Дмитрий богачук – Dimitri Bogachuk

Дмитрий Богачук –  профессиональный искусствовед, арт-критик и опытный преподаватель. Его взгляды на современное искусство не только подкреплены прекрасным визуальным вкусом, но и обоснованы, взвешены, а главное, проверены опытом, — это делает его интересным лектором и приятным собеседником в любом кругу слушателей.

Неповторимый авторский стиль Дмитрия сочетает в себе мягкие, пастельные тона, переносящие зрителя в завораживающую атмосферу созерцания, и в то же время, выразительную манеру изображения. 

Минималистичные городские зарисовки, пустынные пространства, лаконичные пейзажи, выполненные в особой палитре, словно притягивают к себе внимание зрителей, даже абсолютно далёких от фотоискусства. Фотографии Богачука — это олицетворение спокойной доброжелательной тишины с ироничными деталями.

www.photoschool.kiev.ua

«На моих ранних снимках легко встретить помойки» — Bird In Flight

Остались ли какие-то моменты, зацепки, позволяющие по-новому взглянуть на само понятие пейзажа?

Пейзаж не утратит актуальности до тех пор, пока функционирует наш общественный строй. Осмысленному художественному пейзажу уже около тысячи лет, поэтому сложно представить, что может существенно повлиять на него и отбить у фотографа желание работать с ежедневно меняющейся окружающей средой. Становятся другими подходы, методы, порой современные пейзажисты даже не берут камеру в руки, но тем не менее остаются со своим фотографическим мышлением.

Я давно пытаюсь анализировать зацепки для производства новых смыслов, поэтому вижу безграничное количество векторов развития фотографии. Интересные для себя связи я нахожу в проведении параллелей с миром искусства, сейчас — с модернизмом.

Ты упоминаешь Гурски, который много пользуется фоторедакторами. Прибегаешь ли ты к чему-нибудь?

Да, естественно. Раньше пользовался чаще: ранние цифровые камеры очень плохо передавали цвета, приходилось их как-то подводить к естественным. Среди работ на выставке представлены и фотографии, снятые на средний формат Pentax. Он позволяет совсем не корректировать цвет. Камера настолько точно передала цвет и ощущение, что в техническом плане мне оставалось только выбрать сюжет.

Любой предмет на твоих снимках выглядит идеально, эстетически правильно и приятно. Даже когда ты работаешь с наследием совка, который в привычной жизни вызывает не самые приятные эмоции. Как ты достигаешь этого эффекта и для чего?

«Идеально», «правильно», «гармонично» — все эти слова мне не импонируют. Я склоняюсь к простоте — вполне вероятно, что приятность происходит именно из-за нее. Я нарочно не гармонизирую кадр, возможно, даже не пытаюсь компоновать кадр на свой вкус — фиксирую то, что вижу. Как правило, это свет в наиболее оптимальной и ненавязчивой визуальной форме. И «наследие совка» подчинено общему настроению. В большинстве случаев нет стремления создать сложносочиненную композицию или удивить зрителя. Я хочу удивить в первую очередь себя, сняв то, что до меня не снимали или снимали совершенно по-другому. Даже когда я только начинал заниматься фотографией, мне нравилось переосмысливать будничность, переводить ее в новую визуальную форму. Поэтому на моих ранних снимках легко встретить помойки или места, которые изначально сложно рассматривать как интересное для пейзажиста место.

На твоих фотографиях, как правило, отсутствует человек как полноправный герой. Как считаешь, такой подход позволяет твоим работам быть более понятными максимально широкому кругу зрителей из разных стран?

В серии Le Plat Pays («Страна Равнин») я не ставил цель «чтобы она была понятна». Важно, какие ощущения вызывает серия. Я закладывал в нее следующее: везде чувствуется незримое присутствие человека — через объекты или созданные человеком пространства. Вся серия Le Plat Pays, конечно, больше о человеке, нежели о пейзаже, хотя формально человек не всегда присутствует. Если отбросить фотографию, то даже города я ассоциирую в первую очередь только с теми, кто там живет.

birdinflight.com

Наши люди. Фотограф Дмитрий Богачук / Фотографы / Лучшие фотографии

Дата публикации: 20.03.2015

Эти фотографии — сама элегантность. Искусствовед по образованию и фотограф по призванию, Дмитрий Богачук знает, как уловить неуловимое. В рубрике «Наши люди» он расскажет об искусстве, вдохновении и том, зачем фотографу нужен негативный опыт.

