Мужчина в костюме из полиэстера
Я думаю, нет ничего плохого в том, чтобы воспевать изящество человеческого тела. Хотя, скорее всего, понять великолепие и привлекательность красивого, ухоженного тела способны только наблюдатели, различающиеся по половому признаку. Скорее всего, только мужчина может по достоинству восхититься грациозностью обнаженной женщины, испытывая непреодолимое желание прикоснуться к бархатной коже, поцеловать нежные губы и ощутить в непосредственной близости возбуждающее тепло. Также и только женщина способна оценить рельефы тела мужчины, испытывая возбуждение и страсть. И это вполне нормально.
Роберт Мэпплторп, судя по всему, был одним из тех, кто имел возможность испытать не только природное желание, обусловленное генетическими особенностями, выраженное в расположенности к влечению по отношению к представителям сходного пола, но несмотря на способность выражать свои нестандартные взгляды при помощи фотоискусства, ему пришлось сполна расплатиться за интимную опрометчивость, вызванную, видимо, неукротимостью инстинктов.
Художник видел непосредственную схожесть орхидей и мужского достоинства — красота цветов влекла его также, как и вид обнаженного полового члена. И теперь, спустя годы, фотографии половых членов, сделанные рукой, по мнению некоторых критиков, весьма незаурядного фотографа, продаются за тысячи долларов.
Так, недавно почти за полмиллиона долларов была продана известная фотография «Мужчина в костюме из полиэстера», на которой запечатлен темнокожий любовник Мэпплторпа, одетый в опрятного вида костюм, но при этом, бессовестно и откровенно обнаживший половой член. Некто отдал баснословную сумму — зачем? Что делать с фотографией — повесить ее в комнате, около кровати и любоваться? Но в интернете тема уже активно развивается… Момент, когда искусство перестало быть просто искусством и перешагнуло устанавливаемые предрассудками рамки, давно наступил — например, фотоработы автора-гомосексуалиста еще при его жизни вызывали немалый резонанс. Однако, это не значит, что общество готово к тому, чтобы понимать странную и порочную суть идеи запечатления в абсолютно откровенной форме половых органов.
Ведь если в такой манере фотографировали бы женщину, то это, пожалуй, публика назвала порнографией, не так ли?
Фотограф Роберт Мэпплторп
Перешагнув через социально-сексуальные стандарты культуры, Мэпплторп предоставил людям возможность выбора индивидуальных путей грехопадения, что по сути своей является движением к внутренней свободе.
Странная, одновременно счастливая и трагическая судьба фотографа является залогом того, что творчество его не может быть однозначным. На поверхности восприятия – скандал и эпатаж. Но если попытаться рассмотреть что за ними стоит, раскроется иной, потаенный смысл его работ, где скандал и эпатаж – это только инструменты для выражения своеобразной, и по-своему убедительной, философии художника.
Роберт Мэпплторп (Robert Mapplethorpe) родился в 1946 году в Куинсе, рос среди пятерых братьев и сестёр в католической семье. О детстве он говорил: «Я родом из американского пригорода. Это была очень спокойная и безопасная среда; хорошее место, чтобы там вырасти, ещё лучшее, чтобы навсегда оттуда уехать».
Роберт Мэпплторп. Автопортрет.
Мэпплторп изучал изобразительное искусство в Институте Пратта в Бруклине, но 1969 году бросил учёбу, не получив бакалавра. С 1967 по 1972 он жил с певицей и художницей Патти Смит, работавшей в то время в книжном магазине. Хотя в течение всей жизни больший интерес у фотографа вызывали мужчины.
Сначала Мэпплторп увлекался созданием коллажей из картинок, которые вырезал из книг и журналов. Затем приобрёл Polaroid и приступил к съёмке своих первых фотографий, чтобы использовать их для всё тех же коллажей. В 1973 году в Нью-Йорке прошла его первая персональная выставка. Она так и называлась: «Полароиды». Через пару лет фотограф перешёл на полученный в подарок среднеформатный Hasselblad. Тогда он начал снимать всех друзей и знакомых – художников, музыкантов, знаменитостей, звёзд порноиндустрии и представителей тайных садомазохистских клубов. За 13 лет он стал участником 98 коллективных и 107 персональных выставок в пятидесяти городах на трех континентах, а также совершил шесть туров по приглашениям самых престижных культурных обществ.
Известность пришла к нему вместе со скандалами. Цветочные натюрморты и портретные фотографии Мэпплторпа никого не будоражили, но он снимал ещё и на табуированные в обществе темы. Особое место в его творчестве занимали такие темы, как гомоэротизм, гомосексуализм и сцены садо-мазо. Стержнем и основой зрительных излишеств Мэпплторп делает мужской член. Фотограф не соглашался с утверждением, что его изображения провокационные и шокирующие. «Мужской член и, например, цветок – равноизящны. Есть люди, которые не могут это признать. Для меня это очевидно…», – высказывался Мэпплторп. Выставленные рядом многочисленные фотографии цветов и фаллосов в чопорной среде музеев, вызывают у зрителя содрогание, но в том, что в результате внутреннего конфликта, зритель избавляется от запрограммированности восприятия, видимо, и есть результат практического воплощения философии фотографа.
«Камера дает прекрасную возможность лгать. Если вам не нравится этот жест или выражение лица — вы их не фотографируете. Так мы все и врем. Но в этом же заключается и моя персональная правда. Это – мой опыт, моя память. Предпочитаю приятные воспоминания». В этом высказывании Мэпплторп сформулировал стратегию восприятия. Каждый из его снимков – не просто впечатление для зрителя, это и встреча, и своеобразное «ощупывание» Желания. В момент разглядывания Желание превращается в Обладание, и здесь Мэпплторп подчеркивает, что обладание и власть не могут быть односторонними: не только мы владеем вещами, но и вещи владеют своими хозяевами. Отношения господства и подчинения неразделимы.
Мужчина в костюме из полиэстера, 1980 год
«Мужчина в костюме из полиэстера» – символ сексуального раскрепощения. Мужчина, прилично одетый, при этом «возмутитель общественного спокойствия» – в полуэрегированном состоянии размещен прямо напротив глаз беззащитного зрителя. Рекламный прием «жесткой продажи» – «вот что вы получите за свои деньги!».
Культура требует отвести взгляд от всесильного табу, но вокруг – благопристойная буржуазность костюма-тройки, в самом центре которой нагло демонстрирует себя «ось цивилизации».
Искусство, Власть и Желание сплетаются в его работах в бесстыдном акте. Перешагнув через социально-сексуальные стандарты культуры, Мэпплторп предоставил людям возможность выбора индивидуальных путей грехопадения, что по сути своей является движением к внутренней свободе. «Критики и недруги Мэпплторпа воюют не с его работами, а за укоренившуюся в обществе иллюзию, что кто-то имеет право решать за людей, что им смотреть…?» (А.Юлман).
Последние годы жизни Роберт Мэпплторп боролся со СПИДом, в марте 1989-го его не стало.
Сегодня произведения Роберта Мэпплторпа покупают на аукционах за «бешеные» деньги. Лучшие выставочные залы мира борются за право экспонировать его фотоциклы. Тот факт, что работы Мэпплторпа изучают самые модные искусствоведы и культурологи, сам по себе свидетельствует о причастности фотохудожника к рангу классиков XX века.
В 2006 году этот портрет Энди Уорхола был продан на аукционе за $643,200
|
Теперь знаю, спасибо.
Кому надо, сами сходят и посмотрят. Меня вполне устраивает подобная подборка. Вот относительно «мужчина в костюме из полиэстера» долго думала, но потом решила, что эта картинка здесь должна быть.
А тут такая крутизна. Спасибо до неба.
Я был на его выставке. В Израиле, Карл.Читать «История взлетов и падений» — Фридман Дэвид — Страница 40
Этот образ не мог не впечатлить Анну Девер Смит. Драматург и лауреат различных премий, она, как и миллионы американцев, была прикована к экрану телевизора во время кушаний дела «Хилл против Томаса». Ее пылкая заинтересованность претворилась в один из самых ярких эпизодов пьесы под названием «Личности, зеркала и искажения», написанной и сыгранной ею вскоре после утверждения Томаса в должности.
«В какой-то момент камера, показывавшая до этого Аниту Хилл, переключилась на общий план членов комиссии, — говорила Смит в своей пьесе, — и было видно, как на какое-то мгновение Оррин Хэтч и Стром Тэрмонд[127] переменились в лице, услышав, что она говорит. И тогда всем стало ясно,
что, даже не желая себе в этом
признаться, эти двое поняли — она говорит правду.
И тут же в умах этих белых мужчин
промелькнула догадка,
что их дружелюбный дядюшка Том,
когда он уходит домой
и запирает за собой дверь,
на самом деле тот еще жеребец!
Ведь известно, что у дядюшки Тома есть пенис,
и, возможно, очень даже большой,
согласно всему, что сказала Анита,
так что теперь в их ряды
жеребец затесался,
и что хуже —
с ним одна из их женщин!»
Однако если образ черного пениса оказался достаточно мощным, чтобы трансформировать Томаса, он мог бы сделать то же самое с Анитой Хилл.
Любое обвинение в том, что он будто бы похвалялся перед ней размерами своего пениса, заявил Томас сенатору Хэтчу во время слушаний, раздувало «в сознании людей расистские стереотипы и расовую нетерпимость». Вымыслы «о половых органах чернокожих и их размерах, — сказал Томас, — использовались против самих чернокожих столько, сколько я живу на белом свете». Лично ему подобные обвинения причинили больше вреда, сказал Томас, «чем что бы то ни было в его жизни. Меня не изувечил ку-клукс-клан… Но меня глубоко травмировало это слушание».
Обвинив Аниту Хилл в фальсификации ложных, надуманных обвинений против него и его пениса — и связав эти обвинения с ку-клукс-кланом, — Томас добился качественной трансформации своей оппонентки: он «обесцветил» Аниту Хилл и «вывел за рамки ее собственной расы», превратив мягкую и воспитанную чернокожую женщину, университетского профессора, в истеричную белую невротичку, обвиняющую его в изнасиловании, — преступлении, которое на протяжении нескольких мрачных десятилетий американской истории каралось ритуальной кастрацией.
Полемика между сенатором Хэтчем и судьей Томасом на тему расовых стереотипов стала гарантией того, что линчевания — ни высокотехничного, ни какого другого — на сей раз не случится. В любом случае члены юридической комиссии сената США, все как один белые, стремились подчеркнуть, что на дворе был не 1891-й, а 1991 год. И когда в 22 часа 34 минуты 11 октября сенатор Бидден закрыл заседание комиссии, ее вердикт был очевиден. Кандидат на пост верховного судьи, оказавшийся на грани политического краха, возродился прямо из пепла. На выходе из помещения, где проходили слушания, сенатора Хэтча остановила корреспондент Национального общественного радио Нина Тотенберг.
— Сенатор, вы только что спасли его задницу, — сказала она Хэтчу.
— Неправда, Нина, — ответил этот республиканец из Юты, — свой зад он спас сам.
О чем оба они в тот момент наверняка подумали, но что ни один из них не мог озвучить, так это то, что с самого начала речь шла о спасении совсем не задней части тела..jpg)
* * *
Если Кларенс Томас заставил Америку посмотреть в глаза своим подсознательным страхам касательно черного пениса, то Роберт Мэпплторп просто взял и ткнул тот же самый орган ей в лицо — как вид искусства. Начиная с 1980 года обнаженные портреты темнокожих мужчин, которые делал этот выдающийся фотограф, стали выставлять в музеях и галереях США, Канады, Японии и Европы — под восторженные рукоплескания таких авторитетных изданий, как «Нью-Йорк таймc», «Артфорум», «Арт ин Америка», «Тайм» и «Ньюсуик». В 1986 году издательство «Сент-Мартинс Пресс» выпустило альбом этих фотографий под названием «Черная книга». Этот изысканно отпечатанный и прекрасно продуманный альбом свидетельствовал о безупречной элегантности. Обнаженные черные тела редко можно было увидеть в такой подаче — или даже просто увидеть. Среди 134 фотографий, собранных Констанс Салливэн в каноническом издании «Обнаженное тело: фотографии 1850–1960 годов», нет ни одного портрета черного мужчины.
Избирательный взгляд Салливэн был частью прочно устоявшейся западной традиции.
Ведь и Гегель, и Ницше отказывали неграм в чувстве эстетики. Оба писали, что чернокожие не способны ни создавать красоту, ни вызывать чувство прекрасного. Но если наследники подобной точки зрения — арт-истеблишмент двадцатого столетия — соглашались с тем, что тело чернокожего мужчины слишком безобразно, чтобы быть эстетическим объектом, то Роберт Мэпплторп так не считал. На нескольких фотографиях в «Черной книге» он поставил своих чернокожих моделей на настоящий пьедестал; на других они имитируют позы спортсменов-олимпийцев из Древней Греции. Мэпплторп и раньше вызывал противоречивые споры своими фотографиями геев и садомазохистов. Однако портреты чернокожих мужчин с огромными членами превратили его в самого скандального художника своего времени.
В июне 1989 года, через три месяца после смерти Мэпплторпа от СПИДа, ретроспективный показ его работ в вашингтонской галерее «Коркорэн»[128] был отменен буквально накануне открытия. Поскольку выставку частично финансировал Национальный благотворительный фонд искусств (NEA), споры вокруг нее — подобно слушаниям по делу Хилл и Томаса — докатились до сената США[129], где сенатор Джесси Хелмс в пух и прах раскритиковал каталог выставки, а само творчество Мэпплторпа назвал «порнографией»[130].
Когда чуть позже выставка открылась в Центре современного искусства в Цинциннати (штат Огайо), местная полиция арестовала директора музея по обвинению в распространении непристойностей. Последовавшее в сентябре 1990 года судебное слушание получило широчайшее освещение в прессе — сам собой возник международный форум, в рамках которого многие эксперты и деятели искусства обсуждали проблемы художественной цензуры, свободы творчества, фотографии как жанра искусства и порнографии как причины преступного поведения[131].
Главным камнем преткновения в этом судебном процессе стала фотография под названием «Портрет мужчины в полиэстеровом костюме». Это был не просто портрет мужчины, каковы бы ни были ваши взгляды на свободу творчества и/или допустимые границы этой свободы. По данным биографа Мэпплторпа Патриции Моррисроу, этот образ, который многие считают шедевром фотографа, родился, когда его будущий темнокожий любовник решил показать ему костюм-тройку, приобретенный им в бытность военным моряком во время службы в Южной Корее.
