившей в лагере беженцев на пакистано-афганской границе.
Зарегистрируйтесь сейчас и получите БЕСПЛАТНЫЙ неограниченный доступ к reuters.com
Зарегистрируйтесь
Ее поразительные зеленые глаза, выглядывающие из-под платка со смесью ярости и боли, сделали ее узнаваемой на международном уровне, но ее личность была раскрыта только в 2002 году, когда вернулся Маккарри в регион и выследил ее.
Аналитик ФБР, судебный скульптор и изобретатель распознавания радужной оболочки — все подтвердили ее личность, сообщил тогда National Geographic.
В 2016 году Пакистан арестовал Гулу за подделку национального удостоверения личности с целью проживания в стране.
Тогдашний президент Афганистана Ашраф Гани приветствовал ее и пообещал предоставить ей квартиру, чтобы она «жила с достоинством и безопасностью на своей родине».
С момента захвата власти лидеры Талибана заявили, что будут уважать права женщин в соответствии с шариатом или исламскими законами.Но при правлении Талибана с 1996 по 2001 год женщины не могли работать, а девочкам запрещалось посещать школу. Женщинам приходилось закрывать лицо и при выходе из дома их сопровождал родственник-мужчина.
Зарегистрируйтесь сейчас и получите БЕСПЛАТНЫЙ неограниченный доступ к reuters.com
Зарегистрироваться
Отчетность Crispian Balmer; Редакция Ангуса МакСвана
Наши стандарты: принципы доверия Thomson Reuters.
Зеленоглазая «афганка» Шарбат Гула на обложке журнала National Geographic получила убежище в Италии | Мировые новости
Шарбат Гула, зеленоглазая «афганская девушка», фотография которой в 1985 году в National Geographic стала символом войн в Афганистане, получила убежище от Италии после бегства от талибов, сообщает офис премьер-министра Марио Драги.
Согласно заявлению, правительство вмешалось после того, как Шарбат Гула попросила помочь покинуть Афганистан после захвата страны талибами в августе, добавив, что ее прибытие было частью более широкой программы по эвакуации и интеграции афганских граждан.
Итальянское правительство теперь поможет интегрировать ее в жизнь в Италии, говорится в заявлении. По данным Daily Mail, Гула страдает гепатитом С и сообщила СМИ, что ее муж умер несколько лет назад.
Также смотрите | Что случилось с афганской девушкой с обложки Nat Geo после захвата власти талибами: история Шарбат Гула
Американский фотограф Стив МакКарри сфотографировал Гулу, ныне овдовевшую мать четверых детей, когда ей было 12 лет и она жила в лагере беженцев на пакистано-афганской границе.
Шарбат Гула стала лицом афганской войны после того, как ее пронзительные зеленые глаза были запечатлены на знаменитой фотографии, но ее личность была раскрыта только в 2002 году, когда Маккарри вернулся в регион и выследил ее.
В то время National Geographic заявила, что ее личность подтвердил аналитик ФБР, судебный скульптор и изобретатель распознавания радужной оболочки глаза.
Также читайте | Не ожидал, что Пакистан будет вести себя так жестко: «Афганская девушка» NatGeo
Она была арестована в 2016 году за подделку национального удостоверения личности в попытке жить в стране, и пакистанский суд в Пешаваре приказал депортировать ее обратно в Афганистан. . Гула, которой сейчас за 40, также была приговорена к 15 дням тюремного заключения и штрафу в размере 110 000 пакистанских рупий.
Ашраф Гани, тогдашний президент Афганистана, приветствовал ее и пообещал предоставить ей квартиру, чтобы обеспечить ей «достойную и безопасную жизнь на своей родине».
«В детстве она покорила сердца миллионов, потому что была символом перемещения», — сказал Гани о Гуле в то время.
Также читайте | Депортированная из Пакистана «афганская девушка» Нат Гео для лечения в Индии
«Огромная красота, огромная энергия, которую она излучала из своего лица, захватили сердца и стали одной из самых известных фотографий 1980-х и вплоть до 1990-х годов. — добавил Гани.
С момента захвата власти лидеры Талибана заявили, что будут уважать права женщин в соответствии с шариатом или исламскими законами. Но при правлении Талибана с 1996 по 2001 год женщины не могли работать, а девочкам запрещалось посещать школу. Женщинам приходилось закрывать лицо и при выходе из дома их сопровождал родственник-мужчина.