— В каком жанре вы снимаете?

— Я снимаю в жанре урбанистического и классического пейзажа.

— На какую технику вы снимаете?

— Пользуюсь камерой Nikon d700 и линейкой топовых объективов к ней.

— Назовите три любимые фотографии.

— Арнольд Ньюман «Портрет Стравинского», 1946. Хироши Сугимото «театр Авалон», 1993. Джоель Мейеровиц «Дом╗, 1984.

Арнольд Ньюман, Портрет Стравинского, 1946

Джоель Мейеровиц, Дом, 1984

Хироши Сугимото, театр Авалон, 1993

— Кто вас вдохновляет?

— Вдохновляющих факторов много. Среди них — интерес к моим работам зрителя, отдача, письма с добрыми словами. Вдохновляет факт продажи работ, посещение выставок.

— Назовите ваше любимое произведение искусства.

— Я получил искусствоведческое образование, поэтому через меня прошли, без преувеличения, десятки, если не сотни, тысяч визуальных произведений, тысячи которых стали моими любимыми произведениями искусства.

Но наибольшее влияние в своей фотографии, как мне кажется, я получил от произведений Альбера Марке и его подхода к работе. Это не только цветовые звучания, но и само осознание своего труда, нереволюционное, неторопливое, в удовольствие.

Стоит отметить моё увлечение пастелями Эдгара Дега (за счет своей потрясающей легкости они не могут оставить равнодушными), картинами с философским подтекстом Эдварда Хоппера, и больших живописных полотен Марка Ротко.

Альбер Марке — Гавань в Ментоне

Э. Дега. Голубые танцовщицы

Эдвард Хоппер, За швейной машиной, 1921г.

МАРК РОТКО Белый центр (желтый, розовый и бледно-лиловый на темно-розовом)

Что касается фотографов, то оставили неизгладимое впечатление: сложная простота работ Хироши Сугимото, удивительная гармония произведений Майкла Кенны, осязательная реальность фотодокументов Томаса Штрута, проникновенное одиночество фотографий Саймона и Люси, и лиричная сдержанность пейзажей Джоеля Мейеровица. Запомнилось в основном только то, что я видел напечатанным и на выставке, это придаёт работе совершенно иное звучание.

Хироши Сугимото, Seascape

Майкл Кенна, The Haunting Late Night Photography

Томаст Штрут, портрет английской королевы Елизаветы II и герцога Эдинбургского

Саймона и Люси, Silentworld

Джоель Мейеровиц, Laundry, Cape Cod, 1982

— Что такое хорошая фотография для вас?

— Хорошая фотография — та фотография, которая содержит в себе нечто большее, нежели форму и содержание, что-то сверх этого, неуловимое. И автор фотографии как личность имеет для меня важное значение.

— Назовите ваше любимое место для путешествий.

— Скорее всего важно не место, а то, с кем путешествовать. Любимый город – это, наверное, Киев. Но вот, к примеру, в Париж тоже часто хочется вернуться.

— Самая запоминающаяся съемка.

— Все удачные съемки хороши по-своему, так как они в чем-то сходны по своей эмоциональной полноте. Больше всего мне запоминается то, что осталось за кадром и совершенно никоим образом не влияет на снимок. Самые запоминающиеся съемки, как правило, неудавшиеся, когда все разочаровывает и фотография тоже. Но негативный опыт очень полезный.

— В каком месте и в какое время в прошлом вы бы хотели оказаться и поснимать?

— Я бы хотел оказаться в Киеве шестидесятых годов.

— Какой у вас автомобиль?