«Мэпплторп мгновенно обратил внимание на недостатки в крое, — писала Моррисроу, —
и, уговорив владельца костюма выступить в качестве модели, специально подчеркнул халтурное отчество швейной работы, сделав так, что большой палец левой руки «моряка» указывал как раз туда, где шов на пиджаке резко обрывался. «Разве пристало ниггеру носить такой наряд?» — пошутил Мэпплторп, показывая эту фотографию одному из приятелей».
Мэпплторп скадрировал фотографию так, что ее верхний и нижний край отсекают от тела все, что находится выше шеи и ниже колен. Полы пиджака у модели распахнуты как театральный занавес, а из расстегнутой ширинки выглядывает необрезанный черный пенис. Этот орган лишь частично возбужден, но это только подчеркивает его исключительную длину и диаметр. Он грузно свисает — тяжелый, мясистый, гнетущий, с проступающими венами. В отличие от героев фотографий Мэпплторпа, исследующих мир садомазохизма, мужчина в костюме из полиэстера ничего не делает. Он просто есть, и все.
Его массивный черный пенис пробуждает одновременно и восторг, и страх, намекая на первобытную и чуть ли не животную сексуальность, которую не в силах скрыть ни один костюм — ни из полиэстера, ни из тонкой кашемировой шерсти. Все это дает потрясающий эффект, замешанный на плотской органике[132]. В книге «Игры на краю пропасти» арт-критик Артур С. Дэнто пишет, что эта фотография «является наглядной иллюстрацией выражения «ходить по краю». Она «держит зрителя в напряжении, вынуждая его балансировать между красотой и опасностью. Она и должна шокировать»[133]. Триста лет американских фобий и фантазий — целая история, отмеченная линчеваниями, кастрациями и параноидальным страхом перед фаллическим превосходством чернокожих, — все это выражено в одном будоражащем, незабываемом и очень политическом произведении искусства. «Хотите отрезать этот пенис? — словно вопрошает эта фотография. — Тогда вам понадобится очень большой нож».
Фотограф Роберт Мэпплторп (Robert Mapplethorpe)
Фотограф Роберт Мэпплторп
Странная, одновременно счастливая и трагическая судьба фотографа является залогом того, что творчество его не может быть однозначным.
На поверхности восприятия – скандал и эпатаж. Но если попытаться рассмотреть что за ними стоит, раскроется иной, потаенный смысл его работ, где скандал и эпатаж – это только инструменты для выражения своеобразной, и по-своему убедительной, философии художника.
Роберт Мэпплторп (Robert Mapplethorpe) родился в 1946 году в Куинсе, рос среди пятерых братьев и сестёр в католической семье. О детстве он говорил: «Я родом из американского пригорода. Это была очень спокойная и безопасная среда; хорошее место, чтобы там вырасти, ещё лучшее, чтобы навсегда оттуда уехать». В 16 лет он перебрался в Бруклин и в Куинс больше не возвращался.
Роберт Мэпплторп. Автопортрет.
Мэпплторп изучал изобразительное искусство в Институте Пратта в Бруклине, но 1969 году бросил учёбу, не получив бакалавра. С 1967 по 1972 он жил с певицей и художницей Патти Смит, работавшей в то время в книжном магазине. Хотя в течение всей жизни больший интерес у фотографа вызывали мужчины.
Сначала Мэпплторп увлекался созданием коллажей из картинок, которые вырезал из книг и журналов.
Затем приобрёл Polaroid и приступил к съёмке своих первых фотографий, чтобы использовать их для всё тех же коллажей. В 1973 году в Нью-Йорке прошла его первая персональная выставка. Она так и называлась: «Полароиды». Через пару лет фотограф перешёл на полученный в подарок среднеформатный Hasselblad. Тогда он начал снимать всех друзей и знакомых – художников, музыкантов, знаменитостей, звёзд порноиндустрии и представителей тайных садомазохистских клубов. За 13 лет он стал участником 98 коллективных и 107 персональных выставок в пятидесяти городах на трех континентах, а также совершил шесть туров по приглашениям самых престижных культурных обществ. Более 170 статей о его творчестве, цитирование в 12 фундаментальных трудах по истории и теории фотографии, 52 каталога наиболее крупных выставок, 21 книга фотографий — вот лишь некоторые признаки прижизненного внимания общества к творчеству художника.
Известность пришла к нему вместе со скандалами. Цветочные натюрморты и портретные фотографии Мэпплторпа никого не будоражили, но он снимал ещё и на табуированные в обществе темы.
Особое место в его творчестве занимали такие темы, как гомоэротизм, гомосексуализм и сцены садо-мазо. Стержнем и основой зрительных излишеств Мэпплторп делает мужской член. Фотограф не соглашался с утверждением, что его изображения провокационные и шокирующие. «Мужской член и, например, цветок – равноизящны. Есть люди, которые не могут это признать. Для меня это очевидно…», – высказывался Мэпплторп. Выставленные рядом многочисленные фотографии цветов и фаллосов в чопорной среде музеев, вызывают у зрителя содрогание, но в том, что в результате внутреннего конфликта, зритель избавляется от запрограммированности восприятия, видимо, и есть результат практического воплощения философии фотографа.
«Камера дает прекрасную возможность лгать. Если вам не нравится этот жест или выражение лица — вы их не фотографируете. Так мы все и врем. Но в этом же заключается и моя персональная правда. Это – мой опыт, моя память. Предпочитаю приятные воспоминания». В этом высказывании Мэпплторп сформулировал стратегию восприятия.
Каждый из его снимков – не просто впечатление для зрителя, это и встреча, и своеобразное «ощупывание» Желания. В момент разглядывания Желание превращается в Обладание, и здесь Мэпплторп подчеркивает, что обладание и власть не могут быть односторонними: не только мы владеем вещами, но и вещи владеют своими хозяевами. Отношения господства и подчинения неразделимы.
Мужчина в костюме из полиэстера, 1980 год
«Мужчина в костюме из полиэстера» – символ сексуального раскрепощения. Мужчина, прилично одетый, при этом «возмутитель общественного спокойствия» – в полуэрегированном состоянии размещен прямо напротив глаз беззащитного зрителя. Рекламный прием «жесткой продажи» – «вот что вы получите за свои деньги!». Культура требует отвести взгляд от всесильного табу, но вокруг – благопристойная буржуазность костюма-тройки, в самом центре которой нагло демонстрирует себя «ось цивилизации».
Искусство, Власть и Желание сплетаются в его работах в бесстыдном акте. Перешагнув через социально-сексуальные стандарты культуры, Мэпплторп предоставил людям возможность выбора индивидуальных путей грехопадения, что по сути своей является движением к внутренней свободе.
«Критики и недруги Мэпплторпа воюют не с его работами, а за укоренившуюся в обществе иллюзию, что кто-то имеет право решать за людей, что им смотреть…?» (А.Юлман).
Последние годы жизни Роберт Мэпплторп боролся со СПИДом, в марте 1989-го его не стало.
Сегодня произведения Роберта Мэпплторпа покупают на аукционах за «бешеные» деньги. Лучшие выставочные залы мира борются за право экспонировать его фотоциклы. Тот факт, что работы Мэпплторпа изучают самые модные искусствоведы и культурологи, сам по себе свидетельствует о причастности фотохудожника к рангу классиков XX века.
В 2006 году этот портрет Энди Уорхола был продан на аукционе за $643,20024 января, 2017
Новое в блогах
Работы классика фотографии Роберта Мэпплторпа могут шокировать — и в то же время их изучают искусствоведы, за них борются на аукционах и в выставочных залах. Мэпплторп снимал Патти Смит, Арнольда Шварценеггера и Энди Уорхола (в 2006 году его портрет был продан на аукционе за 643,2 тысячи долларов).
Он фотографировал цветы, портреты, делал обложки альбомов — но нас больше всего впечатляют его великолепные снимки обнаженных тел.
У Мэпплторпа художественное образование: он изучал рисунок, живопись и скульптуру в Институте Пратта. Художник создавал экспериментальные коллажи из разных материалов, используя в том числе вырезки из книг и журналов. В 1970 году Мэпплторп купил камеру Polaroid и стал снимать сам: «Я решил, что так будет честнее». Первыми его фотографиями стали автопортреты и портреты близкой подруги — певицы, художницы и поэтессы Патти Смит.
Купив среднеформатную камеру Hasselblad, Мэпплторп начал снимать своих друзей и знакомых: художников, музыкантов, тусовщиков, порнозвезд.
Также он работал над коммерческими проектами: сделал обложку альбома для Патти Смит, снимал серии портретов и репортажи с вечеринок для журнала Interview.
В конце 1970-х годов Мэпплторп все больше интересовался нью-йоркской БДСМ-тусовкой. Его фотографии шокируют, но в то же время поражают техническим и художественным совершенством.
В 1988 году Мэпплторп в интервью ARTnews сказал: «Мне не нравится слово «шокирующий». Я ищу что-то неожиданное. Я ищу такие вещи, которых раньше никогда не видел. У меня была возможность запечатлеть то, что я вижу, и я чувствовал, что обязан это сделать».
В 1980 году Мэпплторп встретил Лизу Лайон — первую чемпионку мира по бодибилдингу. За следующие несколько лет он снял серию ее портретов, подготовил на их основе фильм и книгу.
Лиза Лайон.
После встречи с порноактером Бенджамином Грином Мэпплторп увлекся фотографированием мужских тел. В 1980-е годы он концентрировался на снимках обнаженной натуры, цветов (особенно орхидей) и на портретах знаменитостей.
Мэпплторп: «Мужской член и, например, цветок — равноизящны. Есть люди, которые не могут это признать, но для меня это очевидно». Он повторял: «Мое отношение к фотографированию цветка не особенно отличается от того, как я фотографирую член. По сути, это одно и то же — освещение и композиция.
Разница невелика».
Самый известный снимок Мэпплторпа с изображением члена («Мужчина в костюме из полиэстера») был продан на Sotheby’s за 478 тысяч долларов. Он стал квинтэссенцией всего творчества фотографа, его идей и образа жизни.
Мэпплторп: «Про меня и про моих натурщиков говорят и пишут всякие гадости. Среди них и вправду попадаются неприятные личности. Но это ничего не значит: в павильоне я люблю их, как и все, что фотографирую, — а на улице могу и не поздороваться».
«Работы Энди Уорхола действуют на меня на подсознательном уровне. Постоянно. Он говорил: искусством может быть все что угодно. Значит, я создаю искусство с помощью порнографии», — отмечал Мэпплторп.
Арнольд Шварценеггер.
В 1986 году художнику диагностировали СПИД. Узнав о болезни, он только усилил творческие изыскания, а цена его фотографий после этого известия возросла.
В 1987 году фотограф основал Фонд Роберта Мэпплторпа, чтобы пропагандировать искусство фотографии, поддерживать музеи, организующие фотовыставки, и финансировать медицинские исследования и проекты по борьбе со СПИДом и инфекциями, связанными с ВИЧ.
Роберт Мэпплторп умер утром 9 марта 1989 года, ему было 42.
Мощные провокационные работы сделали Мэпплторпа одним из важнейших художников ХХ века. Его работы выставлены в галереях Северной и Южной Америки, в крупнейших музеях мира.
Критик К. Ларсон так говорит о его творчестве: «Роберт Мэпплторп показал, что секс — последняя граница раскрепощения человека. Он безжалостно продемонстрировал мир по ту сторону дозволенного. Он сделал нечто неожиданное для всех — показал, что классицизм и эротика не противоречат друг другу, а являются полюсами одного опыта».
Роберт Мэпплторп и гравюры северного маньеризма
Про выставку в Эрмитаже рассказывает Кира Долинина
Эта выставка — один из самых успешных проектов альянса Эрмитажа с Фондом Гуггенхайма. Она была сделана для берлинского отделения фонда, прошла там с огромным успехом, теперь показывается в Эрмитаже, затем, вероятнее всего, поедет колесить по гуггенхаймовским филиалам дальше.
Соблазнительно было бы надменно бросить, что такой успех недорого стоит — искусство Роберта Мэпплторпа настолько привлекательно, насколько и скандально, и все его большие выставки сопровождались длинными очередями и громкими протестами особо нервных до чистоты нравов зрителей.
Однако успех этого проекта лежит совсем в иной плоскости — в идейной. Куратор выставки Аркадий Ипполитов предложил проиллюстрировать то, о чем давно говорили исследователи творчества Роберта Мэпплторпа, но что еще никогда не было предметом их особых размышлений,— собственно художественные связи фотографа с классическим искусством. А совсем уже оригинальным оказался кураторский выбор классических аналогий — гравюра северного маньеризма.
Для просвещенного и искушенного Берлина оба явления — и Роберт Мэпплторп, и северный маньеризм — давно знакомы. Город уже пережил моду и на то и на другое и готов воспринимать оригинальное их соединение совершенно спокойно. Российского зрителя же ждет зрелище для него исключительное. Роберт Мэпплторп — католик, гей, красавец, наркоман, один из первых культовых героев западной арт-тусовки, на глазах у всего мира умерший от СПИДа, классик фотографии ХХ века, начинавший с «Полароида» и документирования жизни «Фабрики» Энди Уорхола и поднявшийся до до сих пор непревзойденных высот холодности словно в бронзе отлитых черно-белых снимков,— на выставке в Эрмитаже будет показан во всей своей красе.
Но фотографии, ставшие иконами гей-культуры, сводившие с ума добропорядочных обывателей, вызывавшие все возможные обвинения — от пропаганды однополой любви до детской порнографии,— здесь будут служить доказательствами совсем иной ориентации. Ориентации на многовековую традицию изображения обнаженной натуры, на принадлежность к закрытому для непросвещенных зрителей кругу художников-интеллектуалов, для которых игра с предшественниками и современниками была одной из самых соблазнительных в занятиях искусством. Свидетелями и союзниками Мэпплторпа будут первые мастера интернационального маньеризма — течения, заставившего в XVI веке Европу заговорить на одном художественном языке.
И поскольку это не анонс фильма, в котором нельзя рассказывать, чем дело кончится, то расскажу — окажется, что Роберт Мэпплторп говорит с Корнелисом Харлемским, Хендриком Гольциусом, Якобом Матемом если не на одном языке, то на близких диалектах. Это язык изысканного, порой изощренного, иногда холодного, но вечно завораживающего искусства.