Италия предоставила убежище зеленоглазой «афганской девушке» National Geographic Шарбат Гуле после захвата талибами
Италия предоставила убежище Шарбат Гуле, зеленоглазой «афганской девушке», чья фотография 1985 года в журнале National Geographic стала символ войн ее страны.
Ключевые моменты:
- Шарбат Гула прибыла в Италию в рамках эвакуации афганцев Западом после захвата страны талибами
- Италия организовала эвакуацию после того, как она попросила помочь ей покинуть страну
- Г-жа Гула была молодая беженка, когда американский фотограф сделал ее знаменитый портрет 1984 года.
В офисе премьер-министра Марио Драги заявили, что правительство вмешалось после того, как г-жа Гула попросила помочь ей покинуть Афганистан после захвата страны талибами в августе.
Он добавил, что ее прибытие было частью более широкой программы по эвакуации и интеграции афганских граждан.
Американский фотограф Стив МакКарри сфотографировал г-жу Гулу, когда она была юной и жила в лагере беженцев на пакистано-афганской границе.
Ее поразительные зеленые глаза, выглядывающие из-под платка со смесью свирепости и боли, сделали ее известной на международном уровне, но ее личность была обнаружена только в 2002 году, когда Маккарри вернулся в регион и выследил ее.
Аналитик ФБР, судебный скульптор и изобретатель распознавания радужной оболочки — все подтвердили ее личность, сообщил тогда National Geographic.
Г-жа Гула, сфотографированная в 2016 году, прибыла на встречу с тогдашним президентом Афганистана Ашрафом Гани. (Рейтер)В 2016 году Пакистан арестовал г-жу Гулу за подделку национального удостоверения личности с целью проживания в стране.
Тогдашний президент Афганистана Ашраф Гани приветствовал ее возвращение и пообещал предоставить ей квартиру, чтобы она «жила с достоинством и безопасностью на своей родине».
С момента захвата власти лидеры Талибана заявили, что будут уважать права женщин в соответствии с шариатом или исламскими законами.
Но при правлении Талибана с 1996 по 2001 год женщины не могли работать, а девочкам запрещалось посещать школу.
Женщины должны были закрывать лицо и уходить из дома в сопровождении родственника мужского пола.
Reuters
Афганскую «девушку с зелеными глазами» из легендарной обложки журнала National Geographic 1985 года эвакуировали в Италию
Знаменитая афганская «девушка с зелеными глазами» из обложки журнала National Geographic 1985 года получила убежище в Италия после бегства от талибов.
Шарбат Гула стала лицом афганской войны после того, как ее пронзительные зеленые глаза были запечатлены на культовой фотографии, сделанной в пакистанском лагере беженцев, когда ей было всего 12 лет.
Спустя годы Гула была арестована в Пакистане в 2016 году за проживание в страну по поддельным удостоверениям личности и депортировали обратно в раздираемый войной Афганистан.
Но Гула, овдовевшая мать четверых детей, наконец-то нашла свое убежище после прибытия в Италию в рамках западной эвакуации афганцев после захвата страны талибами, заявило итальянское правительство в четверг.
Шарбат Гула стала лицом афганской войны после того, как ее пронзительные зеленые глаза были запечатлены на культовой фотографии, сделанной в пакистанском лагере беженцев, когда ей было всего 12 лет
Спустя годы Гула была арестована в Пакистане в 2016 году за проживание в стране по поддельным документам, удостоверяющим личность, и депортирован обратно в раздираемый войной Афганистан. Но Гула, овдовевшая мать четверых детей, наконец нашла свое убежище после прибытия в Италию. На фото: Гула в 2016 году после депортации в Афганистан из Пакистана
В офисе премьер-министра Марио Драги заявили, что Италия организовала эвакуацию Гуллы после того, как она попросила помочь ей покинуть страну.В заявлении говорится, что теперь итальянское правительство поможет ей интегрироваться в жизнь в Италии.
Гулла получила международную известность в 1984 году как афганская беженка. Фотография ее с пронзительными зелеными глазами, сделанная после войны фотографом Стивом Маккарри, была опубликована на обложке National Geographic.
Аналитик ФБР, судебный скульптор и изобретатель распознавания радужной оболочки — все подтвердили ее личность, сообщил тогда National Geographic.
В 2014 году она обнаружилась в Пакистане, но скрылась, когда власти обвинили ее в покупке поддельного пакистанского удостоверения личности, чтобы жить в стране.