— У меня нет автомобиля, но я бы предпочел светло-голубой Bentley Azure, из-за его непревзойденного элегантного дизайна.

prophotos.ru

Дмитрий Богачук: «Для меня фотография — погоня за фениксом»

Профессиональный искусствовед, фотограф и лектор — о классическом и концептуальном пейзаже, моде на дюшановскую концепцию «ready-made», неожиданных встречах с тюленями и о том, актуально ли снимать красивое красиво

Проблема осмысления пейзажной фотографии «застревает» на уровне «красивой картинки». Казалось бы, какой опыт можно извлечь из снимка, на котором ничего не происходит? Признание жанра в прежнее время объяснялось трудностью технического процесса: ведь ещё в 1860 году для съёмки горной системы Альп братьям Биссон пришлось воспользоваться услугами двадцати носильщиков, а в распоряжении Роджера Фентона во время Крымской войны было несколько ассистентов и «фотографический фургон» с семьюстами стеклянными пластинами и химикатами. Если сегодня для стерильного копирования природного наследия стоит лишь нажать на кнопку, то каков смысл в существовании фотографов-пейзажистов и не являются ли они рудиментами фотографического прогресса? 

Об актуальных течениях в фотографии и современном образе мысли «человека с камерой» нам рассказал мастер пастельной гаммы, искусствовед и фотограф Дмитрий Богачук.

Дмитрий Богачук. Фото: Екатерина Григорьева

Bleek Magazine: Дмитрий, с чем именно вы работаете и какую главную цель преследуете в творчестве?

Дмитрий Богачук: У меня сформировались три основные серии, которые постоянно пополняю, — о море, о городе и о природе в целом. На данный момент работаю только с серией морского пейзажа «Seascape», она отражает мои представления об универсальности фотографии. Я стремлюсь, чтобы для любого увидевшего мой снимок человека вне зависимости от национальности, морской пейзаж показался знакомым с детства. Это трепетное ощущение от вида моря, к которому все тяготеют, словно из общечеловеческого прошлого, я и хочу воссоздать некий архетип, универсальный и близкий для всех, сродни ностальгии или «déjà vu». Помню впечатление, когда впервые увидел море. Так вышло, что я долго к нему добирался, а потом сделал всего один шаг, и передо мной открылась удивительная мощь необъятного пространства. Что может быть лучше, чем жить на берегу в преклонном возрасте?

Bleek Magazine: Снимая пейзаж, вы четко определились со своей нишей в жанровой структуре фотографии. Многие фотографы не любят, когда их произведения относят к «пейзажной фотографии», они всячески пытаются этого избежать, заменяя формулировку на «урбанистический пейзаж», «социальный пейзаж», «ландшафт»…

Дмитрий Богачук: Да, «пейзажист» в нашем постсоветском обществе звучит оскорбительно. Работы такого человека не воспринимаются как произведения искусства, сразу появляется отсылка к фотографу, который продает свои снимки словно открытки у порога лавры с изображением её самой.

Я снимаю в жанре урбанистического и классического пейзажа.

Дмитрий Богачук. Дюны Бланкенберге (Бельгия), из серии «Seascape». Предоставлено автором

Bleek Magazine: Как искусствоведу вам, наверное, отчётливо видны процессы, формирующие современную фотографию. Какие тенденции сейчас наблюдаете?

Дмитрий Богачук: Тенденции современной фотографии сформировались ещё в 1970-х годах — работа с простыми, банальными темами, не экзотическим, а окружающим пространством, переосмысление этого пространства, создание неожиданных визуальных решений сквозь призму очевидности. Фотография-фиксация без переосмысления сегодня не интересна, а таких работ, увы, 99% в мире. Интерпретация старых сюжетов на новый визуальный лад — задача, с которой справиться непросто, ведь подлинное творение рождается у тех, кто умеет наполнить кадр собственным мироощущением. Для меня эталоном современной фотографии являются следующие авторы: Уильям Эгглстон, Хироши Сугимото, Надав Кандер, Лоран Марсолье, Корин Вийоне, Алек Сот, Эдвард Буртынски, Чжан Кечун, Тодд Хидо, Сже Чунг Леон. Если же говорить о классике, то — Эдвард Уэстон, Масао Ямамото, Майкл Кенна, Гарри Каллахан, Джоель Мейеровитц, Луиджи Гирри, Гарри Груйер, Георгий Пинхассов.

Недавно вернулась мода на дюшановскую концепцию «ready-made» — фотограф выбирает предмет из нехудожественного пространства и представляет его как произведение искусства. Также ультрановая тенденция последнего года — создание изображений, в которых синтезируются парадоксы реальности. Фотографы вписывают людей в пространство таким образом, чтобы те смотрелись инородно и аллегорично.