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, с 8 декабря
FotoJoin
Перешагнув через социально-сексуальные стандарты культуры, Мэпплторп предоставил людям возможность выбора индивидуальных путей грехопадения, что по сути своей является движением к внутренней свободе. Странная, одновременно счастливая и трагическая судьба фотографа является залогом того, что творчество его не может быть однозначным. На поверхности восприятия – скандал и эпатаж. Но если попытаться рассмотреть что за ними стоит, раскроется иной, потаенный смысл его работ, где скандал и эпатаж – это только инструменты для выражения своеобразной, и по-своему убедительной, философии художника. Роберт Мэпплторп (Robert Mapplethorpe) родился в 1946 году в Куинсе, рос среди пятерых братьев и сестёр в католической семье. О детстве он говорил: «Я родом из американского пригорода. Это была очень спокойная и безопасная среда; хорошее место, чтобы там вырасти, ещё лучшее, чтобы навсегда оттуда уехать». В 16 лет он перебрался в Бруклин и в Куинс больше не возвращался.
Мэпплторп изучал изобразительное искусство в Институте Пратта в Бруклине, но 1969 году бросил учёбу, не получив бакалавра. С 1967 по 1972 он жил с певицей и художницей Патти Смит, работавшей в то время в книжном магазине. Хотя в течение всей жизни больший интерес у фотографа вызывали мужчины.
Сначала Мэпплторп увлекался созданием коллажей из картинок, которые вырезал из книг и журналов. Затем приобрёл Polaroid и приступил к съёмке своих первых фотографий, чтобы использовать их для всё тех же коллажей. В 1973 году в Нью-Йорке прошла его первая персональная выставка. Она так и называлась: «Полароиды». Через пару лет фотограф перешёл на полученный в подарок среднеформатный Hasselblad. Тогда он начал снимать всех друзей и знакомых – художников, музыкантов, знаменитостей, звёзд порноиндустрии и представителей тайных садомазохистских клубов. За 13 лет он стал участником 98 коллективных и 107 персональных выставок в пятидесяти городах на трех континентах, а также совершил шесть туров по приглашениям самых престижных культурных обществ.
Более 170 статей о его творчестве, цитирование в 12 фундаментальных трудах по истории и теории фотографии, 52 каталога наиболее крупных выставок, 21 книга фотографий — вот лишь некоторые признаки прижизненного внимания общества к творчеству художника. Известность пришла к нему вместе со скандалами. Цветочные натюрморты и портретные фотографии Мэпплторпа никого не будоражили, но он снимал ещё и на табуированные в обществе темы. Особое место в его творчестве занимали такие темы, как гомоэротизм, гомосексуализм и сцены садо-мазо. Стержнем и основой зрительных излишеств Мэпплторп делает мужской член. Фотограф не соглашался с утверждением, что его изображения провокационные и шокирующие. «Мужской член и, например, цветок – равноизящны. Есть люди, которые не могут это признать. Для меня это очевидно…», – высказывался Мэпплторп. Выставленные рядом многочисленные фотографии цветов и фаллосов в чопорной среде музеев, вызывают у зрителя содрогание, но в том, что в результате внутреннего конфликта, зритель избавляется от запрограммированности восприятия, видимо, и есть результат практического воплощения философии фотографа.
«Камера дает прекрасную возможность лгать. Если вам не нравится этот жест или выражение лица — вы их не фотографируете. Так мы все и врем. Но в этом же заключается и моя персональная правда. Это – мой опыт, моя память. Предпочитаю приятные воспоминания». В этом высказывании Мэпплторп сформулировал стратегию восприятия. Каждый из его снимков – не просто впечатление для зрителя, это и встреча, и своеобразное «ощупывание» Желания. В момент разглядывания Желание превращается в Обладание, и здесь Мэпплторп подчеркивает, что обладание и власть не могут быть односторонними: не только мы владеем вещами, но и вещи владеют своими хозяевами. Отношения господства и подчинения неразделимы.
Последние годы жизни Роберт Мэпплторп боролся со СПИДом, в марте 1989-го его не стало. Сегодня произведения Роберта Мэпплторпа покупают на аукционах за «бешеные» деньги. Лучшие выставочные залы мира борются за право экспонировать его фотоциклы. Тот факт, что работы Мэпплторпа изучают самые модные искусствоведы и культурологи, сам по себе свидетельствует о причастности фотохудожника к рангу классиков XX века.
LiveJournal
Биография
Роберт Мэпплторп родился в Нью-Йорке 4 ноября 1946 г. В 1970 году он окончил престижный «Пратт-инститьют» со степенью бакалавра искусств и с головой окунулся в жизнь американского культурного андеграунда, попутно работая в области рекламы «высокой моды», мебели, ювелирных изделий и многого другого.
Роберт Мэпплторп фотография
Благодаря знакомству с Джоном Мак-Кедри, куратором отдела эстампов, графики и фотографии Metropolitan-Museum, Мэпплторп приобщился к фотографии. С тех пор мода, реклама, портреты артистов и политиков (коммерческое направление), а также цветы, дети, трансы и шокирующие гомосексуальные сцены («для души») на долгое время определили тематику его работ.
Реклама:
Его просторная квартира-студия на Манхэттене — это «музей» коллекций стекла, мебели, картин и католических распятий. Дружбу Мэпплторпа и Энди Уорхола нельзя было назвать особенно крепкой: «Я никогда не был с ним особенно близок, но неизменно возвращался к нему», — отмечал фотограф.
Еще один штрих к портрету художника — его разборчивость в связях и умение отделить работу от личного: «Про меня и моих натурщиков говорят и пишут всякие гадости. Среди них и вправду попадаются неприятные личности. Но это ничего не значит, в павильоне я люблю их как всё что фотографирую, а на улице могу и не поздороваться».
Первая выставка «Полароид» (1976) открылась в Metropolitan-Museum. С нее началось триумфальное шествие Роберта Мэпплторпа по «священным местам» современной культуры. За 13 лет он стал участником 98 коллективных и 107 персональных выставок в пятидесяти городах на трех континентах, а также совершил шесть туров по приглашениям самых престижных культурных обществ. Более 170 статей о его творчестве, цитирование в 12 фундаментальных трудах по истории и теории фотографии, 52 каталога наиболее крупных выставок, 21 книга фотографий — вот лишь некоторые признаки прижизненного внимания общества к творчеству художника.
Критики отмечают два основных элемента в художественном языке Мэпплторпа: провокационность и классичность.
Каким-то непостижимым образом они слиты и напоминают, по выражению искусствоведов, действие средневековой иконы: абстрактный фон, центральная композиция, уравновешенность изображения — как признаки внешнего сходства, а также обнажение сокровенного, сложная ассоциативность и способность сильного воздействия — по содержанию. Но если задачей религиозной живописи было пробуждать в человеке смирение, то «иконы» Мэпплторпа несут иную идею — они обнажают суть и смысл его «религии».
«Камера дает прекрасную возможность лгать. Если вам не нравится этот жест или выражение лица — вы их не фотографируете. Так мы все и врем. Но в этом же заключается и моя персональная правда. Это — мой опыт, моя память. Предпочитаю приятные воспоминания». В этом высказывании Мэпплторп сформулировал стратегию восприятия. Каждый из его снимков — не просто впечатление для зрителя, это и встреча, и событие, и своеобразное «ощупывание» пальцами Желания. Цветы и нагие мужчины, эрегированные члены и прямой взгляд в камеру, скульптурные мышцы и демонстративные соития — все откровенно предлагает себя.
В момент разглядывания Желание превращается в Обладание, и здесь Мэпплторп подчеркивает, что обладание и власть не могут быть односторонними: не только мы владеем вещами, но и вещи владеют своими хозяевами. Отношения господства и подчинения неразделимы.
Так ли безобидно творчество фотохудожника? Примитивные народы боятся фотокамеры: она представляется им инструментом для магического манипулирования. Действительно, фотограф, по прихоти своей, зафиксировав ваше лицо или тело, уносит отпечаток в темную комнату и там, в мистическом свете, манипулирует вашим образом до тех пор, пока не найдет некий контекст, совершенно оторванный от вашей личности и воли. Так и жертвенное животное, входя в круг для ритуального заклания, теряет плотскую сущность, становясь знаком в молитве божеству. Роберт Мэпплторп молится Богу Власти, принося публичные жертвы людьми и цветами. Вводя своих натурщиков в ритуальный круг перед камерой, он «убивает» их ради поддержания жизни своего божества. «…Где же те стройные юноши и могучие мужчины, что так скоро и неизбежно превратятся в черные камни?.
.» (из поэтического вступления к «Black Book»).
«Большинство людей ощущают в себе токи того чувства, которое обозначается термином «садомазохизм»…Быть приличным, «цивилизованным» — значит быть отчужденным от варварского опыта господства и закабаления, который инсценируется садомазохистскими оргиями» (Сьюзен Зонтаг).
Лучшие дня
| Иоанн Аргиропул Посетило:274 | Полина Виторган Посетило:271 | Последний русский император Посетило:265 |
«Оргийность» фотографий Мэпплторпа отчасти отражает идею раннехристианской и иудаистской традиций в трактовке Геенны огненной, где язычники приносили жертвы людьми и животными. Глумление над плотью и верой стало символом Адских мук, устрашающих живых грешников. Геенна в фотографиях Мэпплторпа — это «что-то вроде стеклянного небоскреба с кондиционированным воздухом, битком набитого грешащей плотью, разлагающейся на свой манер от собственной ненасытности».
Стержнем, каркасом и основой зрительных излишеств Мэпплторп делает мужской член.
«Мужской член и, например, цветок — равноизящны. Есть люди, которые не могут это признать. Для меня это очевидно…», — высказывался Мэпплторп. Выставленные рядом многочисленные «портреты» цветов и фаллосов в чопорной среде музеев, вызывают у зрителя содрогание, но в том, что в результате внутреннего конфликта, зритель избавляется от запрограммированности восприятия, видимо, и есть результат практического воплощения философии фотографа.
«То, что творится сейчас в Америке — терроризм посредственности. Допустим, Роберт создал образ пениса. Люди, критикующие искусство, но ничего в нем не понимающие, кричат — Мы не хотим, чтобы наши дети видели пенис! Но вопрос сегодня ставится так: хорошее это искусство или нет, а не — пенис это, или нет», — заявляла Элизабет Блонди (художественный редактор журнала «Винити Фэр»).
«Роберт Мэпплторп показал, что секс — последняя граница раскрепощения человека. Он безжалостно продемонстрировал мир по ту сторону дозволенного. Он сделал нечто для всех неожиданное: показал, что классицизм и эротика не противоречат друг другу, а являются полюсами одного опыта» (К.
Ларсон).
«Портрет мужчины в полиэстеровом костюме» — символ сексуального раскрепощения всех стран и народов. Название соответствует художественному тексту. Действительно — мужчина. Прилично одетый. При этом «возмутитель общественного спокойствия, ось цивилизации» — в полуэрегированном состоянии размещен прямо напротив глаз беззащитного зрителя. Рекламный прием «жесткой продажи» — «вот что вы получите за свои деньги!» — в данном случае применен к запретному символу. Культура требует отвести взгляд от всесильного табу, но вокруг — благопристойная буржуазность костюма-тройки, в самом центре которой нагло демонстрирует себя… «Работы Энди Уорхола действуют на меня на подсознательном уровне. Постоянно. Он говорил — искусством может быть все, что угодно. Значит, я создаю искусство с помощью порнографии…», — отмечал Мэпплторп.
Искусство, Власть и Желание сплетаются в его работах в бесстыдном акте. Перешагнув через социально-сексуальные стандарты буржуазной культуры, Мэпплторп предоставил людям возможность выбора индивидуальных путей грехопадения, что по сути своей является движением к внутренней свободе.
«Критики и недруги Мэпплторпа воюют не с его работами, а за укоренившуюся в обществе иллюзию, что кто-то имеет право решать за людей, что им смотреть…?» (А.Юлман).
Последняя прижизненная книга Мэпплторпа называется «The Perfect Moment», что можно перевести как «момент истины». В «Божественной комедии» Данте достаточно мгновения, чтобы определить (описать? сотворить?) своего очередного героя. Навсегда. «Он бессознательно выбирает главный момент. Я был поражен умением… представить момент как знак всей жизни. Герои живут в одном слове, в одном действии; это часть песни. Но она вечна. Они продолжают жить и возникают вновь и вновь в памяти и воображении людей».
Роберт Мепплторг умер от СПИДа 9 марта 1989 года в возрасте 42 лет.
Лучшие недели
| Богат и знаменит Посетило:996 | Украшает мужика борода Посетило:1064 | Маргарита Дуглас Посетило:1005 |
Почти за 500 тысяч долларов ушла с молотка работа фотографа Роберта Мэпплторпа
На прошедшем в США аукционе «Sotheby’s» ушла с молотка фотография «Мужчина в костюме из полиэстера», которая являетя одной из самых известных работ Роберта Мэпплторпа.
Лот при продаже почти вдвое превысил свою первоначальную оценку. Об этом журналистам стало известно от представителя аукционного дома Кристофера Махоуни, который является руководителем отдела фотографий.Фотография «Мужчина в костюме из полиэстера» датируется 1980 годом, тогда её считали авангардной, однако и сегодня снимок считают не менее актуальным. Руководитель отдела фотографий аукционного дома отмечает: «Для нас была большая честь выставлять на торги эту редкую и важную работу Роберта Мэпплторпа. Фантастический результат торгов является свидетельством неугасаемой популярности фотографа».
По словам Махоуни, фотография «Мужчина в костюме из полиэстера» стала самым дорогим лотом нынешнего сезона продаж и второй по ценовой стоимости работой знаменитого фотографа Роберта Мэпплторпа. Фотографические торги в аукционном доме длились несколько дней, в результате объём общих продаж составил 3,3 миллиона долларов.
Этот чёрно-белый снимок скандального культового известного американского фотографа последний раз на торги выставлялся 23 года тому назад, тогда его эстимейт составлял 9,9 тысяч долларов.
Получается, что спустя четверть века снимок подорожал практически в 50 раз.
Эксперты фотографию «Мужчина в костюме из полиэстера» называют иногда одной из самых выдающихся фотографий, созданных во второй половине двадцатого столетия. За свои откровенные фотографии Роберт Мэпплторп в своё время получил скандальную известность. Фотограф скончался в 1989 году, после чего его работы резко повысились в цене. На сегодняшний день самым дорогим снимком Роберта Мэпплторпа является портрет Энди Уорхола, который был продан в 2006 году с аукциона за 643,2 тысячи долларов.
В США фотографию «мужчины с пенисом» купили за полмиллиона долларов
Новости | 09 10 2015, 08:45 | СеверПостСнимок «Мужчина в костюме из полиэстера» скандального американского фотографа Роберта Мэпплторпа продан за 478 тысяч долларов.