Она была арестована в 2016 году, и пакистанский суд постановил депортировать ее обратно в Афганистан.
Неграмотная мать четверых детей, которой сейчас за 40, также была приговорена к 15 дням тюремного заключения и штрафу в размере 110 000 пакистанских рупий (841 фунт стерлингов).
Гулла (в центре) была арестована в 2016 году, и пакистанский суд постановил депортировать ее обратно в Афганистан.
Гулла и ее четверо детей были переданы афганским властям на пограничном переходе Торхам, примерно в 37 милях к северо-западу от Пешавара, Пакистан.
Она выглядела явно несчастной и перед переходом, обернулась, чтобы взглянуть на Пакистан, ее многолетний дом, и пробормотала добрые пожелания пакистанскому народу, по словам двух таможенников, присутствовавших на месте происшествия.
Оттуда она была доставлена в Кабул, где президент Ашраф Гани и его жена Рула устроили прием в честь Гуллы в президентском дворце и вручили ей ключи от новой квартиры.
«В детстве она покорила сердца миллионов, потому что была символом перемещения», — сказал Гани о Гулле в то время.
«Огромная красота, огромная энергия, которую она излучала из своего лица, захватили сердца и стали одной из самых известных фотографий 1980-х и вплоть до 1990-х годов».
Гула была депортирована в Афганистан и встретилась с президентом Ашрафом Гани в президентском дворце, когда она вернулась в раздираемую войной страну в 2016 году
Гулла и ее четверо детей были переданы афганским властям на пограничном переходе Торхам, примерно в 37 милях к северо-западу от Пешавара, Пакистан, в 2016 году.Оттуда ее доставили в Кабул, где президент Ашраф Гани и его жена Рула устроили прием в честь Гуллы в президентском дворце (на фото) и вручили ей ключи от новой квартиры
Гани добавил: «Для меня большая честь приветствовать ее. . Мы гордимся тем, что она живет с достоинством и безопасностью на своей родине ».
Изображение Гулы, которому тогда было 12 лет, от National Geographic в 1985 году стало самой известной обложкой в истории журнала.
После 17-летнего поиска фотограф Стив Маккарри выследил Гулу в удаленной афганской деревне в 2002 году, где она была замужем за пекарем и матерью трех дочерей.
Гула, страдающая гепатитом С, рассказала СМИ, что ее муж скончался несколько лет назад.
Италия была одной из нескольких западных стран, которые перебросили по воздуху сотни афганцев из страны после ухода американских войск и захвата власти талибами в августе.
С момента захвата власти лидеры Талибана заявили, что будут уважать права женщин в соответствии с шариатом или исламскими законами.
Но при правлении Талибана с 1996 по 2001 год женщины не могли работать, а девочкам запрещалось посещать школу.Женщинам приходилось закрывать лицо и при выходе из дома их сопровождал родственник-мужчина.
Где сейчас Шарбат Гула, знаменитая «зеленоглазая афганка» NatGeo?
Шарбат Гула, «зеленоглазая» афганская девушка с обложки журнала National Geographic за 1985 год, снова в новостях. Где она сейчас?
Шарбат впервые привлек внимание общественности в 1985 году после того, как ее сфотографировал американский фотокорреспондент Стив МакКарри.
В то время это была девочка-подросток с зелеными глазами, которая на культовой фотографии надела красный платок.На снимке она пристально смотрит в камеру.
Изображение стало символом страданий афганского народа в результате затяжной войны.
- УЗНАТЬ: Кто является мужем христианской писательницы Лизы ТерКерст, Арт?
Где находится Sharbat в настоящее время?
В четверг (25 ноября) премьер-министр Италии Марио Драги объявил, что Шарбат благополучно прибыл в Рим.
Италия предоставила убежище афганской женщине всего через несколько месяцев после того, как талибы вновь взяли под свой контроль ее родину.
«В ответ на просьбы представителей гражданского общества, в частности некоммерческих организаций, работающих в Афганистане, которые после событий августа прошлого года поддержали Шарбат Гула в ее просьбе о помощи, чтобы покинуть ее страну, Председательство в Совете министров сделало это возможным, организовав для нее поездку в Италию в рамках более широкой программы эвакуации афганских граждан и правительственного плана по их приему и интеграции », — заявили в канцелярии премьер-министра, объявив о прибытии Шарбата. в Риме.
Действия итальянского правительства были встречены широким одобрением интернет-пользователей.