Дмитрий Богачук. Озеро Искр (Болгария) из серии «Seascape». Предоставлено автором

Bleek Magazine: Вы читаете лекции об истоках возникновения новейших подходов в пейзажной фотографии, расскажите, как изменилось это направление и к чему стремится сейчас? Почему до сих пор это является интересным?

Дмитрий Богачук: Пейзаж начала XVI века и современный пейзаж «за окном» — несопоставимы. Очевидно, что нужны новые подходы для изображения наших дней. Хоть я и работаю с природным ландшафтом, который сложно идентифицировать с точки зрения эпохи, я хочу осовременить сам взгляд на изображаемое, передать его актуально и по-новому. В постижении такой задачи каждый фотограф выбирает интересные для себя инструменты и методы. Мъонг Хо Ли, например, снимает одинокие деревья, но вы только посмотрите на его угол зрения, — интерпретация полностью переворачивает смысл.

После XIX века пейзаж стал философским и социальным инструментом. Американский художник Эдвард Хоппер в своё время предопределил современное состояние пейзажа. За счет новых сюжетов, иного подхода к колористической гамме, кадрированию, он создал нечто отличное от того, что делали раньше. После Хоппера в схожем философском звучании работали американские фотографы Уильям Эгглстон, Стивен Шор, Джоэл Мейеровитц. Каждый квадратный сантиметр их пейзажей буквально пронизывает дух эпохи. Подобное восприятие лейтмотивом проходит через творчество многих американцев, а вот в Европе более популярны аналитические методы работы. Скажем, есть такой небезызвестный немецкий автор — Андреас Гурски. Он уникален тем, что преобразовал пейзаж в нечто монументальное и весомое, привнес в изображение критический реализм и масштаб. Для его творчества характерно переосмысление, яркий посылом критики современного общества, человек в котором — всего лишь винтик системы. Этой позицией Гурски противоречит американской традиции.

С похожей тематикой работает канадский фотограф Эдвард Буртынски, он в ещё большей степени критикует общество и апогей глобализации, которую оно создало. Его произведения — масштабные полотна, перекликающиеся с абстрактной живописью. Работать с фактическим пейзажем до сих пор интересно потому, что мир видоизменяется с каждым десятилетием, и есть возможность сказать что-то новое на новоизобретённом языке репрезентации. Старые темы актуализируются в новой форме — в этом смысл современного пейзажа.

Дмитрий Богачук. Кайтист (Вышгород, Украина), из серии «Horizon». Предоставлено автором

Bleek Magazine: Как вы себя чувствуете в условиях, когда большинство снимает концептуальную фотографию, а вы работаете с пейзажем?

Дмитрий Богачук: В современном мире я, конечно, не в авангарде мировой культуры. Мне не звонили из музея современного искусства Нью-Йорка, да и Давид Цвирнер не звонил, но я не расстраиваюсь и чувствую себя вполне нормально.

Сейчас все непонятное привычно относить к категории «концептуально». Я знаю многих концептуальных фотографов, но не могу сказать, что кто-то из них перевернул моё представление о природе фотографии. Рикард Доуг, Джеф Уолл, Томас Руфф, Корин Вийоне, Ричард Принс, Султан и Мандел институционально признаны художниками высокого уровня. Они умело манипулируют чужими изображениями, складывая их в нечто новое и оригинальное. Важно, как именно это происходит: актуально ли высказывание, звучит ли мысль, ведь в концептуальном искусстве идея стоит во главе угла. После просмотра работ Сугимото и Бехеров может сложиться представление, что перед нами просто ряд одинаковых сюжетов, выстроенных в серию. Этому приему, кстати, молодые авторы и пытаются подражать, только в результате вместо концепции у них получается модный шаблон. Я ценю тех фотографов, которые балансируют между идеей, концепцией и визуальной составляющей. Из плеяды концептуалистов с ярко выраженным визуальным началом могу назвать Хироши Сугимото, Синди Шерман, Джеффа Уолла, Корин Вийоне, Томаса Штрута.