Об сообщил представитель аукционного дома Sotheby’s.
Первоначальная оценочная стоимость одной из самых известных фотографий прошлого века составила 250-350 тысяч долларов. «В то время, когда сделан снимок — в 1980 году — он был, действительно, авангардным, но и сегодня он продолжает оставаться не менее актуальным», — сказал руководитель отдела фотографий Sotheby’s Кристофер Махоуни. На снимке изображен темнокожий мужчина в костюме — любовник Мэпплторпа. Головы человека не видно, на первом плане его пенис, пишет Лента.ru
По данным Махоуни, за несколько дней фотографических торгов общий объем продаж составил 3,3 миллиона долларов. «Мужчина в костюме из полиэстера» стал самым дорогим лотом этого сезона и второй по дороговизне работой Мэпплторпа. В последний раз этот черно-белый снимок выставлялся на торги 23 года назад. Тогда его приобрели за 9,9 тысячи долларов.
Роберт Мэпплторп получил скандальную известность за свои эротические фотографии. Он умер в 1989 году от осложнений, вызванных СПИДом, в возрасте 42 лет.
С тех пор его работы резко возросли в цене. На сегодня самым дорогим снимком автора считается портрет Энди Уорхола, реализованный в 2006 году за 643,2 тысячи долларов.
Читайте также на СеверПост: Российские спасатели взяли на буксир норвежский траулер Norwag
Лето в Заполярье наступит, но потом
Потепления в ближайшее время в Мурманской области ждать не стоит. Об этом свидетельствуют данные регионального Гидрометеоцентра. Ночью в Мурманской…→
Наследие Роберта Мэпплторпа
В отличие от большинства людей, знакомых с Робертом Мэпплторпом, мое любопытство к художнику возникло не из эстетического, а из географического происхождения.
Как уроженец Цинциннати, родившийся в начале 1990-х, я слышал, как его имя произносят с какой-то смущенной дрожью, и я понимаю, как память может так легко превратиться в миф. В 1990 году, когда выставка Мэпплторпа The Perfect Moment прибыла в Центр современного искусства Цинциннати, директору Деннису Барри было предъявлено обвинение в непристойности, что положило начало ожесточенному столкновению между правыми и левыми во время бурных культурных войн 80-х и 90-х годов.Мэпплторп умер от СПИДа за год до того, как его выставка достигла Цинциннати, поэтому его присутствие в моем родном городе всегда было запоминающимся. Судя по щедрости недавних проектов, касающихся Мэпплторпа, его наследие, похоже, не дает покоя самим Соединенным Штатам. Биографический фильм, две огромные ретроспективы в музеях Гетти и LACMA в Лос-Анджелесе и первый разрешенный документальный фильм — Mapplethorpe: Look at the Pictures — указывают на возрождение интереса к художнику.Если есть загробная жизнь, Мапплторп не теряет иронии в том, что его идеальный момент может быть разрушен посмертно.
Имея роскошь времени, мы можем увидеть влияние войны на искусство Мапплторпа — войны, которая не совсем выиграна, но закончилась прекращением огня. Горнило культурных войн очистило его видение до того, чего он хотел, чтобы оно было совершенным. Мапплторп провел всю свою короткую жизнь, пытаясь достичь славы, совершенства и абсолютной красоты, даже если это означало переработку того, что означают эти концепции.В конце 1970-х, когда мир искусства все еще стеснялся использования цвета в серьезной художественной фотографии, Мапплторп делал селфи с кнутом в задницу. Хотя его тематика была разнообразной, ее часто объединяла склонность связывать духовное с телесным, заново отображать комфорт зрителя и восприятие прекрасного. Ранние поляроиды играли с портретами и самооценкой. Более поздние работы двигались к изысканному идеалу — будь то цветочные натюрморты или изображения его давних моделей Лизы Лайонс и Кена Муди, они стремились изобразить образцы, сводя человека или вещь к самой сути.
Mapplethorpe: Look at the Pictures в основном служит подтверждением мифологии художника и связью противоречий, характерных для его биографии.
Он был гибким парнем из Квинса, у него было несколько друзей, которые приобрели фотоаппарат Polaroid и произвели революцию в нашем взгляде на вещи. Он был одновременно безжалостным социальным альпинистом и одинокой жертвой гомофобных взглядов общества, бывшим католиком, который стал святым покровителем как квир-преступного мира Нью-Йорка, так и высших эшелонов мира искусства.Его жизнь временами может казаться невероятной, что, возможно, связано с кажущейся пропастью между его культурой и культурой сегодняшнего зрителя.
О Мэпплторпе написано и сказано так много, что радикальный подход документального фильма состоит в том, чтобы просто показать нам его фотографии и позволить нам послушать, как он и его друзья обсуждают его жизнь. Режиссер Фэнто Бейли и Рэнди Барбато и выпущенный HBO, Look at the Pictures получил свое название от осуждения Мапплторпа сенатором Джесси Хелмсом в его успешной попытке сократить финансирование NEA для «непристойного» искусства: «Просто взгляните на картинки».
он проинструктировал.
Самые «сложные» и наиболее преследуемые фотографии из Идеальный момент взяты из «X Portfolio» того шоу, которые содержат садомазохистские образы и гениталии. Посмотрите на картинки предлагает множество этих «грязных» картинок: изображения фистинга, эротического бондажа, мужчины, писающего в рот другому. Кураторы, фотографы, родственники, близкие друзья и сам Мэпплторп дают нам объяснения, которые раскрывают стремление художника к эстетике — перфекционизму, а не порнографии.
«Вся суть в том, чтобы быть художником или заявить о себе, — это узнать о себе», — говорит Мэпплторп в одном из подробных аудиоклипов фильма. «Фотографии менее важны, чем жизнь, которую вы ведете». Тем не менее, фотографии и жизнь трудно отличить друг от друга, поскольку изображения Мэпплторпа беспомощно переплетаются с его биографией. Вместо того, чтобы записывать свои переживания в письмах, дневнике или просто рассказывать людям, он предпочитал фотографировать людей и вещи, которые были ему близки.
Это представляет собой сложную задачу для Бейли и Барбато: как документировать жизнь, которая в некотором смысле предварительно задокументирована самим художником? Маршрут Look at the Pictures состоит в том, чтобы в первую очередь рассказать историю фотографий Мэпплторпа, а не историю самого Мэпплторпа. Поскольку он должен охватывать очень большую территорию, конечный результат представляет собой хронологию с некоторыми увлекательными проспектами, оставшимися только наполовину исследованными. Наиболее ярко в нем исследуется, как и почему Мапплторп построил свое наследие, но не учитывается, как это наследие изменилось с течением времени, поскольку культурные транзакции происходят не в музеях или физических пространствах, а больше в Интернете, где демократизация изображений, искусства , а порнография изменила творчество Мэпплторпа для новой аудитории.
¤
Недавний показ в Центре современного искусства Цинциннати, посвященный 25-летию . Perfect Moment был посвящен искусственно-историческому наследию Мапплторпа в городе, которое его работы оставили на части.
На выставке под названием After The Moment были представлены десятки фотографий местных художников, вдохновленных Мапплторпом, огромное количество изображений, которые на удивление мало отражали влияние Мапплторпа просто потому, что его было так много.Кажется, что обманчиво простой набор работ Мэпплторпа представляет собой культурный параллакс, из которого можно рассматривать бесконечное количество социальных, политических и сексуальных измерений. Однако подлинное наследие работ Мэпплторпа можно было найти в сувенирном магазине центра, где продавались ароматные свечи, украшенные его фотографиями. Такова сложная судьба Мэпплторпа: его искусство, когда-то считавшееся кощунственным, теперь так же институционально священно, как и продаваемое. Действительно, после его смерти искусство Мэпплторпа претерпело своего рода облагораживание.Трудно определить, были ли его фотографии участниками или пародиями на коммерческий арт-рынок, к которому всегда стремительно стремился Мэпплторп..png)
Его изображения часто полны бурлеска, антикорпоративной комедии, такой как «Мужчина в костюме из полиэстера», в которой любовник Мэпплторпа Милтон Мур одет в костюм-тройку с обнаженным вялым пенисом и который недавно был продан на Sotheby’s почти за полмиллиона долларов. Мэпплторп в 21 веке обладает своего рода иронией — не только потому, что рынок изображений принял и приручил его трансгрессивные картины, но и потому, что он опередил его.Действительно, то, что было таким сложным, скрытым и поразительным при жизни художника, теперь стало почти буржуазным: его изображения сейчас более доступны, чем когда-либо, как по своей тематике и стилю, так и по легкости доступа в Интернете.
Роберт Мэпплторп, «Человек в костюме из полиэстера» (1980)
Посмотрите на картинки подтверждает, что мы можем винить в превращении его искусства в товар самого Мэпплторпа. В фильме Мэпплторп изображен как проницательный бизнесмен, жаждущий известности.Создавал ли он фонд на свое имя, сравнивая свой собственный капитал с состоянием Уорхола, снимал ли он манерную рекламу дезодорантов, нанимал надежного биографа в последние дни своей жизни или фотографировал бомонд по заказу, работа и жизнь Мапплторпа трансмогрифицировались на экране , подчеркивая, насколько он стал меркантильным. Вместо того, чтобы быть наделенным этой оригинальной способностью шокировать, его искусство часто может ощущаться как социальная валюта или реклама — что именно? Фотографии Мэпплторпа никогда не ставили целью объединить маргинализированных субъектов или внести свой вклад в какую-либо социальную активность.Его «грязные снимки» не были сделаны в этнографических или фотожурналистических целях. Вместо этого его приоритетом было создание новой фотографической идиомы, чтобы дать широкой публике изображения, которые они запомнят, предлагая чистое совершенство тела и момента.
Даже сегодня его фотографии обретают трансгрессивную ценность в своем эстетическом совершенстве. Их профессионализм был и остается величайшим обвинением для каждой фотографии. «Красота — это […] […] договор между прекрасным существом и воспринимающим», — писала Элейн Скарри в «О красоте и бытии всего ».«Как прекрасное наделяет воспринимающего дар жизни, так и воспринимающий наделяет прекрасное существо даром жизни». Но изображения Мэпплторпа нарушают этот договор, размахивая традициями — классицизмом и католическими образами — как оружием против условностей и самой жизни. Подобно S&M, которое он задокументировал, фотографии Мэпплторпа отражали границы боли и удовольствия, исследуя причуды наказания и искупления.
¤
Возрождение интереса к политике идентичности, всепроникающая ностальгия по грязи и гламуру Нью-Йорка 1970-х годов, а также культура, все более одержимая и вдохновляемая своим самооценкой, позволяют в идеальный момент заново открыть для себя Роберта Мэпплторпа.Продюсеры RuPaul’s Drag Race , Бейли и Барбато хорошо разбираются в том, как поп-культура заимствовала лексику ЛГБТ. Но они не представляют Мэпплторп как визуальную идиому, созревшую для присвоения. Вместо этого они помещают его увековеченную эстетику тела в историю жизни и смерти самого художника.
Осенью 1989 года, в пятницу вечером, Мэпплторп, чье изящное очарование сменилось вогнутой бледностью, решил устроить вечеринку, чтобы отпраздновать свое 42-летие. Пышный вечер, проводившийся на его манхэттенском чердаке, изобиловал принцессами, литераторами и дворянами из мира искусства, а также мужчинами, одетыми в яркую черную кожу.Как и его искусство, мероприятие представляло собой приятное сочетание интеллектуального и низкого. За икрой и шампанским Мэпплторп приветствовал свой постоянно расширяющийся круг друзей и знакомых, принимая подарки и вежливые комментарии. И хотя технически эти люди были здесь, чтобы отпраздновать его рождение, мероприятие было более очевидным, чем прощальная вечеринка. Он сказал Дэвиду Кроланду, одному из первых любовников и модели, что нанял биографа, чтобы более или менее повествовать о своей жизни. «Сохрани меня в живых», — прошептал Мапплторп ему на ухо.На изображениях вечеринки, показанных в фильме, он сидит во главе стола, как король на своем троне, его собственное лицо шокирующе худое и бледное. Самые откровенные моменты в фильме, наполненном множеством людей, проводятся в размышлениях о последних днях, когда нам дают проницательный взгляд на прошлое совершенства и на человека, разительно контрастирующего с статными культуристами, которых он превозносил своими портретами.
Его брат Эдвард, тоже фотограф, со слезами на глазах вспоминает, как художник лежал на смертном одре, у него в кровоточащей руке оторвали капельницу, а тело лежало в дерьме.Именно здесь Роберт Мэпплторп превращается в аватара Роберта, и фильм переходит в регистр сложной сентиментальности. Мы пришли к выводу, что во многих отношениях Мэпплторп хотел, чтобы его смерть стала его высшим артистическим актом. Две последние выставки — одна ретроспектива в Уитни и The Perfect Moment — казалось, принесли Мэпплторпу славу и богатство, на которые он так стремился. Несвоевременная статья Vanity Fair стала реквиемом еще живому художнику, описывая его болезненное присутствие на открытии Whitney, как будто он уже был похоронен.Вскоре после его смерти, The Perfect Moment подвергся суду о непристойности, и Мапплторп испытал посмертный кризис общественной идентичности, воспринимая его как художника-новатора и сексуального террориста, вооруженного камерой, в зависимости от того, за кого вы голосовали. Судя по свидетельствам тех, кто его знал, ему бы понравились оба описания.
Болезнь Мэпплторпа только ускорила его творчество, и именно в это время он украсил мир тем, что многие считают его шедевром: автопортретом, окутанным тьмой.Его изможденное лицо в черном кажется жизнерадостным: бестелесным и сияющим. На переднем плане — его протянутая рука, сжимающая то, что может быть тростью или скипетром, украшенным черепом. В этом портрете передана темная надежда, за которую, очевидно, цеплялся Мэпплторп, которая стала его последней антиномией: его смерть гарантировала его бессмертие.
Роберт Мэпплторп, Автопортрет (1988)
¤
«Фотография — это еще и акт любви», — начинает Эрве Гиберт Ghost Image , свои мемуары и любовное письмо к медиуму, написанные незадолго до его смерти от СПИДа, через два года после смерти Мэпплторпа.Это интригующее первое предложение из-за скрытого подозрения, что мы думаем о фотографии как о чем-то другом. Ненависть, сопротивление, изменение. Разве Гвиберт имел в виду, что фотография была проявлением любви к тому, кто щелкает затвором, или тоже к тем, кто смотрит изображение?