Шарбат, которому сейчас 49 лет, было всего 12, когда был сделан снимок. Сейчас она овдовевшая мать четверых детей.
- ЧАСЫ: Душевный рекламный ролик Chipotle 2021 года
Взгляд на жизнь «зеленоглазой» афганской девушки после 1985 года
Хотя обложка National Geographic с изображением «зеленоглазой» афганской девушки стала популярной в 1985 году, ее личность не разглашалась до 2002 года.
В 2002 году Стив Маккарри вернулся в регион и разыскал ее.
Более того, в 2016 году Шарбат снова попал в заголовки газет после того, как был арестован пакистанской полицией за то, что якобы имел поддельное удостоверение личности. Она отвергла обвинения.
После ареста мать четверых детей была депортирована в Афганистан, где тогдашний президент Афганистана Ашраф Гани тепло приветствовал ее и даже отдал ключи от квартиры.
ТОПШОТ — Президент Афганистана Ашраф Гани (справа) беседует с афганским беженцем Шарбат Гула (в центре), в то время как первая леди Рула Гани (2L) наблюдает за президентским дворцом в Кабуле 9 ноября 2016 года.Афганка, увековеченная на обложке National Geographic, была депортирована пакистанскими властями в начале 9 ноября на ее истерзанную войной родину после непродолжительного задержания за использование поддельных документов, удостоверяющих личность. По словам официальных лиц, Шарбат Гула, чьи горящие зеленые глаза были запечатлены на снимке, сделанном в лагере пакистанских беженцев в 1980-х годах и ставшем самой известной обложкой журнала, была выписана из больницы, где ее лечили от гепатита С, и на ночь доставлена на границу. . / AFP / SHAH MARAI (Фото следует читать SHAH MARAI / AFP через Getty Images)Сколько беженцев эвакуировано из Италии?
В августе 2021 года Италия заявила, что эвакуировала почти 5000 афганцев.Сообщается, что это наибольшее количество беженцев, эвакуированных из страны Европейского Союза.
Шарбат прибыл в Рим почти через три месяца после того, как Соединенные Штаты завершили полный вывод войск из Афганистана.
В последние недели ухода талибы взяли под свой контроль большую часть страны и, в конечном итоге, Кабул.
Трагедия Макбета | Тизер-трейлер «Не слушай, Дункан» | Apple TV +
БридТВ
6884
Трагедия Макбета | Тизер-трейлер «Не слушай, Дункан» | Apple TV +
https: // i.ytimg.com/vi/zD3eBLtsS1E/hqdefault.jpg
908384
908384
центр
13872
Из других новостей, Twitter реагирует на рождественскую рекламу «Когда Гарри встретил Санту» становится вирусной
«Афганская девочка» 1985 года, обложка журнала National Geographic принимает убежище в Италии
Шарбат Гула, ставшая международным символом раздираемого войной Афганистана после того, как ее портрет в лагере беженцев был опубликован на обложке журнала National Geographic в 1985 году, была эвакуирована в Рим после того, как ее страна пала под контролем Талибана, заявило в четверг итальянское правительство.
С момента выхода США из Афганистана в августе некоммерческие организации обращались за помощью в эвакуации г-жи Гула, говорится в заявлении итальянского правительства.
«Канцелярия премьер-министра осуществила и организовала ее перевод в Италию», — говорится в заявлении. В нем не сообщалось, когда она приехала, и позже министерство иностранных дел заявило, что не знает, останется ли она в Италии или уедет в другое место.
Г-же Гуле, которой сейчас за 40 и она является матерью нескольких детей, как полагали, было 12 лет, когда Стив МакКарри сфотографировал ее пронзительным зеленоглазым взглядом в 1984 году в лагере беженцев в Пакистане.Он не знал ее имени до 2002 года, когда он нашел ее в горах Афганистана и смог подтвердить ее личность.
В статье National Geographic за 2002 год о том, как г-н Маккарри разыскал ее, описывалась взрослая г-жа Гула: «Время и лишения стерли ее юность. Ее кожа похожа на кожу. Геометрия ее челюсти смягчилась. Глаза все еще сияют; это не смягчилось ».
В 2016 году г-жа Гула была депортирована из Пакистана после ареста по обвинению в получении поддельных документов, удостоверяющих личность, что является обычной практикой среди афганцев в Пакистане.Правозащитные группы осудили правительство Пакистана за отправку ее обратно в Афганистан. По прибытии тогдашний президент Афганистана Ашраф Гани тепло встретил ее и предоставил квартиру, финансируемую государством.