Вольфганг Тильманс сейчас — популярный художник и имеет определенный вес для западной культуры, но мне его творчество совершенно чуждо и малоинтересно, хоть понять его и несложно. Другой художник, который приходит на ум при слове «концептуально», — Кристофер Уильямс, он преподает искусство в академии Дюссельдорфа, а в последнее время широко известен как концептуалист, работающий с фотографией. Я слушал лекции Уильямса, читал комментарии критиков о нем, пытался интеллектуально осмыслить, но все старания не принесли ничего, — так и остался на уровне непонимания его творчества.

Дмитрий Богачук. Ворота (Дзержинский, Россия). Предоставлено автором

Bleek Magazine: По большей части, драма — подарок для фотографа, а вы намеренно не работаете с болезненными темами, как, допустим, истории о нищих, войне, недугах, о глобальных проблемах, человеческой боли. Вы фотографируете красивое красиво, чем уже априори не можете не понравиться большинству зрителей. С трудным и некрасивым вам работать неинтересно?

Дмитрий Богачук: На примере других авторов знаю, что возможно красиво преподнести даже смерть, но драматизировать и подавать сюжеты в максимально шокирующей форме свойственно всё-таки репортажной фотографии. Для художественной — драмой является всё вокруг. Дело в том, что драматизм выглядит иначе: в виде формы, работы с пустотой или метафорической реальностью, и это порой похлеще той драмы, в которой присутствует кровь.

Более шести лет я снимаю серию морских пейзажей, и если вы отправитесь на побережье Бельгии и пройдете все 70 километров пешком, у вас поменяется мнение о том, что я снимаю «красивое красиво». Поскольку для фотографии материалом является всё вокруг, сложность заключается в выборе значительного, а не просто красивого. Я показываю только то, что сложилось в моё видение кадра и соотносится с представлением об эстетике. Побережье — материал, над которым необходимо работать, ничего на блюдечке готового нет.

Грубых форм я не избегаю, наоборот, с 2008 по 2015 я занимался темой постсоветского города. Мусорные баки, заборы, замызганные автобусы и рекламные щиты — все это не лучший материал для красивых картинок, но мне нравилось их эстетически переосмысливать.

Дмитрий Богачук. Парус (Одесса, Украина), из серии «Seascape». Предоставлено автором

Bleek Magazine: На ваших снимках — абсолютное отсутствие человека, в очень редких кадрах он появляется, и то особо не играет роли, чем вызван такой подход?

Дмитрий Богачук: Изначально я стремился создавать пейзаж без формального присутствия человека в нем, и если рассматривать мои ранние серии фотографий, там человека действительно нет. В более поздних работах из серий «City 21» и «Seascape» его присутствие первостепенно важно, только незримое – посредством группы элементов, которые говорят, что он существует за кадром. Первое время мне было важно показать пейзаж «в себе». Пейзаж как пространство, где существует человек, меня мало интересовал. Спустя годы все изменилось, и свой пейзаж я создаю только сквозь призму «ощущения» пребывания в нем человека.

Bleek Magazine: И.Иттен в изучении «индивидуальной гаммы человека» приходит к выводу, что она — инструмент к познанию личности, отражает внутренний мир, способ мышления, и порой эту предрасположенность к цвету можно определить в соответствии с физическими данными человека. Ваш стиль узнаваем по характерной пастельной цветовой палитре. Скажите, как он трансформировался и что может сказать о вас как об индивидууме?

Дмитрий Богачук: От плотных, экспрессивных тонов в своих работах я перешел к прозрачным, воздушным оттенкам. Кто-то считает мои ранние фотографии более удачными, поскольку сейчас я приближаюсь к натуральному цвету и почерк распознать сложнее. Весь свой чувственный опыт я пытаюсь отразить в фотографии на интуитивном уровне и не отрицаю, что это может обо мне что-либо рассказать. Иногда я борюсь со сформировавшейся у меня стилистикой цвета, хочется «высказать» снимок по-новому, но, наверное, всем фотографам сложно уйти от привычного стиля.