Взгляните на картинки сопровождается разногласиями в Цинциннати и одноименной командой фильма, намекающей на то, что само противоречие — возможно, даже стыд — это то, к чему все еще тяготеет наше культурное воображение, когда мы думаем о Мапплторпе.Возможно, это изменится с появлением новых материалов о художнике. Может, нет. Может быть, наследие Мэпплторпа обречено и благословлено на то, чтобы быть скованным противоречиями. В фильме отсутствует какой-либо определенный тезис, но предполагается, что мы не сможем выяснить это, пока просто не посмотрим на фотографии, как сказал Джесси Хелмс. И все же, на языке Хелмса молчаливо выражается его собственная неудача: он просто смотрел. Фильм предоставляет нам трофеи работы Мэпплторпа, так что мы можем смотреть на его фотографии, но, что более важно, делать то, что художник всегда хотел, а именно, конечно, видеть их.
¤
Зак Хэтфилд — писатель-фрилансер, живущий в Цинциннати, штат Огайо. Его эссе, критика и публицистика появились в Electric Literature , The Rumpus и Full Stop , среди других публикаций.
Почему Мапплторп все еще имеет значение — The New York Times
ЛОС-АНДЖЕЛЕС — На автопортрете в середине карьеры Роберт Мэпплторп изобразил себя дьяволом с кнутом вместо хвоста. Но он оказался на стороне ангелов.В 1989 году передвижной обзор его работ, с фотографиями крайних гомосексуальных отношений, поднял американские культурные войны в самый разгар. Бушевали религиозные группы. Возмущенный Конгресс урезал федеральные деньги артистам. Художественная галерея Коркоран в Вашингтоне, которая должна была провести шоу, уронила его, как выстрел.
Мэпплторп ничего об этом не знал. Он умер через три месяца от СПИДа в 42 года. Тем не менее, он присутствовал по доверенности. После отмены шоу демонстранты, выступающие против цензуры, собрались у Коркорана и спроецировали его изображения на его фасад, в том числе еще один автопортрет — одетого в кожу панка с помпадуром и высокомерным рычанием.Толпа рассматривала изображения в скорбном молчании. Родился новый Мэпплторп, Сент-Роберт.
Спустя четверть века канонизация завершена. В Лос-Анджелесе ретроспектива с двойным заголовком «Роберт Мэпплторп: Идеальная среда» выставлена на обозрение как в Музее Дж. Пола Гетти, так и в Музее искусств округа Лос-Анджелес. Документальный фильм «Мэпплторп: посмотри на картинки» дебютирует в понедельник на канале HBO. Ходят слухи, что в работе над биографическим фильмом. Художник, которого когда-то осуждали как изгоя и принимали мучеником, был полностью поглощен мейнстримом.Теперь он классический, с соответствующими аукционными ценами. Вопрос в том, как выдерживает работа, очищенная от песка споров?
У Мэпплторпа были свои представления о том, что делает искусство ценным. Одна из них — роль свидетеля. «Искусство — это точное указание времени, в которое оно было создано», — сказал он. И опрос в Лос-Анджелесе наиболее убедителен, если рассматривать его в этом свете, не как «шедевральное» шоу — у меня там возникают проблемы, — а как запись радикальной личной и культурной истории, которая сохраняет некоторый намек на то, что когда-то сделало его провокационный.
Родившийся в 1946 году в Флорал-парке, Квинс, Мэпплторп вырос белым католиком из среднего класса в консервативной, гомофобной, расово разделенной Америке 1950-х годов. И 1960-е, с их протестами и освобождениями, переделали его. Он пошел в художественную школу, чтобы изучать рекламу, но переключился на живопись и скульптуру. Он принимал наркотики, странно одевался и в 1969 году бросил учебу, чтобы жить в богемной бедности с подругой, будущей поэтессой и исполнительницей Патти Смит. (Ее отмеченные наградами мемуары 2010 года «Just Kids» рассказывают о времени, проведенном вместе в Нью-Йорке.) Через год он познакомился с мужчиной и прояснил эротическое направление своей жизни.
Эротизм, в особенности гомоэротизм, был в центре этой жизни. Вы можете увидеть, как это зарождается и объединяется в работах конца 1960-х — начала 1970-х годов, большая часть которых незнакома, почерпнута из архивов художника, совместно приобретенных в 2011 году Гетти и Музеем искусств округа Лос-Анджелес, также известным как Lacma. Серия коллажей 1970 года в инсталляции Lacma, в которых геометрическая абстракция сочетается с отрывками из журналов о гомосексуальных моделях, является ранним свидетельством того, что Мэпплторп считал модернистскую эстетику и порнографию полностью совместимыми.Искусство заводило во всех смыслах.
Для художника, стремящегося к большому успеху в все еще закрытом мире искусства, это было необычное направление, и Мэпплторп пошел еще дальше. В 1971 году он выбрал фотографию в качестве своей основной среды, и это решение совпало с его погружением в субкультуру садомазохистского гомосексуального секса. Эта культура в начале 1970-х на какое-то время стала центром его искусства в образах гомоэротического рабства и дисциплины, фетишизма и анатомического проникновения.(На его автопортрете с хлыстовым хвостом ручка кнута вставлена в прямую кишку.) Он опубликовал эти фотографии в 1978 году как «Портфолио X» — оно выставлено в Гетти — и они, безусловно, являются его самой подрывной работой.
Ни один другой художник не делал ничего подобного им, по крайней мере, публично. С их комбинацией поразительного содержания и формальной заботы — сбалансированных композиций, скульптурного освещения — они перенесли фотографию через политическую линию, которая была очень важной частью того момента, когда в 1970-е годы были гей-бани, кожаные бары и клубы для гетеросексуальных свингеров. линия, которой почти не коснулись более ориентированные на рынок СМИ, такие как живопись и скульптура.
Примерно в то время, когда он начал эту серию, судьба Мэпплторпа изменилась. В 1972 году он встретил куратора и будущего коллекционера фотографий Сэмюэля Дж. Вагстаффа-младшего, который стал его любовником, сторонником и промоутером. Вагстафф дал ему студию, дорогой фотоаппарат и социальные связи в пригороде, и призвал его сделать свою практику профессионально.
Mapplethorpe наняла опытных типографов. Он довел до совершенства роскошный тональный стиль — мягкие бело-серые и бархатистые темные тона — ставший его брендом.Он сбалансировал свое портфолио. Портреты высокооплачиваемых клиентов были теперь его хлебом с маслом, наряду со стилизованными цветочными натюрмортами, которые люди находили сексуальными, но безопасными и красивыми. Сотрудничество с бодибилдером и художницей по перформансам Лизой Лайон добавило напористой женской составляющей к его искусству, в котором доминируют мужчины, и соответствовало популярным в то время представлениям о расширении прав и возможностей женщин. («Чудо-женщина» привлекла внимание телевидения.)
Из всего этого возникли некоторые запоминающиеся образы, но слишком многие позволяют стилю делать работу над содержанием.Они притягивают вас, но заставляют глаза скользить по поверхности. Вид г-жи Лион, качающей железо, пугает и поражает. Но слишком многие из ее разыгрываний женских «типов», похоже, не столько связаны с агентством, сколько с пародией.
Самая интересная работа 1980-х годов — серия студийных снимков чернокожих мужчин, опубликованных под названием «Черная книга» в 1986 году. Как и фотографии раннего секса, они являются продуктом эротической фиксации, позднего влечения Мэпплторпа к мускулистому черному. самцы. И как группа они генерируют концентрированное тепло, но они также поднимают вопросы об экзотизации расовой черноты.Самая известная фотография «Мужчина в костюме из полиэстера» описывает проблему: это крупный план черного пениса, выходящего из расстегнутой ширинки. Ни лица, ни имени, ни человека, просто анатомический фрагмент, который переводится как раса = пол.
В целом изображения из «Черной книги» Мэпплторпа, некоторые из которых являются портретами, не кажутся циничными или оппортунистическими. У него были близкие и постоянные личные отношения с несколькими своими моделями, как и с мужчинами на сексуальных фотографиях. Но его взгляд на них застрял во времени.Это мало чем отличается от точечного и примитивного взгляда на черную фигуру на фотографиях бостонского художника Ф. Холланда Дэй в конце XIX века.
И как этот взгляд на черное тело — обнаженное тело, инвазивно исследуемое, сексуализированное, умиротворенное, направленное сидеть, стоять, молчать — встречается в настоящем, когда некоторые из наиболее заметных черных тел являются мертвыми? В Америке Трейвона Мартина, Майкла Брауна и Эрика Гарнера, в Лос-Анджелесе Родни Кинга «Черная книга» Мапплторпа, как и многие другие его произведения, не может, как и многие другие его произведения, стать мейнстримом, холодно увиденной только через призму эстетики.
Также «X Portfolio» не может быть получен нейтрально; его содержимое тоже по несколько иным причинам горячее. Вероятно, они не шокированы, как раньше. Время позаботилось об этом. Getty вывешивает предупреждающие знаки возле своей экспозиции с принтами «X Portfolio», но на них нет ничего, что нельзя было бы легко найти и сделать доступным для всех в Интернете. Некоторые из потенциально наиболее оскорбительных сцен появляются без цензуры в мягком фильме HBO.
Но все же есть места — среди них и эта газета, — где эти изображения все еще считаются слишком трансгрессивными для воспроизведения.Мэпплторп — один из самых популярных фотографов второй половины 20 века. Его стилистическое влияние широко распространено, особенно в области рекламы, в которую он вернулся в конце своей карьеры. Он попал в новости, когда в прошлом году на аукционе Sotheby’s гравюра «Мужчина в костюме из полиэстера» была продана почти за полмиллиона долларов. Но во многих торговых точках отчеты о продаже публиковались без фото.
Этот отказ показать свое искусство — это проявление осмотрительности, назовем его — указывает на самое интересное в нем и в нем: оно подтверждает его статус радикала.Это критически важный статус для художника-гея, который должен поддерживать в то время, когда «гей» приручается и нормализуется, а его потенциал политического сопротивления сглаживается.
В свое время, на раннем этапе, совершенно непривлекательным образом — «Я не пытаюсь сделать социальное заявление», — сказал он однажды — он бросил вызов сексуальным нравам своего времени и представлениям о том, что искусство может, а что не может. быть. Многие из его последующих работ сохранят его популярность: цветы, портреты, красивые тела. Но фотографии, которые не давали ему попасть в Коркоран, сохранят его в истории.
Роберт Мэпплторп, Человек из полиэстера, 1980 / напечатано 1992
Мужчина из полиэстера, 1980 г. / печатное издание 1992 г.
серебряно-желатиновая печать
рис: 45.1 x 35,20 см
в рамке: 81,3 x 58,8 см
% 3Cdiv% 20class% 3D% 22artist% 22% 3ERobert% 20Mapplethorpe% 3C / div% 3E% 3Cdiv% 20class% 3D% 22title_and_year% 22% 3E% 3Cspan% 20class% 3D% 22title% 20oly_year_title% 22% 3 3C / диапазон% 3E% 2C% 20% 3Cspan% 20class% 3D% 22title_and_year_year% 22% 3E1980% 20 /% 20 print% 201992% 3C / диапазон% 3E% 3C / div% 3E% 3Cdiv% 20class% 3D% 22medium% 22 % 3Egelatin% 20silver% 20print% 3C / div% 3E% 3Cdiv% 20class% 3D% 22dimensions% 22% 3Eimage% 3A% 2045.1% 20x% 2035.20% 20cm% 3Cbr /% 3Eframed% 3A% 2081.3% 20x% 2058.8% 20cm% 3C / div% 3E
Деталь мужчины в костюме из полиэстера с обнаженным пенисом
Деталь мужчины в костюме из полиэстера с обнаженным пенисом
Мэпплторп получает документальный фильм, которого он заслуживает
Когда сенатор Джесси Хелмс предпринял крестовый поход, чтобы запретить работу фотографа и, как он выразился, «известный гомосексуал» Роберт Мэпплторп, он просто попросил американскую публику сделать одну вещь: «Посмотрите на Картины.На самом деле он имел в виду «нет», иначе вы ужаснетесь откровенной откровенной фотографии Мэпплторпа, такой как печально известный мужчина в полиэстеровом костюме , снимок тела афроамериканского любовника Мапплторпа Милтона Мура 1980 года, его дешевый расстегнутый костюм-тройка Большой член небрежно болтается.
Для современного наблюдателя выстрел с расстегнутым членом не представляет большого труда, в значительной степени повседневная торговля Snapchat, Grindr и бизнес-порно. Но 25 лет назад гомоэротическая, получившая широкое признание работа Мэпплторпа обнажила культурную пропасть между либеральной и консервативной Америкой и разожгла цензурную битву, которая продолжается и сегодня.Тогда осуждение сенатора Хелмса привело к тому, что Вашингтонская галерея отменила выставку Мэпплторпа, а художественная галерея Цинциннати обратилась в суд по обвинению в непристойности, в котором она (и ее директор) в конечном итоге были признаны невиновными.
Если новый документальный фильм HBO Mapplethorpe: Look at the Pictures , премьера которого состоялась вчера на фестивале «Сандэнс», берет свое название из тех культурных войн, он довольно быстро оставляет всех в стороне, чтобы сделать именно то, что сенатор Хелмс просил, но не собирался. Этот первый фильм о Мэпплторпе после его смерти в 1989 году просит нас сделать одну вещь: просто посмотреть на картинки.Создатели фильма получили доступ от Фонда Мэпплторпа к его работам и обеспечили сотрудничество Музея Гетти и LACMA в Лос-Анджелесе, которые планировали давно назревшую ретроспективу работ фотографа-близнецов, которая должна открыться в середине марта.
В пяти хранилищах было около 120 000 изображений. В фильме много времени уделяется рассмотрению работы, раздуваемой до масштабов большого экрана, когда различные совместные работы, любовники, друзья и деловые партнеры рассказывают историю Мэпплторпа. Для любого, у кого мимолетный интерес, увидеть такую большую работу настолько большой, что это будет необычная сцена, и не только потому, что Мэпплторп был поклонником хорошо сложенного члена.От траха с кулаком до цветочных портретов, обнаженных тел до снимков знаменитостей — искусство Мапплторпа сохраняет способность пленить. Она проста и прямолинейна в своей стилизованной элегантности, будь то захват Дебби Гарри в период ее расцвета или пытки члена и яиц.