В августе лидеры Талибана переехали в президентский дворец, который занимал г-н Гани. Их захват снова привел к перемещению сотен тысяч афганцев. Пакистан принял около 700 000 беженцев. По заявлению правительства, Италия эвакуировала из Кабула более 5000 человек.
По состоянию на 19 ноября в США было переселено более 22 500 афганских беженцев, в том числе 3500 за одну неделю октября. Еще около 42 500 человек остаются во временном жилье на восьми военных базах по всей стране в ожидании получения жилья.
До прихода к власти талибов права афганских женщин расширялись. Афганские девушки ходили в школу и получали высшее образование, и все больше их участвовало в общественной жизни. Но в первые несколько месяцев консервативного правления талибов женщины уже столкнулись с новыми ограничениями, такими как запрет на занятия спортом.Талибан строго ограничил образование для женщин, и боевики талибов ходили по домам в некоторых районах в поисках тех, кто поддерживал американские усилия в стране.
Хизер Барр, заместитель директора Хьюман Райтс Вотч по правам женщин, сказала, что сейчас особенно опасное время для того, чтобы быть известной женщиной в Афганистане. Она сказала, что были случаи, когда известные женщины подвергались угрозам или запугиванию или чувствовали, что у них не было другого выбора, кроме как оставаться в подполье или постоянно менять места, чтобы избежать внимания.
«Талибан не хочет, чтобы женщины были заметны, а она очень заметная афганская женщина», — сказала г-жа Барр о г-же Гуле.
Гайя Пианиджани предоставила репортаж из Рима.
Женщина, чье фото в 1984 году стало культовой обложкой Nat Geo об афганской войне, теперь в безопасности в Италии
Шарбат Гула, зеленоглазая афганская девушка, изображенная на знаменитой фотографии на обложке журнала National Geographic Magazine 1980-х годов, была эвакуирована в Италию, согласно сообщениям. Правительство Италии предоставило Гуле статус беженца в рамках плана по спасению и интеграции афганцев после захвата Афганистана талибами.
Шарбат Гула была сфотографирована военным фотографом Стивом МакКарри в 1984 году на афгано-пакистанской границе, когда она была 12-летней пуштунской сиротой. Ее знаменитая фотография с поразительными зелеными глазами была помещена на обложке журнала National Geographic за 1985 год.
В офисе премьер-министра Италии Марио Драги заявили, что фотография Гулы, опубликованная в журнале National Geographic, «символизирует превратности и конфликт той главы в истории, которую Афганистан и его народ переживали в то время».
Шарбат Гула был сфотографирован Стивом МакКарри в 1984 году, а затем снова в 2003 году, изображение предоставлено Times of Israel. В заявлении, опубликованном канцелярией премьер-министра Италии Драги, говорилось: «В 1985 году благодаря фотографии Стива МакКарри, который в прошлом году изобразил Шарбат Гула, будучи совсем юной в лагере беженцев в Пешаваре для обложки журнала National Geographic, приобрела всемирную известность, символизируя превратности и конфликты той фазы истории, которую переживали Афганистан и его народ »,
На фотографии 1984 года была изображена неизвестная девушка до 2003 года, когда Маккарри снова поехал в этот регион и разыскал ее.Ее личность была подтверждена сканированием радужной оболочки глаза и другими методами судебно-медицинской экспертизы.
Ранее в 2016 году Шарбат Гула была замечена в Пакистане, где ее обвинили в получении поддельных пакистанских документов, а затем депортировали в Кабул. Сула обратился за помощью к итальянскому правительству, чтобы бежать из Афганистана, которую поддерживали различные организации в Афганистане. Согласно официальному заявлению, премьер-министр Драги сам организовал ее эвакуацию из Афганистана после получения нескольких запросов.
В заявлении отмечалось: «В ответ на просьбы представителей гражданского общества и, в частности, некоммерческих организаций, действующих в Афганистане, которые после событий августа прошлого года получили призыв Шарбат Гула о помощи в выезде из своей страны, премьер Министр взял это на себя и организовал ее переезд в Италию в рамках более широкого контекста программы эвакуации афганских граждан и правительственного плана их приема и интеграции »,
Гуле сейчас 40 лет, она мать четверых детей.Она также сообщила, что ее муж давно скончался. Она также страдает гепатитом С и нуждается в лечении.
.