Дмитрий Богачук. Восход солнца над Ланжероном (Одесса, Украина), из серии «Seascape». Предоставлено автором

Bleek Magazine: Мастера по изготовлению витражей использовали цвет с целью создания неземной мистической атмосферы для молящихся. Теоретики цвета твердят, что он должен переживаться не только зрительно, но психологически и символически. Скажите, современный интерес к цвету в фотографии носит только визуально-материальный характер или можно проследить его использование на уровне символизма?

Дмитрий Богачук: Наверное, каждый видит символизм цвета в той или иной мере, эти простые символы, где красный — кровь, а желтый — психиатрическая лечебница, как у экспрессионистов. Принцип символического значения цвета более свойственен иконографии и иконологии, а не современной фотографии. Все-таки уже лет сто в искусстве цвет не воспринимается символически, а существует сам по себе, как отдельная субстанция.

Bleek Magazine: Фотографы всегда стремились отправиться в путешествие, даже в те времена, когда техника этого ещё не позволяла. За чем вы охотитесь в своих фотостранствиях, и какие трудности подстерегают?

Дмитрий Богачук: Сразу вспоминаю выражение Рене Магритта о том, что самое увлекательное путешествие — по собственной комнате, особенно эта фраза актуальна сейчас, в эру Интернета. Есть люди, которые перевернули мир простым взглядом из окна, как Сезанн, например. В путешествии важны мироощущение и настроение, а не самоцель, равно, как и качество, а не количество поездок. Трудности порой возникают на пустом месте. Например, по-философски неприкаянное ощущение чуждости миру, — стоишь, а ветер и холод пронизывают так свирепо, что кажется, настал конец. В такие моменты ощущаешь слабость, но спустя мгновение появляются первые лучи солнца, и мрачная пустота отступает. Случаются курьезы при неожиданной встрече с тюленями, дикими баранами, кабанами или собаками. Для меня фотография — погоня за фениксом, ведь никогда не знаешь, что находится за очередным горным склоном, — вдруг то, что искал всю жизнь. Это будоражит сознание.

Дмитрий Богачук. Дерево Влада (Баллон д’Альзас, Франция), из серии «Nature». Предоставлено автором

Bleek Magazine: На микростоках фотографию можно купить за один доллар, в галерее похожее фото будет стоить несколько тысяч, а на аукционе и вовсе миллионы. Как человек, чья основная деятельность — продажа работ, объясните, исходя из каких критериев формируется стоимость фотографии? Ведь не всегда понятно, чем руководствуются эксперты в оценке.

Дмитрий Богачук: У меня никогда не было цели продавать свои фотографии. Вопросы о цене сами по себе начали постепенно появляться, и я поднял планку до той суммы, которая мне показалась нормальной для заработка. Бывают такие случаи, когда люди готовы купить работу в десятки раз выше рыночной стоимости, и тот, кто хочет, — обязательно купит, вне зависимости от цены. А незаинтересованным людям хоть по себестоимости продавай, всё-равно будет дорого.

Bleek Magazine: Как отличается представление фотографий зрителю в формате экспозиции выставки и фотокниги? Почему фотографу важно иметь в арсенале фотокнигу, и какие сейчас тенденции в производстве?

Дмитрий Богачук: После посещения выставки Сугимото в московском доме фотографии я понял, что выставочная деятельность утратила свой смысл в формате простого развешивания картинок по стенам. Наслаждаться ими уже невозможно, необходима экспозиционная идея. У Сугимото экспозиция обыгрывалась светом, что придавало работам новую жизнь. Честно говоря, от своих выставок я уже не получаю никакого удовольствия, поскольку реакция зрителей ожидаема, ну посмотрели снимки, поняли идею, им понравилось, но меня-то это никак не трогает, хочется выйти на более сложный уровень презентации работ.

Фотокнига, как правило, более камерна по восприятию и мобильна, а выставка масштабна и недвижима, — на мой взгляд, они имеют похожий посыл, но их задачи различны. Книга часто является неким итогом творчества, поэтому её можно рассматривать как что-то более весомое по отношению к единичной выставке. Печально наблюдать тенденцию, когда плохой продукт пытаются возвести в нечто высококачественное посредством оформления. Хорошую книгу от плохой, как ни банально, всё же отличает не современный дизайн, а содержание.