Легко быть легкомысленным в отношении сексуального содержания работ Мэпплторпа, и хотя фильм нисколько не уклоняется от этой печально известной, подстрекательской стороны искусства, он также изо всех сил пытается продемонстрировать обратную сторону карьеры фотографа.В игре была двойственность. С самого начала он сделал карьеру нанятого художника-портретиста, который понравился толпе в пригороде, одновременно встречаясь с мужчинами в секс-клубе The Mine Shaft в центре города и возвращая их к себе для секса и, неизбежно, откровенно сексуального портрета от мочи до резиновой игры. . В обеих сценах он всегда был прямолинеен, его черно-белый стиль пронизан редкой симметрией.
Фильм игриво и с некоторым мастерством раскрывает эту двойственность в жизни Мэпплторпа от его воспитания в католическом пригороде Америки (его сестра Нэнси называет его «дьявольским», местный учитель говорит о нем в ангельских терминах) до художественной школы (где учиться. выделиться, он купил обезьяну, склонную к мастурбации), отель Chelsea, годы жизни с любовницей и сотрудницей Патти Смит, и в основу его карьеры в 1980-х годах на Манхэттене.
Гений Мапплторпа прославляется в искусстве, но его жизни придают должный оттенок. Он был безмерно амбициозен, и авторы откровенно подробно описывают тип личности, необходимый для того, чтобы сделать большую часть сцены, как он. Сам Мэпплторп обсуждает, как он выстраивал отношения и брал любовников, как старший куратор Сэм Вагстафф, отчасти из-за финансовой безопасности и связей, которые он мог дать (он купил Мапплторпу свой лофт на Бонд-стрит, на котором была создана большая часть его самых известных работ).Мэпплторп был стратегом в то время, когда все это было неприлично, и это не всегда было привлекательной чертой личности. Один из самых проницательных вкладов — его брат Эдвард Мэпплторп, который, когда начал оказывать влияние как художник, был вынужден своим старшим братом изменить свое имя, чтобы избежать путаницы.
Эта амбиция с самого начала определяла работу. В художественной школе Мэпплторп спросил: «Что не было сделано?» Первые произведения, которые действительно представляли его киоск — его ранние поляроиды, — которые, по его словам, дешевле производить, когда ему приходится покупать все журналы о гей-порно, которые он использовал для своих секс-коллажей.Он подключился к сети и очаровал, сказав модельеру Каролине Эррере, что она должна позволить ему сфотографироваться, потому что однажды он станет знаменитым, и она пожалеет об этом (она позволила ему). Конечно, он был прав. Смерть в возрасте 42 лет от осложнений из-за СПИДа в 1989 году Мэпплторп был на пике своих творческих способностей.
Мапплторп, конечно, был прав. Он — и фотография — будут только расти в оценках мира искусства, и этот факт иллюстрируется кадрами фильма в контексте новой ретроспективы.Здесь кураторы из Getty и LACMA размышляют над искусством, без хихиканья или шока, как если бы весь мир ушел от криков сенатора Джесси Хелмс 25 лет назад. Но фильм заканчивается тем, что их команды обсуждают, кто будет продавать шоу — с учетом того факта, что изображение обнаженной натуры не может быть размещено на публичных плакатах или что приглашения на запуск не могут иметь каких-либо явных обозначений, которые противоречили бы контурам почты США. . Это изящное устройство, завершающее фильм о культурных войнах, которые частично разжег Мапплторп и которые разгораются до сих пор.Признаком его блеска является то, что в мире, где мы перенасыщены изображениями, явными или нет, он сохраняет уникальную искру.
Кредиты
Текст Колин Крамми
Фотография любезно предоставлена Фондом Роберта Мэпплторпа
«Он был сексуальным преступником»: мой роман с Робертом Мэпплторпом | Фотография
Спустя сто дней после похорон Роберта Мэпплторпа, усеянных знаменитостями, консервативный политик Джесси Хелмс, любящий оружие, стоял на полу в сенате США и махал фотографией в лицо своим коллегам-представителям.Черно-белый снимок, на котором запечатлены двое мужчин, с головы до ног одетых в кожу, звали Ларри и Бобби Киссинг. «Посмотри на картинки!» — закричал Хелмс, возмущенный тем, что государственные деньги помогли профинансировать The Perfect Moment, ретроспективу Мэпплторпа в Вашингтоне, округ Колумбия. «Посмотри на картинки!»
Посмотрите картинки. Роберт оставил в наследство тысячи красивых фотографий лиц, цветов и фетишей, когда умер от СПИДа 9 марта 1989 года в возрасте 42 лет. Он напал на американские концепции расы, пола, пола и морали.Он родился в Флорал-парке, штат Нью-Йорк, в 1946 году. Всю свою короткую жизнь он находился под судом. Закон против геев сделал его сексуальным преступником. Его работа тоже подверглась испытанию: она столкнулась с угрозой гомофобии, которую повесили сегодня в таких международных святилищах, как Тейт в Великобритании и Музей Дж. Пола Гетти в Лос-Анджелесе. В 1990 году, в разгар истерии по поводу СПИДа в США, охота на ведьм в Цинциннати привлекла к суду семь его кадров с целью отделить искусство от непристойности. Фотографии Роберта победили.
Он изменил массовую культуру.Секс-картинки, которые он осмеливался снимать, теперь ежедневно снимают миллионы, не считая его стиля, на Snapchat и Grindr. Это победа, которую он празднует в этом году на двух крупных выставках в США и в документальном фильме Mapplethorpe: Look at the Pictures, который выйдет в следующем месяце.
Деррик Кросс, 1983Романтическая комедия нашего броманса расцвела в тот момент, когда Роберт открыл для меня свое великолепное портфолио, разум и тело, когда я был редактором Drummer, журнала в Сан-Франциско, ориентированного на геев, интересующихся кожей.Это был «Титаник» 1970-х, когда первоклассный отряд мчался вперед, невиновный в айсберге СПИДа, лежавшем прямо впереди. Все были полиамурны. Он был красивее, чем надутый рок-звезда Боттичелли Джим Моррисон. Мы стали любовниками с двух берегов более чем на два года и навсегда остались друзьями. Мы вместе преодолели нашу нервозность. Мы оба были трепещущими католиками, смешивающими священное и мирское. Послушник Рембо, он был увлечен моей книгой об Антоне ЛаВее, основателе Церкви Сатаны. Это был секс, любовь, искусство, письма, телефонные звонки и бизнес.Это была жизнь.
Я хочу, чтобы меня рассказывали в постели ночью по всему миру
Он описал идеальную страсть как «разумный секс». Однажды ночью, во время разговора о подушках под кайф, он выдохнул струю ментолового дыма Kool: «Я хочу, чтобы по всему миру ночью рассказывали сказку в постели». Мы оба хихикнули.
В Сан-Франциско в конце 1970-х Роберт жил свободной жизнью, снимая некоторые из своих самых известных фотографий в кожаных изделиях. Освобожденный от контролируемой среды своей манхэттенской студии и незамеченный критически настроенными глазами Нью-Йорка, он находил радость в гонзо-локациях.Я наблюдал, как он работает в кондоминиуме «Твин Пикс», где он застрелил другого моего любовника, чемпиона по телосложению Джима Энгера. Я отвез его на разведку в цементные бункеры на мысе Марин для фотосессии «моча», которая дала нам Джима и Тома, Саусалито — снимок, теперь принадлежащий Музею искусств округа Лос-Анджелес, на котором один мужчина мочится в другой. рот. Я поручился за него, когда он хотел застрелить доминатрису Синтию Слейтер в темном подземелье фистингового дворца Катакомб.
В возрасте 16 лет он испытал прозрение, глядя на задорные фотографии кожаных мужчин в порносайтах на Таймс-сквер
Его фотографии соблазнили меня.В 1978 году я дал ему его первую кавер-версию Drummer, предложив в качестве модели своего друга Эллиота Сигала. Мы опубликовали девять его фетиш-фотографий и описали его в его первом репортаже в гей-прессе: «Его глаз камеры очищает лица, тела и поездки. Он фотографирует таких принцесс, как Маргарет, бодибилдеров, таких как Арнольд Шварценеггер, рок-звезд, таких как его лучшая подруга Патти Смит, и ночных путешественников, безымянных в коже, резине и веревках ».
Барабанщику нужны были его гомосексуальные фотографии кожаных мужчин так же срочно, как и 40 000 подписчиков — для увеличения своей фан-базы, когда люди все еще думали, что его фамилия рифмуется с «яблоком», а не с «майским деревом».Он был привлечен к Барабанщику, потому что в возрасте 16 лет ирландско-католический мальчик с Лонг-Айленда испытал прозрение, когда смотрел на дурацкие фотографии кожаных мужчин в суровых магазинах порно на Таймс-сквер. Он вырезал и вставил эти «найденные» фотографии в коллажи, которые были его первыми произведениями искусства, прежде чем он взял в руки свою первую камеру, Polaroid, в 1970 году.
Энди Уорхол, 1983Гомомаскулярная сила этих фотографий так взволновала его, что он упал в обморок от плотского мистицизма. Запрещенные фотографии также раскрывают его садомазохистскую идентичность точно так же, как некоторые католические мальчики внезапно обнаруживают, что мускулистый бородатый Иисус, висящий раздетым и распятым над алтарем, очень горячий.На протяжении всей своей карьеры он трудился над тем, чтобы привнести этот сексуальный порыв, это религиозное чувство, это экзистенциальное дрожание в свои священные картины секса в коже, черных мужчин, знаменитостей и цветов, сияющих, как цветущие ночью половые органы.
Ему было 29, когда мы впервые встретились, и он сразу дал мне мою любимую фотографию себя. Возможно, это его единственное улыбающееся селфи: фавн с взлохмаченными волосами, обнаженным торсом, граничащим с рамкой, обнаженным соском, правой рукой, вытянутой горизонтально по белому фону, правой ладонью открытой, в ожидании розового распятия, которого он так желал.
Нас связали письма. 10 апреля 1978 года он написал мне письмо из Колорадо. Лондонская Times послала его сфотографировать Аллена Гинзберга, «который уже сделал так много фотографий». Он простонал: «Гинзберг был еврейской тягой». Поэт заставил Роберта прочитать лекцию об Уильяме Блейке. «Гинзберг действительно сказал (все еще находясь в позе лотоса), что он попадает в S&M. Однако крови нет. Я собираюсь выключить свет и попытаться собрать достаточно энергии, чтобы «Джек» погас. С любовью, Роберт ».
Роберт был не просто фотографом: он был художником, который был фотографом.По его словам, он ожил после бунта в Стоунволле против полиции Нью-Йорка, который положил начало современному освобождению геев в июне 1969 года. Он ушел в 1970-е благодаря шарму, попперсам и MDA. Он сделал своей работой потирать локти и пахать нужных людей на фабрике Уорхола, студии 54 и Максе в Канзас-Сити.
Princess Gloria Von Thurn und Taxis, 1984Плохой мальчик имел элегантный смокинг и кожаную отделку, идеально подходящую для реактивного набора. Он часто носил зеленый бархатный пиджак, чтобы одеваться прямо на офигительных вечеринках в Лондоне, Нью-Йорке и Мюстике с друзьями и лицами, которых он снимал: принцессой Маргарет, лордом Сноудоном, Каролиной Эррерой, Дэвидом Хокни, Дорис Саатчи, Брюсом Чатвином, леди Роуз. Лэмбтон, Джулиан Сэндс, Марианна Фейтфулл, Йоко Оно, Кейт Харинг, Сьюзан Сарандон, Том Ганн, Филип Гласс и панк-принцесса Глория фон Турн унд Таксис.Когда он застрелил Кэтрин Себриан, пожилую даму из Сан-Франциско, яркие серебряные заклепки на спине его большого кожаного ремня написали «ДЕРЬМО».
Он вспотел от белого чувства вины, пытаясь заставить свои поиски черной красоты уберечь его от смертного греха расизма
Он был торговцем, который сделал гораздо больше, чем просто выстрелил себе в лицо и побежал в свою темную комнату, чтобы развиваться. В 1972 году его первый любовник-гей, Дэвид Кроланд, познакомил его с богатым манхэттенским коллекционером произведений искусства Сэмом Вагстаффом.По словам Роберта, Сэм сказал: «Я ищу кого-нибудь, кого можно баловать». Роберт усмехнулся: «Вы его нашли». У новых влюбленных был один день рождения, разделенный на 25 лет. Роберт отдал своему благодетелю столько, сколько получил. Он познакомил застенчивого Сэма с кожаным полумиром в секс-клубах Манхэттена, таких как Mineshaft. Он рассказал Сэму о британских, французских и американских фотографах 19-го и начала 20-го веков. Он заставил Сэма изменить историю искусства, убедив его использовать свой авторитет, чтобы убедить неохотных ценителей (и покупателей) в том, что фотография является таким же законным искусством, как живопись и скульптура.
Фритчер (слева) и Мэпплторп, как они изображены на обложке книги Фритчера.Сэм купил Роберту свой первый Hasselblad, чтобы снимать фотографии для нового арт-рынка, созданного Сэмом. Когда Роберт представил меня Сэму в ресторане One Fifth, элегантном здании в стиле ар-деко в Нью-Йорке, я наблюдал, как он взял Сэма за руку и от удивления отстранился от кольца с бриллиантом, которое Сэм ему сунул. «С возвращением из Сан-Франциско», — сказал Сэм. Роберт, клянусь Богом, укусил алмаз зубами. Сэм засмеялся и увез нас вверх и прочь в свой огромный полностью белый пентхаус наверху One Fifth, где мы сидели на кафельном полу и болтали о сотнях фотографий ранних мастеров, разложенных вокруг нас.
Когда белый фотограф начал путешествовать по черным гей-барам, он превратил гонку в личный секс-фетиш. Он также нанял профессиональных черных моделей, таких как его возлюбленная Милтон Мур, чей пенис он изящно сделал на всемирно известной фотографии 1981 года «Мужчина в костюме из полиэстера». Он сказал Бойду Макдональду из Manhattan Review of Unnatural Acts, что его любимый фильм — «Мандинго».
Он вспотел от белого чувства вины, пытаясь заставить его поиски черной красоты уберечь его от смертного греха расизма. Последнее десятилетие своей жизни он посвятил съемке знаменитых чернокожих мужчин, таких как танцоры Грегори Хайнс и Билл Ти Джонс, продолжая снимать неизвестных чернокожих моделей.Он был экзистенциальным комиком. Он знал, что самое страшное на свете — это фотография пениса. Он знал, что изображения чернокожих мужчин могут добавить еще один уровень ужаса к его работе. Поэтому он усилил беспокойство за своих белых либеральных покровителей и сделал пенисы большими и черными. Вызвав американскую паранойю, он сделал боковой снимок черной модели, держащей пистолет прямо над его горизонтальной эрекцией: «Петух и пистолет» (1982). Когда его покровители побледнели, он осмелился бы их вдвойне: «Если вам не нравятся мои картины, возможно, вы не такой авангардный, как вы думаете.