Дмитрий Богачук. Говерла (Украина), из серии «Nature». Предоставлено автором

Bleek Magazine: Какой смысл вы видите в конкурсах фотокниг, почему вам кажется важным быть обладателем книжной награды?

Дмитрий Богачук: Есть не такое большое количество конкурсов, в которых победа что-то да значит. Мне нравятся только те, в которых лауреатов выбирает независимое жюри, например, Prix Pictet (но это фотографический конкурс). Любая серьезная награда сродни Aperture и Paris Photo PhotoBook Awards повышает интерес к книге и автору. На определенном этапе для популяризации творчества это очень важно.

Bleek Magazine: Как вы думаете, есть ли перспективы у украинской фотографии, что мешает украинским фотографам продвигать свои проекты в Европе и Америке?

Дмитрий Богачук: Я сначала думал уехать жить в Бельгию или Францию, но, ознакомившись с тонкостями фоторынка, понял, что разумнее выбрать Берлин или Нью-Йорк. Это сложно, ведь необходимо обрубить все связи и следовать в никуда в поисках мечты. Но я не романтик, чтобы бежать в Нью-Йорк, считаю, что здесь тоже есть пространство для самореализации бок о бок с хорошими людьми, которые маленькими шажками, но всё же развивают фотографию. Проблема наших фотографов в том, что на Западе они не конкурентноспособны, потому как не понимают элементарных процессов, не владеют критическим мышлением и не умеют взглянуть на собственное творчество со стороны. Они не имеют представления о том, как выглядят полноценные выставочные проекты, и что показывается в галереях, а что не выходит за рамки экранов мониторов. Чтобы высказаться, молодому автору нужны порой титанические усилия и солидный солидный образовательный опыт в области визуального искусства. Если этого нет, можно начать самостоятельный анализ галерей в Европе и Америке, в которых средний по качеству контент неприемлем, а показывают только лучшее. Как, например, галереи из списка участников ярмарок Paris Photo и Photo London. Необходимо преодолеть комплекс провинции, избегать конъюнктуры и не пытаться повторять за кем-либо.

Дмитрий Богачук. Шезлонги (Одесса, Украина) из серии «Seascape». Предоставлено автором

Bleek Magazine: С точки зрения Ж.Бодрийяра, все склонные к коллекционированию люди имеют одну и ту же мотивацию обладания, разделяющий фактор — только в степени фанатизма. Скажите, что находите в коллекционировании вы?

Дмитрий Богачук:  В душе я коллекционер, но слово «обладать» не совсем корректно, поскольку для меня коллекционирование — не страсть, а хобби, добродетель. Совершаемая мной покупка того или иного произведения — дань творчеству автора, которого уважаю. Я не материалист и не рассматриваю произведения искусства как инвестицию. Хранить их дома считаю не необходимостью, а удовольствием, хотя, безусловно, некоторые работы в моей коллекции имеют огромную ценность.

Bleek Magazine: В одном из интервью на вопрос о планах на будущее, вы ответили: «Самое главное, чтобы весь мой труд не остался напрасным». Какой условный «знак качества» делает вашу работу оправданной, придает ей смысл?

Дмитрий Богачук: Наверное, момент, когда десяток авторитетных для меня людей оценят масштаб проделанной мной работы. Здорово, когда вокруг тебя образуется круг единомышленников и жизнь кипит: создаются проекты, готовятся выставки, поддерживается оживленный интерес вокруг. Также немаловажен момент, чтобы после смерти автора работы не канули в небытие. Период, когда произведения оторваны от автора, и определяет их объективную ценность.

Дмитрий Богачук. Китаево (Киев, Украина), из серии «Nature». Предоставлено автором

Дмитрий Богачук – украинский фотограф, преподаватель, арт-критик, искусствовед, выпускник Национальной Академии Культуры и Искусств. Победитель конкурса концептуальной пейзажной фотографии (2011, Бордо, Франция), финалист конкурса Grant Uart в Париже (2013). Участник выставок в Украине, России, Европе и США.

© Bleek Magazine. Беседу вела: Лилит Лыса.