Кен, Лидия и Тайлер, 1985История забывает, что Роберт также выставлялся под радаром в печально известной Fey-Way Studios, основанной обладателем премии «Оскар» Робертом Опелем, который в прямом эфире поделился своими гадостями мимо Дэвида Нивена и Элизабет Тейлор. Премии Академии 1974 года. На открытии Opel выставил одну из кожаных моделей Роберта, Ларри Ханта, в клетке рядом с фотографией Роберта под названием «Ларри Хант: ботинки и скамейка». Четыре месяца спустя, в июле 1979 года, Опель был застрелен в своей галерее, а Ларри был похищен из кожаного бара и убит.Возникла городская легенда о «проклятии Мэпплторпа», подпитываемая фильмом «Путешествие» с его убийствами в стиле S&M — а затем заголовки стали появляться в заголовках газет.
Подозревая худшее, Роберт увеличил количество и качество своей работы, чтобы выразить свою душу и создать наследие из более чем 120 000 картин. Поскольку его здоровая красота быстро переходила в стоическую красоту умирающего, ему не нравились глаза, смотрящие на него через камеру. Поэтому он снимал цветы, статуи и предметы, которые подчинялись его указаниям и не предъявляли никаких требований.
Калла Лили, 1988В 1984 году Роберт отправился на небеса, гей-дискотеку под Чаринг-Кросс в Лондоне, где он столкнулся со своим заклятым врагом, кинорежиссером Дереком Джарманом, который, как известно, описал жизнь Роберта как «историю Фауста». Дерек спускался по одной лестнице, а Роберт, который действительно сказал, что продал свою душу, поднимался по другой. Роберт крикнул: «У меня есть все, что я хочу, Дерек. У тебя есть все, что ты хочешь? »
Я интуитивно понял, что он умрет молодым, и написал это о нем в 1978 году. Так что я с самого начала знал, что надо его крепко держать.Когда я сижу в своем калифорнийском саду среди высоких калл, где когда-то сидел Роберт, я скучаю по его милому лицу, гибкому телу и ироничному голосу, но его аура остается яркой — от его ночных телефонных звонков, фотографий и писем.
Может ты прав насчет того, что мне нужен психиатр. Я нимфоманка
«Джек, — писал он 26 июля 1979 года, — если ты не будешь свободен на обед завтра вечером, я тебя побью. С любовью, Роберт ». В своем левом уклоне он написал 20 апреля 1977 года: «Думаю, вы правы, говоря, что мне нужен психиатр.Я нимфоманка. Я никогда не бываю доволен ». 21 мая 1978 года, когда он снимал себя в образе Сатира и Сатаны с рогами на голове, чтобы проиллюстрировать издание «Сезон в аду» Рембо в кожаном переплете, он написал: «Я хочу видеть дьявола в нас всех. . Это меня по-настоящему возбуждает «. Это было личное замечание, которое перекликалось с тем, что Роберт однажды сказал о своих цветочных фотографиях: «Красота и дьявол — одно и то же».
Джек Фритчер — автор книги «Мапплторп: Нападение со смертельной камерой».Документальный фильм Mapplethorpe: Look at the Pictures выйдет в Великобритании 22 апреля, а премьера на канале HBO в США состоится 4 апреля. Роберт Мэпплторп: «Идеальная среда» находится в LACMA и в музее Дж. Пола Гетти, Лос-Анджелес, 15 марта — 31 июля.
Человек Роберта Мэпплторпа в костюме из полиэстера
Человек Роберта Мэпплторпа в костюме из полиэстера АРТ Курсы | ARTH 200 Задания Роберт Мэпплторп Человек в Костюм из полиэстераВ этом курсе мы занимались вопросами границ и ограничения.При этом я знал о вопросе собственных границ: каковы пределы того, что мне удобно в представлении в классе. На фотографиях Роберта Мэпплторпа Я нашел изображения, которые для меня пересекают черту. Одна фотография в частности, Мужчина в костюме из полиэстера подойдет идеально. в контексте нашего обсуждения представления мужское тело. На фотографии изображен одетый афроамериканец. в костюме-тройке из полиэстера.Фотограф обрезает фигура от середины груди до колен. Фотограф явно снято в контексте студии фотографа, и техника с тонкими градациями света и тени и текстура помещает фотографию в традиции изобразительного искусства фотография. Шок от изображения в том, что у мужчины брюки расстегнут, и его пенис болтается.
Что мы делаем с изображением, которое так заметно отображает пенис? Размер полового члена и расовая принадлежность мужчины противостоять нам тоже.Считаю это мощным и очень важным работа, но из-за этих проблем работа, которая не воспроизводится в контексте курса, особенно в Интернете.
Ниже приводятся выдержки из трех дискуссий о Мапплторпе и этой конкретная работа. Абигейл Соломон-Годо в этих связанных отрывках из своей книги под названием « Мужские проблемы: кризис репрезентации» предоставляет нам контекст для понимания изображения полового члена. в западном искусстве.Он устанавливает традицию, которой Мапплторп настойчиво придерживается. допрос в Мужчина в костюме из полиэстера .
Камилла Палья, «Роберт Мэпплторп: ответ Рошель Гурштейн», в Секс, искусство и американская культура , стр. 39: …. Нововведения Мане в … [ Le Déjeuner sur l’herbe ] в точности параллельны рисунку Мэпплторпа. В то время как розовая нагота была допустима в академических салонах греческих и римских картин. темы, плоские, землистые тона обнаженной женщины-пикника Мане встревожили первых зрителей суровым современным реализмом и непосредственностью.Нет попытки смягчить или идеализировать. Эта сексуальная плоть откровенно доступна и неромантична. Повседневная атмосфера, с которой Мане сопоставляет наготу под открытым небом с дерзкой будничный костюм двух молодых интеллектуалов, потерянных в дискурсе, как раз тон многих фотографий Мэпплторпа, где распутники позируют в расслабленной настроения среди причудливых разрывов их сексуального подземного мира. Оригинал Шок живописи Мане воспроизводится уверенно, с большей явностью нашего времени, на необычной фотографии Мэпплторпа, Мужчина в костюме из полиэстера , с его большим черным пенисом, торчащим из полностью одетого торса.Ну наконец то, Мане возбудил респектабельные чувства прохладным оценивающим выражением лица. его обнаженной женщины, которая, как и его сдержанная куртизанка Олимпия, встречает нашу глаза без извинений и смущения. Она практичная, расторопная, похабная женщина мира, который знает ее рыночную стоимость. У нее, я полагаю, такая же несентиментальная сексуальная эффективность как веселые, измученные садомазохисты Мэпплторпа.
Артур Данто, Игра с гранью: фотографические достижения Роберта Мапплторп , стр.109: Случай Мужчина в костюме из полиэстера более сложен, просто потому, что это гораздо менее очевидный визуальный каламбур, и потому, что это работа исключительной красоты, своеобразной гармонии серого. Это чудесное взаимодействие между тканью и кожей. Огромный член свисает, угрюмый и тяжелый, как ствол слона, из расстегнутой ширинки испытуемого и между краями его пиджак, / п. 111: раздвинутый, как занавес. Пожалуй, образцовый Фотография Mapplethorpian отчасти потому, что пенис не полностью эстетизирован но, если это не звучит абсурдно излишне говорить это, тоже эротизировано.А также он драматизирует степень, в которой в искусстве пенис, по большей части, просто была отличительным признаком мужского пола, так как грудь является атрибутом женского пола. Но Мужчина в костюме из полиэстера раздражает зрителя эстетизируя фотографию, оставляя пенис трудным и опасным вещь это. Было бы что-то абсурдное в разговоре об этой фотографии. просто с точки зрения серебристо-серого, белого, черного, света, тени, текстуры — или с точки зрения положения фигуры — в голосе один из экспертов по делу Цинциннати.Это так же важно для предполагаемого ответ, что ткань должна быть признана полиэстером, со всеми социальными и экономические коннотации того факта, что пенис не искуплен красотой его цвет способствует. Таким образом, ему нужно противостоять тому, что оно есть, прожилками и мясистая, а не [просто] компонент удачного дизайна. Даже обрезка, совершенно не считая того, что субъект сообщил о неуверенности в том, что его имя будет раскрыто или фейс-шоу, имеет здесь дополнительный смысл.Отрежьте на коленях и по шея, фигура похожа на фрагмент того, что когда-то было некой свирепой божественностью. Есть красота и есть превосходство, но сексуальная правда сохраняется. / п. 112; и не может быть подавлен. Фотография демонстрирует, что с краю ‘значит. Если не произойдет невообразимая трансформация в сексуальных отношениях, это всегда будет держать зрителя в подвешенном состоянии между красотой и опасность. Это , предположительно, шокирует.Когда мораль меняется так, что это больше не шокирует, Мэпплторп. намерения упадут в непонятность.
Кобена Мерсер, «Просто ищу неприятности: Роберт Мэпплторп и фантазии» расы «в Sex Exposed: Сексуальность и порнографические дебаты, Редакторы Линн Сигал и Мэри Макинтош, стр. 95 …. Я хотел бы внести свой вклад к дискуссии о порнографии, основанной на моем прочтении вызывающего беспокойство изображения обнаженных чернокожих мужчин.Хотя атака на Мэпплторп была сосредоточена в основном на его изображениях садомазохизма геев и портретах обнаженных детей, его черные обнаженные мужские обнаженные тела тоже, если не больше, проблематичны — не только потому, они явно напоминают аспекты порнографии, но из-за того, что его очень эротичный обращение с черным мужским телом, кажется, поддерживается целым рядом расистских мифы о черной сексуальности.
с. 96: Шокировать всегда было ключевым глаголом в лексиконе модернистов.Подобно другим зрителям и зрителям, столкнувшимся с могущественным эротика самых шокирующих образов Мэпплторпа, темнокожая публика каким-то образом не избавлены от шокового эффекта Мэпплторпа изображения так явно призваны спровоцировать. Действительно, это было чувство возмущения — не гомоэротизмом, а потенциальным расизмом — это мотивировало мою первоначальную критику работы от черного гея мужская перспектива. Я был шокирован увиденным: профиль темнокожий мужчина, чья голова была обрезана — или, так сказать, обезглавлена — удерживая полувыухающий пенис за Y-образную часть его трусов, это первое изображение, которое бросает вам вызов в Мапплторпе. Публикация 1982 г. Black Males …..
с. 97: Первое, что нужно заметить в чернокожих самцах Мэпплторпа — так очевидно. Само собой разумеется, что все мужчины обнажены. В рамке общие условности изобразительного искусства обнаженной натуры, их тела эстетизированы и эротизированы как «объекты», на которые нужно смотреть. Таким образом, они предлагают эротический источник. удовольствия от взгляда. Но чье удовольствие обслуживается? Касательно изображение женщин в доминирующих формах визуального представления, из живописи к рекламе или порнографии, феминистская культурная теория показала, что женщины Образ функционирует преимущественно как зеркальное отражение того, что мужчины хотят видеть.В виде плод исполнения гетеросексуальных желаний, обнаженная женщина служит в первую очередь чтобы гарантировать стабильность фаллоцентрической фантазии, в которой всемогущий мужской взгляд видит, но никогда не видит самого себя. Бинарная оппозиция видение / бытие видно, что информирует о визуальном представлении обнаженной женщины, показывает, что глядя никогда не бывает невинным или нейтральным занятием, но всегда сильно загружен гендерный характер дихотомии субъект / объект, в которой, выражаясь грубо говоря, мужчины смотрят на женщин, на которых нужно смотреть.
Однако в случае Мэпплторпа тот факт, что и художник, и модель — мужчины. создает напряжение тождества, которое тем самым передает frisson «различие» от пола к расовой полярности. С точки зрения традиционной дихотомии / п. 98: между мужественностью как активным контролем взгляда и женственностью в качестве пассивного визуального объекта то, что мы видим в случае Мэпплторпа, — это способ в котором черно-белая двойственность «расы» сверхопределяет властные отношения подразумевается в гендерной дихотомии между субъектом и объектом репрезентации.
В этом смысле то, что представлено на фотографиях Мэпплторпа это «взгляд» или определенный «способ взгляда», при котором изображения узнать больше об отсутствующем и невидимом белом фотографе-мужчине кто активно контролирует взгляд, который они делают на черных мужчин чьи прекрасные тела мы видели изображенными на его фотографиях. В поскольку изобразительное пространство исключает любую ссылку на социальное, исторический, культурный или политический контекст, который может нам сказать кое-что о жизни черных моделей, позировавших для камеры, Мэпплторп способствует проецированию определенных расовых и сексуальные фантазии о «разнице», что черная мужественность предполагается воплощать.Таким образом, фотографии очень о сексуальных инвестициях в поиск, потому что они раскрывают отслеживание желания со стороны I / глаза, расположенного в центре представления мужским взором.
Благодаря сочетанию формальных кодексов и соглашений — позирование и поза тела в ограждении студии; использование сильного светотени; кадрирование, кадрирование и фрагментация всего тела на части — «взгляд» конструируется не только структурирует аффективное расположение зрителя к изображению но раскрывает кое-что из мизансцены власти, а также желание, в расовых и сексуальных фантазиях, которые сообщают Мапплторп представляет черную мужественность…..
Мы просматриваем серию афроамериканцев с индивидуальными именами. мужчин, но мы видим только сексуальность как общий смысл их черная личность. На фотографиях вроде Мужчина в костюме из полиэстера (1980), помимо рук модели, это пенис и один только пенис, что идентифицирует его как черного мужчину.
/ стр. 99: Одержимая сосредоточенность Мэпплторпа на этой мелочи, гениталии черного мужчины и то, как глянцевое очарование качественной монохромной печати становится практически несущественной с блестящей, сексуальной текстурой черной кожи, заставило меня утверждать, что определенный расовый фетишизм — важный элемент удовольствий (и недовольство), которые вносят в игру фотографии.Такой расовый фетишизм не только эротизирует самый видимый аспект расовое различие — цвет кожи — но также смазывает идеологические воспроизведение «колониальной фантазии», в которой белый мужчина-субъект находится в центре репрезентации из-за желания господство, власть и контроль над расовыми и неполноценными черный Другой. Следовательно, наряду с кодами изящного ню, Мэпплторп, кажется, использует регулирующую функцию банальный расистский стереотип — чернокожие мужчины как спортсмены, грабители или дикарь — чтобы стабилизировать невидимое и всевидящее белый объект в центре взгляда, и тем самым «зафиксировать» черный субъект на своем месте не просто как Другой, но как объект в поле зрения, который держит зеркало страха и фантазии о якобы всемогущем белом мужчине.