Мы не просим нас хвалить или рекламировать. Но если вам понравился этот материал, нажмите кнопку «Like» или поделитесь им с друзьями. И тогда мы будем точно знать, какие публикации вам интересны. Оставляйте комментарии — мы любим общение.

bleek-magazine.ru

Дмитрий Богачук: “Минимализм — это образ мышления” — Российское фото

Мы поговорили с Дмитрием Богачуком — молодым фотографом из Киева, чья серия фотографий «Space of light» попала в шорт-лист номинации «Архитектура» Sony World Photography Awards.

Фото с выставки Дмитрия Богачука «Space Of Light» — галерея JUMP, Полтава, Украина

Фотографии принадлежат галереи ApArt11

— Дмитрий, расскажите немного о себе — где вы родились, учились, как стали фотографом.

— Я вырос и живу в Вишневом, возле Киева. Когда я впервые взглянул в видоискатель зеркальной камеры, я понял что жизнь изменилась. С тех пор прошло уже 13 лет. Серьезно заниматься фотографией я начал благодаря отцу, для него я снимал репортаж в газету.

Образование искусствоведа помогло направить мою фотографию в сторону творчества.

— Создавая серию, попавшую в шорт-лист Sony World Photography Awards, вы вдохновлялись работами Ротко, Джеймса Таррелла, Дональда Джадда. Как такое неочевидное сравнение света из окон советских построек и абстрактного экспрессионизма пришло к вам в голову?

— Не менее 10 лет я пытаюсь вести диалог с различными художниками, в том числе и c Ротко, которого вы упомянули. О Джеймсе Тарелле и Джадде узнал достаточно поздно, но и это знание помогло мне видоизменить серию и привнести в неё что-то новое.

Если кто-то интересуется изобразительным искусством и процессами внутри него, то он понимает роль эстетики. Так вот именно эстетические идеалы этих авторов сказались на моих работах. В каждом снимке иногда возникает аллюзия на ту модель мышления, которая меня чрезвычайно влекла. Hапример, если случайная лампа на стоянке напоминает мне инсталляцию Дэна Флавина и дает схожее чувство светового пространства — тогда этот предмет вызывает интерес.

— Как бы вы описали свой авторский стиль?

— Я продолжаю искать себя в фотографии, пока что у меня нет своего стиля.

— Расскажите о технической стороне вашей работы: какую технику вы используете? Используете ли постобработку?

— Проект «Space of light» снят преимущественно на камеру Pentax K-1 Mark II — эта камера одна из лучших сегодня, если речь идёт о цвете. Постобработка абсолютно естественный процесс, подготовка к печати без этого не возможна.

— Фотографии были сделаны в одном городе или в разных? Вы выбирали конкретные дома и окна?

— Да, я тщательно анализировал архитектуру с которой хочу работать. Часть зданий уничтожается и рушится. Но, конечно, не обходится без спонтанных изображений.

— Сейчас минимализм и простота во всем очень популярны. Как вы думаете, почему?

— Направление минимализм стало радикально новым методом освобождения изобразительного искусства от налёта декоративности. Не стоит думать, что минимализм это внешняя форма в виде домашнего уюта с белыми стенами вместо обоев в цветочек. Минимализм это образ мышления. Для меня Альбер Камю может вполне воспринимается как минималист в противовес декоративному и пустому тексту Паоло Коэльо. Лично мне далеко до минимализма, но я конечно стремлюсь двигаться в этом направлении. Переизбыток информации вокруг утомляет, минимализм напоминает нулевое состояние, от которого можно продолжить путь заново в лучшем направлении. Когда автор намеренно приводит изображение в состояние красоты — это тоже может утомить, поэтому я стараюсь избегать этого в фотографии. Не случайно многие видные авторы в переломном 20-м веке стремились к упрощению и поиску предельно простой формы — в том числе украинский скульптор Архипенко.

— Что бы вы посоветовали начинающему фотографу?

— Много работать, и определиться со своими приоритетами, иначе это будет шатание из стороны в сторону. Если выбран путь творчества, то стоит ожидать больших испытаний на прочность, и главное — не сдасться перед финишной лентой. Много смотреть качественное изобразительные искусство. Начать, например, с краткой истории искусства конца 19 и начала 20-го века и попытаться перенести данный опыт в фотографию. Ну и, конечно, не оставить в стороне историю современной фотографии после 70-х годов — там можно почерпнуть массу интересного!

rosphoto.com