…. с. 100: [обсуждение Мужчина в костюме из полиэстера] использование обрамления и масштаба подчеркивает размер большого черный пенис проступал сквозь расстегнутую ширинку. Как Фанон сказал, диагностируя устрашающую фигуру «негра» в фантазии его белых пациентов психиатрической больницы: «Один больше не осознает негра, но только пенис: негр затмевается. Он превращен в пенис. Он — это пенис ». В силу чисто формального устройства масштабирования, Мапплторп вызывает один из самых глубоких мифологических страхов в воображении сторонников превосходства: а именно, вера в то, что у всех чернокожих мужчин чудовищно сильная слабость.В фантазматическом пространстве воображаемого белого мужчины большая черный фаллос воспринимается как угроза не только гегемонии белых мужественности, но для самой западной цивилизации, поскольку объект ‘представляет опасность для белой женственности и, следовательно, угроза смешения, евгенического осквернения и расового вырождения ….
Исторический миф о размерах полового члена — это «первобытная фантазия». в западной культуре в том смысле, что он общий и коллективный по своей природе — и, кроме того, миф, который так широко распространен и прочно закреплен как народное поверье, что современная сексология неоднократно прибегала к эмпирическая задача по фактическому измерению уколов, чтобы продемонстрировать его неправда.Теперь, когда консенсуальное управление либеральными расовыми отношениями больше не дает легитимации для этого популярного убеждения, это как если бы картина Мэпплторпа отрицала исполнение желаний, вписанных в миф: Я знаю (это не правда, что у всех черных парней большие нервы), но (тем не менее, на моих фотографиях они есть).
с. 101: На картинке двоичный характер повседневной расовый дискурс подчеркивается шутливой иронией контраста между обнаженными интимными частями черного человека и публичным показом респектабельности, которую олицетворяет деловой костюм-тройка.Противоположности, скрытые и обнаженные, обнаженные и одетые, играют о манихейском дуализме низшего и высшего, дикаря и цивилизованный, тело и разум, природа и культура, которые информируют логика доминирующего расового дискурса. Таким образом, конструкция расовых различий в изображении предполагает, что сексуальность и ничего, кроме сексуальности, — это основная «природа» черного человек, потому что дешевое и липкое качество костюма из полиэстера подтверждает свою неспособность получить доступ к «культуре».Камуфляж буржуазной респектабельности не скрывает того факта, что черный человек, как расовый Другой белый человек, происходит, как и его член, откуда-то из пределов цивилизации.
См. Также отрывки из Абигейл Соломон-Годо, Мужские проблемы: кризис репрезентации .
Радикализм и регрессивность одержимости Роберта Мэпплторпа красотой
Отмечая более упрощенные интерпретации наследия Роберта Мэпплторпа, газета Washington Post описывает фотографа как «святого покровителя свободы слова и прав геев.«Понятно почему. Он был художником, чьи работы подвергали насилию репрессивные сексуальные нравы, а его гомоэротические фотографии радикальны во многом так же, как публичный секс в гей-культуре эпохи Стоунволла: изолированный акт — это скорее вопрос личного удовольствия, чем социального воздействия. но он спровоцировал культурные изменения благодаря присущему ему сопротивлению силам, которые его контролировали.
Документальный фильм Фентона Бейли и Рэнди Барбато Mapplethorpe: Look at the Pictures (премьера которого состоится сегодня вечером на канале HBO; Джейсон Бейли из Flavorwire снял его на фестивале Sundance) и Роберт Мэпплторп: Архив — огромный и информативный каталог приобретений LACMA. только что выпущенный музей Гетти — позволит читателям и зрителям попытаться собрать воедино образ социально значимого и эстетически совершенного художника.Но они определенно не делают этого через узкие агиографические изображения.
Помимо демонстрации его иконоборчества, смелости, обаяния и безупречной откровенности, книга и фильм представляют рассказы (некоторые из тех, кто, как брат Мэпплторпа Эдвард или бывший любовник Маркус Лезердейл, явно ожесточены) о его аполитичной позиции, нарциссизме, оппортунизме. , и поверхностность — и то, как это делало отношения художника с такими предметами, как раса, особенно опасными. Его всеобъемлющая классическая одержимость физической красотой и совершенством одновременно проблематизирует его работу, а также в некотором смысле поддерживает его жизнеспособность в мире, который сейчас перенасыщен менее красивыми образами секса.
В книге, составленной из архива Гетти, отмечается, что Мэпплторп сказал, что «он выбрал бы каррерский мрамор в качестве своего носителя, если бы жил в эпоху Возрождения». И каталог, и фильм подчеркивают то, как он относился к своим предметам как к скульптурам, возвышая и расширяя понимание человеческого опыта, очень потрясающе уменьшая его. Воспитание Мэпплторпа было в значительной степени католическим, но его пристрастия определенно не были такими, и поэтому он в конечном итоге применил грандиозную, драматичную и отрезвляющую эстетику первого ко второму.«Есть что-то очень религиозное в [ритуализме] садомазохизма — это по сути как месса», — говорит в фильме сценарист Боб Колачелло.
В отличие от работ таких художников, как Джон Уотерс и Пол Моррисси, которые примерно в то же время пропагандировали квир-жизнь в «мусорной» эстетике, образы Мэпплторпа имели сложное отношение к буржуазным зрителям, поскольку они подчинили себе буржуазный идеал приятной красоты. . К презрению многих, его фотографии атаковали аудиторию образами избегаемых сексуальных практик, изображенных не такими отвратительными или грязными, но с таким же захватывающим дух совершенством, как греческая скульптура.«Я никогда не считаю секс грязным», — говорит Мэпплторп в фильме с безразличной безразличностью.
Фотографии из его просто и метко названного «X Portfolio» остаются одними из его самых интересных, даже на десятилетия удаленных от споров, которые они вызвали. Фотография кулака, исчезающего в анусе, фотография мизинца, исчезающего в уретре, и этот печально известный автопортрет с кнутом, становящимся хвостом Мэпплторпа через проникновение — все это использовалось республиканцами, такими как сенаторы Джесси Хелмс и Аль Д’Амато, для нападения. NEA в 1989 году за поддержку предстоящей выставки художника.(Нападение привело бы к порочащей цитате — «Посмотри на картинки!» — которую документальный фильм перепрофилирует как положительный для своего названия.)
Посмотрите на картинки показывает кадры этих изображений, когда они путешествовали в Цинциннати в 1990 году — и выражения лиц посетителей музеев, находящихся между отвращением и желанием. Буквально используя то, что считалось прекрасным в западном искусстве, Мэпплторп мешал людям отвернуться. Его изображения не только изображают шокирующие поступки, но и изображают их потрясающе красивыми.И именно это вторжение идеалов красоты, пропагандируемых на протяжении всей истории искусства, делает фотографии еще более конфронтационными: вас соблазняет их перфекционистская, обожествленная красота, только чтобы в конечном итоге уставиться на анусы. Проникновение, уязвимость и кажущееся выхолащивание портретов ощущается как оружие против сексуальных норм, которое может создать уродливое желание, которое они захватывают.
Калла Лили, Роберт Мэпплторп, 1988
В документальном фильме Мэпплторп упоминает, что в его работах есть чувство юмора; Тот факт, что он был столь же страстным фотографом цветов, как и гомосексуальным сексом, свидетельствует как об этом юморе, так и о серьезности, с которой он наполнял геометрию желаний.В какой-то момент в фильме есть кадры, на которых его отец отверг большую часть работ Мэпплторпа, двусмысленно заявив: «Он прекрасно поработал с цветами». Неявная шутка состоит в том, что одни цветы могут быть достаточно добрыми для пожилого мужчины, чтобы повесить его на стену, но они существуют в том же (если не в еще более обостренном) царстве гиперсексуальности, что и остальные изображения Мэпплторпа. Цветы часто выглядят более «порнографическими», чем любой зияющий анус художника.
Эти безобидные в остальном обозначения общепринятой красоты не казались бы либидозно заряженными, если бы они не были частью произведения, изобилующего членами и задницами, которые сводят людей с ума.То, как гениталии сексуализируют цветы — которые, естественно, тоже сексуальны, — говорит о том, как общество внушало человеческую сексуальность стыдом, нормализируя и украсив сексуальность растений. Мы посылаем больным букеты из гениталий растений, используем их для украшения свадеб и похорон, засыпаем ими наши лужайки, делаем их настолько регулярными, что забываем, как цветы параллельны элементу человеческого существования, который мы так часто должны скрывать.
Это один из многих способов, которым красота работ Мэпплторпа была прекрасным оскорблением той эпохи, из которой она возникла.Особенно во времена администрации Рейгана однополая сексуальность рассматривалась не только как неправильная, но и болезненная, даже несмотря на то, что эта болезнь широко игнорировалась властями в стране. (Сам Мэпплторп в конечном итоге умер от причин, связанных со СПИДом в 1989 году.)
Сегодня красота работ Мэпплторпа оказывает почти противоположное влияние на то, которое она должна была иметь в 70-х и 80-х годах. Вместо того чтобы вторгаться в нормы целомудренной красоты с помощью фаллосов и анусов, теперь она вторгается в порнографические нормы с помощью красоты. Хотя, конечно, не все в сегодняшней Америке потеряли чувствительность к изображениям, скажем, фистинга или клизм, привязанных ко рту людей, культура БДСМ (к лучшему или к худшему) стала основным направлением таких, как Fifty Shades.G Секс больше не контролируется в той правовой и культурной степени, как это было раньше. А жесткий секс в целом стал настолько распространенным в Интернете, что очень немногие половые акты могут шокировать по крайней мере тех из нас, кто не сдерживается религиозными обязательствами.
Но красота половых актов на фотографиях Мэпплторпа продолжает шокировать, поскольку теперь это воспринимается как оскорбление нашей нечувствительности к порнографическим изображениям. Интернет-порно, как правило, не выходит за рамки своей утилитарной цели; наблюдение поразительно простых скульптурных композиций половых актов в изображениях Мэпплторпа делает их такими же гипнотическими и загадочными, как и в прошлом.
В то же время красота работ Мэпплторпа сегодня вызывает некоторые вопросы о всеобъемлющем присутствии поверхностного внутри и вокруг нее. Собственной карьере фотографа, отраженной в его собственных архивах и в документальном фильме, способствовал не только его бесспорно огромный талант, но и его собственная апелляция к западным идеалам красоты. Мэпплторп поднялся на арт-сцену Нью-Йорка во многом благодаря своим отношениям с Сэмом Вагстаффом, куратором и коллекционером, который был на 25 лет старше его.Письма и фотографии в архиве показывают, что отношения мужчин были нежными и любящими, но также показывают, что Мапплторп открыто говорил о встрече, основанной на взаимной эксплуатации. «Если бы у него не было денег, я, возможно, не был бы с ним», — говорит Мэпплторп в старых кадрах, показанных в документальном фильме, — и внешность и молодость Мэпплторпа, несомненно, проиллюстрировали обратную сторону открытой, хотя бы частично, эксплуататорской монеты. «Чтобы попасть в мир Роберта, нужно быть богатым, знаменитым или сексуальным», — говорит создателям фильма один из бывших Мэпплторпа.Между тем половина опрошенных отмечают, насколько всех впечатлила внешность художника. Как молодой, белый, подтянутый и красивый мужчина, Мэпплторп был гей-иконой, на которую публика была бы готова взглянуть и оттолкнуть; другие могли даже не позволить себе роскошь внимания или отвращения публики.
В автопортрете с кнутом он берет то, что зрители хотели бы видеть, а затем пихает то, что они не хотели бы видеть в нем, создавая неизбежную ловушку для общества, любившего белое мужество.И именно по этим причинам его фетиш к красоте также может казаться, особенно на личном уровне, таким неоднозначным и даже иногда грубым. Мэпплторп не был радикальным инклюзивным радикалом, которым некоторые могут захотеть думать о нем — он был в гедонистическом поиске, который оказался смелым, трансгрессивным и, что немаловажно, политизированным.
Красота для него строго демонстрировалась в обществе гипертрофированных мужчин, особенно в обществе геев, которое до сих пор считается прекрасным; Я не могу припомнить ни одной фотографии мужчины со значительным жиром на фотографиях Мэпплторпа.Его идеалы красоты были строго ориентированы на подходящих белых мужчин — а затем внезапно изменились, чтобы соответствовать темнокожим мужчинам, с довольно вопиющим пренебрежением к различным социальным последствиям этих изображений.
«Я фотографирую их как форму — я не пытаюсь сделать социальное заявление об их тяжелом положении», — говорит он о своих чернокожих персонажах в документальном фильме, который в его воспоминаниях о его жизни в 80-х также обращается к его личные отношения с чернокожими мужчинами. (Вышеупомянутые отношения, конечно, не являются проблемными по своей сути, но, похоже, они стали таковыми из-за увлечения Мэпплторпа физическим, а не более глубокими связями.Он встречался с Милтоном Муром, человеком, который, как известно, появился в костюме с расстегнутой ширинкой в Man in Polyester Suit . Затем, когда эти отношения рухнули, он встречался с Джеком Уоллсом. «Джек заполнил этот пробел, — говорит Мэпплторп в документальном фильме, — пробел, который мы считаем эмоциональным, пока он не продолжает, — но у Джека никогда не было тела, которое было у Милтона».
Кен Муди и Роберт Шерман, Роберт Мэпплторп, 1984
Все творчество Мэпплторпа предполагает сложности человеческой сексуальности через собственные акты объективации художника: его работы объективировали всех, кого он изображал, в равной степени, и этот аспект несколько диссонирует с сегодняшним днем повышенные дискурсы об идентичности.Полученные в результате изображения сочетают в себе прогрессивную конфронтацию с регрессивной эксплуатацией: они сводят людей, которым едва ли был дан голос в чрезвычайно белом мире искусства, к объектам, но они также противостоят (как в особенно культовом Человек в костюме из полиэстера ) страху белой Америки. черной мужественности.
Что интересно, так это то, как книга и фильм раскрывают нам поверхностность и фетишизм, лежащие в основе работ Мэпплторпа. Они показывают, что его аполитичный поиск сексуальной красоты сам по себе не был образцом всеобъемлющего радикализма, а скорее смесью впечатляющих табу, ставших радикальными из-за общества, которое их окружало.